Бастард

Оборачиваюсь. Вижу, как мама о чём-то тихо говорит с Татьяной, женой Юрия. Вроде бы довольно мило беседуют.

— Я не мог сдержаться, отец. Кто он такой, чтобы стоять рядом с нами? Он не должен был быть там вчера, и не должен быть здесь сегодня!

— Я решил, что он здесь будет. Ты оспариваешь?

— Нет, — бросает дядя Юра и отворачивается.

— Я надеялся, что мы хотя бы сегодня обойдёмся без споров, — негромко говорит Виталий, поправляя очки.

— А ты, Александр, не подумай, будто я за тебя заступаюсь! — князь вонзает взгляд в меня.

— Я и не думал, ваше сиятельство. Так часы вам правда понравились?

— Не переводи тему. Ты нагло ведёшь себя. Только из-за любви к своей дочери я согласился принять тебя вчера и сегодня.

У меня есть что сказать по поводу любви к дочери. Это так он любит её, что отобрал наследство? Фактически исключил из семьи и вообще почти забыл о её существовании?

Впрочем, я плохо знаю Григория Михайловича. Возможно, что такое поведение и правда проявление любви с его стороны. Ведь гнев такого человека вряд ли захочется испытать на себе.

— Я благодарен за возможность присутствовать, ваше сиятельство, — снова кланяюсь.

— Не заставляй меня пожалеть о решении. Анна! Ты не поздороваешься со мной? — князь направляется к ней.

— Не хотела мешать общаться мужчинам, — с улыбкой отвечает мать и идёт навстречу.

— Не все здесь мужчины, — бросает Юрий и уходит к незаметно стоящему у другой стены слуге. — Виски, побыстрее.

Виталий поджимает губы и коротко качает головой.

— В нашей семье всегда так? — негромко спрашиваю я.

— Давай ты будешь осторожнее со словами. В этой семье ты пока что гость, несмотря на фамилию.

— И не самый желанный гость, судя по всему, — краем глаза смотрю на Юрия.

Он стоит рядом со своим сыном Максимом, которого я не заметил при входе в комнату. Максим мажет по мне взглядом и равнодушно отворачивается. Даже не кивает в знак приветствия.

— Отвечая на твой вопрос, — говорит Виталий. — Нет, обычно в семье всё не так.

Он грустно усмехается.

— Обычно гораздо хуже.

— Жаль слышать.

— Все давно привыкли. Кстати, я рад, что князь согласился позвать вас с матерью. Но ты его фактически вынудил. Если где-то ошибешься — добра не жди.

— Значит, не буду ошибаться, — я улыбаюсь.

Приходят и другие гости. Не только Грозины, но также члены других близких родов. Всего собирается человек двадцать. Я знакомлюсь со всеми, но далеко не все проявляют дружелюбие в ответ.

Хоть нам с мамой и позволили прийти, это не слишком повысило нашу репутацию. Я по-прежнему бастард, а она — мать бастарда.

Последним приходит Алексей вдвоём со своей женой. Его супруга младше лет на пятнадцать. Одета в вызывающе откровенное золотистое платье и держится так, будто это у неё день рождения, и все обязаны её поздравлять.

Алексей первым делом здоровается с братом, дарит ему коробку кубинских сигар и кисть винограда.

— Виноград? — приподняв седые брови, спрашивает князь.

— С твоего нового виноградника, брат мой! — Алексей смеётся. — Женя, пожалуйста.

Его супруга с улыбкой протягивает князю папку. Внутри находятся документы на право собственности — виноградник в Краснодарском крае, где-то недалеко от Алушты.

— Благодарю, — сдержанно говорит Григорий. — Что ж, все на месте. Прошу за стол.

— Анна, это ты? Сто лет тебя не видела! — восклицает Евгения, подходя к нам и обдавая приторно-сладким запахом духов.

— Что ты, всего лет десять, — натянуто вежливо улыбается мама. — С тех пор, как ты окончила школу.

— О, правда? При взгляде на тебя кажется, что минуло гораздо больше времени. Что за костюм? Это Царица?

— Нет. Рязанское солнце.

— Правда? Не слышала про такой бренд, — сообщает Евгения и обводит меня скучающим взглядом. — А кто твой кавалер?

— Я её сын. Александр Грозин, ваше сиятельство, — представляюсь я. — Чрезвычайно рад знакомству.

— Не сомневаюсь, — женщина лениво протягивает мне руку для поцелуя.

С обворожительной улыбкой пожимаю её.

— Отличный парфюм. Такое чувство, будто я на фабрике сахарной ваты.

Евгения цокает языком и забирает руку.

— Вряд ли ты способен уловить все оттенки аромата, Александр. Для этого нужно истинно благородное обоняние. Чистое.

Намёк на моё происхождение такой жирный, что даже идиот бы понял.

— Мне тоже нравится аромат, — вмешивается мама. — Чувствуются нотки жасмина, мёда и похоти.

Никогда не слышал столько яда в её голосе. Впрочем, я сразу понял, что отношения между ней и Евгенией далеки от дружеских.

Та заливисто смеётся и отвечает на выпад:

— Нет ничего зазорного в похоти. Порой она приносит не только гнилые плоды.

Короткий взгляд в мою сторону не оставляет сомнений в том, что означает её фраза. После этого Евгения уходит к столу, плавно качая бёдрами.

Евгения Грозина

Ничего себе. Пожалуй, я ещё ни разу не встречал человека, способного так быстро вызвать ненависть. Хотя должен признать, у Евгении есть определённый шарм.

— Почему похоть? — тихо спрашиваю я.

— Потому что она шлюха, каких мало, — цедит мама.

— Правда? А дедушка Алексей в курсе?

— Не лезь в это. Скажем так, у них свободные отношения.

— Все за стол! — зычно объявляет князь. — Почему я должен повторять?

— Здесь не все знакомы с приличиями, ваше сиятельство, — томно отвечает Евгения.

— Это точно, — кривится Юрий.

— Полностью согласен, дядя, — отодвигая для мамы стул, поддакиваю я. — Иногда люди путают развратную вечеринку и семейный ужин.

Имею в виду слишком откровенное платье Евгении. Нет, я понимаю — декольте. В нашей культуре считается нормальным для женщин оголять часть груди. Но когда декольте настолько глубокое, спина открыта, а на юбке два разреза почти до талии — это явно чересчур.