Башня. Новый Ковчег 6

— Но это было вчера, — возразил Сашка. — А сегодня…

— Когда нас со станции эвакуировали час назад, там тоже было пусто, — негромко сказал Митя. — Нас сопровождали двое или трое военных, до пятьдесят первого, выше они даже пониматься не стали. А потом спустились опять вниз. Кажется…

— Вот видишь, вы даже не знаете толком, — ухватился Сашка за Митино «кажется», но его насмешливо перебила Ника.

— Да не дрейфь ты, Поляков! Никого там нет, сказали же тебе. Так что пошли, а то не успеем. Придётся действительно ещё час тут торчать.

…Сашка нервно сжал в руке свой пропуск. Непонятно почему, но он хватался за него как за соломинку. Не бог весть какую уверенность придавал этот маленький кусок пластика, но всё же.

Он опять покосился на Нику. Она была в зелёной робе санитарки, и этот нелепый наряд сразу бросался в глаза — даже если бы они захотели, чтобы на них все обращали внимание, они бы не придумали ничего лучше. А тут как нарочно. Даже лифтёр и тот уже весь извертелся, то и дело оглядываясь на Нику. А ведь, казалось, должен быть ко всему привычным.

Сашка с силой вытолкнул из себя эти мысли. Как там говорят? Надо думать позитивно, это настраивает на успех. Возможно, ребята правы, Ника, Вера… все они. Кому сейчас есть дело до заброшенной больницы, в которой и пациентов-то нет. Он опять вспомнил, как они с Верой вчера шли по пустым коридорам, натыкаясь разве что на вёдра и забытые кисточки, вдыхая запах краски и свежей штукатурки, и ему стало, нет, не спокойнее, но чуточку легче. Всё обойдётся. Всё получится.

Эти слова он повторял, как мантру, когда лифт остановился, и лифтёр хмуро бросил, не глядя в их сторону: «Пятьдесят четвёртый. Приехали». Повторял, когда отворились двери. Когда они вывалились из лифта всей гурьбой. Когда услышали громкий щелчок закрывшихся створок за спиной. Повторял и практически уже верил, что всё обойдётся.

Не обошлось.

Едва они свернули к КПП, как увидели столпившихся у турникетов военных. Не ленивых охранников, хотя и этих там не должно было быть, а самых настоящих солдат — с автоматами и полной боевой выкладке. Они о чём-то переговаривались, кажется, даже спорили, но при виде приближающихся ребят смолкли и с нескрываемым удивлением уставились на них.

Сашка невольно притормозил, но Ника, которая шла впереди, и не подумала сбавить скорость. Она уверенно подошла к неработающим турникетам, с лёгким усилием крутанула рукой стальную перекладину, сделала шаг вперёд. Внутри Сашки что-то ухнуло — вот сейчас эта пружина распрямится, сейчас…

— Это что ещё за явление? Вы кто такие? Что тут делаете? — от группы военных отделился грузный мужик лет сорока с крупным мясистым лицом, на котором явственно читалось недовольство. Хмуро покосившись на бесполезные турникеты, он коротко приказал. — Стоять на месте. Всем.

Ника остановилась. Сашка понимал, что сейчас она откроет рот — молчать Ника точно не собиралась, — и почему-то в данный момент это страшило его больше всего остального. Он поспешил вперёд, оттеснил Митю Фоменко и Марка, встал рядом с Никой и торопливо заговорил, пытаясь её опередить.

— Здравствуйте. Моя фамилия Бельский, я — помощник министра административного сектора, — он вытащил свой пропуск и предъявил его преградившему им путь мужику, кажется, сержанту. Сашка не сильно разбирался в воинских знаках отличия.

Тот, прищурив и без того маленькие глазки, теряющиеся на широком лице, стал внимательно изучать щедро расставленные красные пометки, которыми пестрел Сашкин пропуск. Сейчас именно эти фальшивые регалии вместе с такой же фальшивой Сашкиной фамилией были их единственным шансом.

— У меня и моих…, — Сашка споткнулся, подбирая верное слово. — Моих коллег…, у нас срочное поручение лично от госпожи Марковой. Нам надо попасть в больницу, это касается секретного распоряжения Верховного. Пропустите нас. Пожалуйста.

Наверно, слово «пожалуйста», прозвучавшее жалко и неубедительно, было лишним. Сержант насмешливо хмыкнул.

— Коллег? — маленькие глазки опять шустро обежали всю компанию, остановились на Нике, на её форменной больничной одежде. Сашка вдруг воспрянул духом: а вдруг? На Нике форма санитарки, здесь больница, а может?.. Но сержант явно был другого мнения. — Странные у тебя коллеги. Что-то ты темнишь, парень. В Башне объявлено военное положение? Слышали?

— Да, мы слышали, но у нас очень важное и срочное задание.

Пропуск всё ещё находился в руках военного, он рассматривал его, вертел, и Сашке вдруг на мгновение показалось, что сейчас их пропустят. Откуда-то из глубины подсознания всплыли слова, похожие на молитву. Сашка обращался к каким-то высшим силам, в существование которых никогда не верил, обращался с наивной детской мольбой: помоги, господи, пусть на этот раз пронесёт, пусть пронесёт…

— Ваши пропуска, — глухой голос сержанта оборвал Сашкину неуклюжую молитву. Он обращался к остальным.

Ребята послушно полезли за документами. Протянули свои пропуска Митя и Лёнька, синхронно, как они всё всегда делали. Неловко сунула в руки молоденькому солдату свою подделку Вера. Вертел в руках маленький пластмассовый прямоугольник Марк, дожидаясь своей очереди. И только Ника стояла, не шевелясь, засунув правую руку в карман.

— М-да, — сержант заглянул через плечо солдата в Верин пропуск.

— Тут спецпропуск, — неуверенно протянул тот.

— Вижу. А у остальных фигня. Находиться они тут права не имеют. Да и не нравится мне вся эта разношёрстная компания. Свалились на нашу голову. Вот что, Парамонов, — наконец определился сержант. — Проводи-ка ты молодых людей на КПП, пусть немного посидят у нас под замком. Всё безопаснее будет. Потом разберемся, что там у них за задание.

— Вы не имеете права нас задерживать, — Сашка предпринял последнюю попытку, но сержант его уже не слушал.

— Давай их в каптёрку, Парамонов. Да поживей. Пропуска у всех собрал? Вот пусть у тебя пока и побудут, а потом…

— Немедленно пропустите нас! Слышите!

Пружина распрямилась. Взвизгнул сгустившийся воздух, разрезаемый звенящими стальными витками, задрожал, завибрировал, накрывая всех волнами чудовищного, долго сдерживаемого и вдруг разом освободившегося напряжения. Сашка вздрогнул и резко повернулся. И почти сразу задохнулся от удушливого страха, в висках застучала кровь, лоб покрылся холодной испариной. Глаза его упёрлись в Нику.

Она держалась чуть поодаль ото всех остальных. Когда проверяли пропуска, она не только не приблизилась к военным, но даже, кажется, слегка отодвинулась на пару шагов, и теперь стояла, широко расставив ноги и не сводя холодного пристального взгляда с сержанта. В руках Ника держала пистолет, чёрное дуло которого был нацелено в широкую грудь военного. Побелевший палец уверенно лежал на спусковом крючке, и Сашка шестым чувством ощущал медленные, невидимые глазу движения, слышал безмолвный скрежет приводимого в действие смертельного механизма.