Бастард рода Неллеров. Книга 7

Усмехнулась, вспомнив, как всего месяц назад и сама не предалась здесь любовными утехами. Принудительно. Совершавший обход парка гвардеец, встретив красавицу, попытался задрать её платье. Вот только не получилось у него ничего. Отведал вместо девичьих ласк коленом между ног, сильного укуса руки и ногтей, оставивших на его лице четыре ярко-красных борозды.

Даже со стороны свободной служанки, не рабыни, такие действия посчитали бы дерзостью, но произошло всё наоборот. Любвеобильный гвардеец, и так пострадавший, затем ещё отстоял на плацу в полном вооружении более четырёх часов в качестве наказания.

Теперь вояки знают, что яркая красавица с кудрявыми солнечными волосами — фаворитка самого баронета Степа Риккарна, главы королевского секретариата, и что трогать её не стоит — кроме неприятностей ничего не выйдет.

Так что, тот инцидент оказался очень полезен. Теперь она могла свободно покидать дворцовый комплекс и возвращаться в него практически в любое светлое время, и никто не будет ей препятствовать и её лапать.

— Ты чего так рано, Люси? — поинтересовался скучающий возле калитки караульный.

— Пока мой спит, надо ему кое-что купить, Григорий. — улыбнулась девушка.

— Алхимию, чтобы стоял? — усмехнулся гвардеец.

— А ты догадлив. — рассмеялась красотка.

Улыбаться и завлекать она умела, с большинством парней четвёртой роты, от которой наряжался караул на хозяйственные ворота, у неё давно сложились приятельские отношения. Стоило это недорого — всего-то и нужно не задирать носик, шутить и смеяться над тупыми солдафонскими пошлостями гвардейцев. И при этом никто не должен сомневаться, что случись что, постоять за себя она сумеет.

Так ведь и есть, она боец, хоть по виду этого не скажешь. Выросшая сиротой под опекой злой тётки, сестры отца, таскавшей её постоянно за волосы по любому поводу, Люсильда с самого раннего детства научилась отбиваться от завистливых двоюродных сестриц-уродок, старше её на два и три года, и братца-сверстника, бородавчатого как жаба. Не давали прохода ей и другие дети, соседские, знавшие о её статусе приживалки и дармовой служанки. Другая бы сломалась, но видимо наследственность отца-наёмника дала о себе знать, Люсильда лишь закалилась, научившись драться намного лучше многих пацанов.

Стрельнув глазками, девушка чуть подобрала полы платья, чтобы удобней было идти, и направилась по улице Одержимого принца, сплошь состоявшей из лавок, магазинов и трактиров.

Шагать приходилось очень внимательно, городские рабы с рассвета уже чистили проезжую часть, но недавно в дворцовый комплекс втянулся обоз с провиантом для гарнизона и слуг, так что, оставленные лошадьми кучки навоза попадались то тут, то там.

К мужскому вниманию Люсильда давно привыкла, и оно ей нравилось, даже когда на неё пялились жалкие коммунальные рабы, самый нижний слой людей, ниже них только кандальники на рудниках и увечные нищие на краях храмовых площадей.

Засмотревшийся на белокурую красавицу молодой уборщик с деревянной лопатой даже перестал счищать комки грязи с булыжника мостовой, за что тут же был наказан. Круглый как шар надзирающий за работами городской служащий подскочил к парню и ударил его палкой по стриженной налысо голове.

— Чего встал, ленивая жопа?! — прошипел он злобно.

Звук встречи дерева с черепом оказался гулким, будто стукнули по пустому глиняному горшку. Дворцовую служанку это рассмешило, и она, не оглядываясь на раба, пошла дальше, обнажила в улыбке ровные белые зубы, ставшие у неё такими красивыми после полного исцеления, которые наложил на неё после пыток господин, её настоящий господин — милорд Степ.

Могла ли она когда-нибудь думать, надеяться и мечтать, что станет жить во дворце, да не каком-нибудь, а королевском? Нет, и ещё раз нет. Однако это произошло. И всё благодаря одному удивительному милорду, тому самому Степу Неллерскому, аббату Готлинской обители. А ведь поначалу она возненавидела этого юного бастарда герцогского рода, возненавидела из-за его первоначального равнодушия к её попыткам соблазнения, что мешало ей выполнить поставленную прежним господином, тем жирным братом Леопольдом, задачу. Бывший управитель подворья срывал за это на Люсильде злость, бил, унижал, заставлял делать противные вещи, о которых она до сих пор не хотела вспоминать.

Когда же изменилось её отношение к милорду? Да, пожалуй, почти сразу после провала покушения на него. И дело даже не в полном исцелении, удивительно восхитительной магии, и не в том страхе, который юному аббату удалось поселить в душе неудавшейся отравительницы, и не в благодарности за сохранённую жизнь, и не в обещании вознаграждения и долгой молодости, хорошего здоровья, нет, всё не то. Она совсем недавно вдруг поняла, чем зацепил её господин Степ, и почему готова служить ему честно и с полной отдачей. Милорд Неллерский оказался первым в её жизни, кто сразу же относился к ней как к человеку, к плохому, враждебному, подлому, но именно как к человеку, а не просто как к предмету похоти, инструменту для интриг, отравлений, соблазнений, подглядываний или даже убийств. Юный её хозяин, да, хотел использовать Люсильду в своих целях, но он видел в ней человека. А это очень и очень дорогого стоило, дороже мешка с сахаром, в её глазах. А потом произошло знакомство с Эльзой, тётушкой далеко за сорок, но выглядящей будто девица моложе тридцати, и та вдруг отнеслась по доброму, а потом и муж Эльзы Ригер принял дворцовую служанку весьма дружелюбно. В лице этой супружеской пары у Люсильды впервые в жизни появились люди, которых она может считать родными. Не те оставшиеся в пригородах Готлина кузины и кузен — воспитавшая её тётка-то уже подохла — а действительно близкие люди.

— Эй, красавица, не проходи мимо. — окликнул её с крыльца весёлый мужичок, только-только открывший свою лавку. — Ваши дворцовые мою выпечку давно оценили. — он сразу понял, откуда она идёт. Впрочем, тут особого ума не надо.

— Как хорошую или негодную? — засмеялась Люсильда, проходя мимо и отмахнувшись рукой от предложения.

Магазины, несмотря на рань, уже начинали распахивать свои двери, а вдоль стен выставлялись прилавки, правда, товары ещё не выкладывали. Но помощница милорда Неллерского спешила вовсе не за покупками, и даже не за зельем, повышающим мужскую силу, это снадобье баронет Риккарн сам себе где-то добывал. У неё в городе имелось другое дело и весьма срочное.

Всё познаётся в сравнении, как ей однажды сказал господин в их последнюю встречу в «Золоте Кранца». А ведь её юный хозяин и в этом совершенно прав. Действительно, ублажать старого похотливого главу королевского секретариата Люсильде никакого удовольствия не доставляло, однако, по сравнению с мерзким толстяком Леопольдом баронет не так уж и плох. Он не бьёт её и щедр на подарки. Хотя, за такое его отношение она могла благодарить и саму себя, очень быстро нашла ключик к пятидесятишестилетнему Степу Риккарну, истязавшему себя мыслями о возрасте, отсутствии магии и мужской несостоятельности. Насчёт первых двух причин желчности баронета Люсильда ничего сделать не могла, а вот с третьей причиной озлобленности важного сановника сумела справиться.

Вместо того, чтобы покорно и молчком или даже со слезами и плачем принять первые же ласки старика, она принялась изображать, что получает огромное наслаждение от его объятий, будто находится в чертогах Создателя. Одно время она так пыталась привязать к себе брата Леопольда, интуитивно посчитав такое поведение подходящим, но тот не только по виду, а и по сути был настоящий хряк, бесчувственный скотина. Зато с главой королевского секретариата получилось как нельзя лучше. Он к ней привязался очень сильно и уже не мыслил ночей без юной любвеобильной красавицы, с восторгом — так ему казалось — делящей с ним ложе.