Батька Урфин

— Но позвольте, господа, если мерзкий Урфин хотел, чтобы мы поверили, что он не пойдёт на Изумрудный Город, то зачем тогда дуболомы об этом кричали? Зачем хотели меня выпотрошить? Или я не прав?

— Соломенный дурак умнее, чем я. Дожили, — пробубнил себе под нос Чарли Блек.

— Действительно, что-то не вяжется, — смущённо проворчал Дин Гиор.

— Да, блядь, четырежды обоссы меня Божья Матерь! Всё с точностью до наоборот! Урфин, действительно, устроил нам спектакль! И мы в него, действительно, поверили! И сидим тут, как дураки с пальцем в заднице, пока он вытворяет в Фиолетовой стране всё, что ему вздумается!

— Я ничего не понимаю, господа! Но ведь Изумрудный Город — совершенно приоритетная цель! Так зачем ему эта Фиолетовая страна?! — недоумевал фельдмаршал.

— Эркин Флед? — неуверенно спросил Фарамант.

— Вряд-ли… Тут что-то другое… Ха-ха-ха, друзья мои, я кажется всё понял. Я вас поздравляю, друзья! Мы с вами в цугцванге!

— Многоуважаемый начальник штаба, потрудитесь объяснить?

— Элементарно, фельдмаршал! Эта сволочь поставила нам вилку. Его деревянные балбесы действительно зашкерились в районе переправы. Только перед этим они устроили нам показательные выступления, благодаря которому мы вызвали войска из Фиолетовой страны, дабы облегчить задачу прыгунам. Правда, к нам пришли только звери, а люди по какой-то причине остались на месте, и теперь есть шанс, что полковник Галидон всё же нанесёт поражение варварам и вернёт Лесвилль. А Урфин вместе с дуболомами теперь сидит и ждёт, что сделаем мы. Если мы двинемся спасать мигунов, то он бросит Деревянную Армию на Изумрудный Город и скорее всего возьмёт его. Если же мы останемся на месте, и когда эта хитрожопая тварь в этом убедится, тогда дуболомы двинут на Пёплланд и сметут всё на своём пути, включая Басту.

— И что же нам делать? — выпалил Фарамант.

— Пока не знаю… Не знаю… Ну в любом случае готовить город к обороне и надеяться на то, что Галидон вернёт обратно Лесвилль. Ну, в общем, будем ждать развития событий. А главное — предоставим Урфину право сделать ход дуболомами. А вот тогда уже видно будет, как поступить…

* * *

— Толстый, Толстый, вставай, вставай! Да вставай, бля!

— Косой-сука, я тебя точно когда-нибудь зарежу. Что тебе надо?

— Там это, братан. Там ворон.

— Какой ещё, в сраку, ворон?

— Там, возле решётки.

— А от меня-то тебе что надо?

— Так это, Толстый, он тебя зовёт.

— Чё?

— Хер через плечо! Чё ты тупишь, Толстый! Ворон зовёт тебя. Иди давай.

Энкин Флед встряхнул головой и направился в сторону окна барака. Половина каторжан отлипла от шконок и не без интереса наблюдала за происходящим. Кое-кто даже встал и тоже двинул было к окну, но тут им наперерез вылетел Боб Керри:

— Э, братва, назад, назад! Дайте им побазарить, ну?!

Бывший наместник Урфина благодарно кивнул Везунчику, как прозвали Боба Керри каторжане за то, что тот сам себе срок с пола подобрал.

Силуэт большой птицы закрывал почти всё окно, а его глаза зловеще сверкали, отражая лунный свет.

— Ты — Энкин Флед? — спросила чёрная тень из-за решётки окна.

— Он самый.

— Я — Коготь-108. Прриказ Потррясателя Вселенной! Внимание и повиновение!

Глава 9 Лесвилль

Панчо Авентуреро всё-таки смог оторваться от погони и добраться до скалистых предгорий. И уже здесь, сверху, остановившись на отдых, он увидел, как умчавшиеся за Зазнобой уланы возвращаются обратно. Увидел Панчо, как они обнаруживают русло извилистого ручья. Слава Царице Небесной, что на лошади в русло не въедешь, и в итоге пришлось уланам ехать до ближайшего пологого склона, затем возвращаться к ручью и скакать вдоль него.

Естественно, беглец-анархист не стал любоваться путешествием улан вдоль ручья. Панчо понял, что кавалеристы напали на след, и двинулся в сторону тайной пещеры контрабандистов. Ему несколько раз доводилось там бывать, и даже доходить до одного из подземных рукавов реки Санта-Катарина. Поговаривали, что если пройти вверх по течению реки, то можно попасть в лабиринт. Именно в этой пещере он и намерен был укрыться от погони.

До пещеры Панчо добрался. Однако, ни Царица Небесная, ни Боги Анархии в этот раз не помогли лихому пурос. Не прошло и полутора часов, как уланы нашли пещеру. Правда, встречи с солдатами Панчо ждать не стал, а едва заслышав голоса, усмехнулся и произнёс:

— Фраера вы супротив меня, трущи лопоухие. Я прохлил дрябу, дулик и фильные фошницы*.

После чего беглец направился вверх по течению подземной реки.

* * *

В Лесвилле творился сущий ад. Марраны вовсю пытались пользоваться плодами победы. Почему пытались? Потому что прыгунам никогда не доводилось брать города и, соответственно, навыков ограбления городов тоже не было. В общем, в Лесвилле творился сущий бардак и хаос, помноженный на жуткую жуть. Прыгунам быстро наскучило просто резать несчастных лесвилльцев, не успевших сбежать из города. Вот тогда и началось самое страшное… Часть марранов начала соревноваться в садизме и выдумывать самые страшные пытки и казни для захваченных мигунов. К счастью, таких было абсолютное меньшинство. А вот большинство кинулось грабить и насиловать. Причём, насиловали всех поголовно, невзирая на пол и возраст. Досталось даже кому-то из животных. Естественно, все эти развлечения сопровождались обильными возлияниями.

Генерал Грем никоем образом не препятствовал творимым в городе зверствам. Наоборот, он считал, что подобное мероприятие поднимает его авторитет в войсках. Себя же прыгунский комдив считал величайшим полководцем современности. Правда, в масштабах Магиланда это действительно была колоссальная победа, поскольку в данный исторический период брать штурмом крепости и города могла только НАУД, основной ударной силой которой были дуболомы. Таким образом, Грем ставил себя практически на один уровень с Потрясателем Вселенной. Так что, по мнению комдива, его бойцы вполне заслужили себе награду. А что касается дальнейшего ведения боевых действий, то город Грему понравился, и он (вместе со своими бойцами) вознамерился забрать его себе. Таким образом, идти дальше сей полководец не собирался, поскольку, по его мнению, всё, что ему нужно — он уже завоевал. Так что, пусть теперь другие идут и завоёвывают то, что нужно им.

Когда чёрные птицы доложили генералу Грему о приближении войска мигунов, то прыгунский комдив тотчас кинулся собирать свою орду. Вот только выполнить эту задачу в сложившихся условиях было нереально ввиду полного морального разложения личного состава дивизии. Мало того, Грем не смог собрать даже свой бывший полк…

На подходе к Лесвиллю к шести сотням латников и арбалетчиков полковника Галидона присоединился бургомистр Шмотке во главе отряда в две сотни бойцов. Войдя в город, мигуны практически не встречали сопротивления. Завидев большое войско, марраны бросились в бегство, и лишь немногие из них (видимо самые глупые или самые пьяные, а может быть и то и другое вместе взятое) пытались сопротивляться. В отличие от прыгунов, мигуны пленных не брали и без всякой жалости полностью вырезали всех попавшихся им горных варваров.

Лишь в одном месте мигуны встретили организованное сопротивление. В большом дворе забаррикадировались и держали оборону семь десятков прыгунов, не пожелавших расстаться со своей добычей.

Полковник Галидон лично возглавил штурм укрепрайона. Роты латников, усиленные взводами арбалетчиков, окружили двор с четырёх сторон. Отряд лесвилльцев выполнял роль боевого охранения и защищал бастийских солдат от внезапного нападения противника.

Выйдя на огневые рубежи, арбалетчики начали обстрел позиций противника. Редкие залпы пращников совершенно не пугали закованных в кольчуги, бригантины и шляпообразные стальные шлемы стрелков Галидона. Залпы болтов смели прыгунов с крыш построек и загнали их вглубь зданий. Арбалетчики дали пару залпов по окнам, после чего латники пошли на штурм.

Рукопашный бой был короткий. Большую часть прыгунов латники Галидона изрубили и закололи алебардами, а захваченных в плен резали ножами и короткими мечами. Пощады не было ни кому.

Тут надо отдать должное этому отряду прыгунов. Погибли они всё-таки не зря, поскольку ценной своей жизни они позволили большей части их дивизии сбежать из города. Правда, эти марраны погибли совсем не потому, что спасали своих товарищей. Это не был акт самопожертвования. Наоборот, это были глупость и жадность. Но именно благодаря глупости и жадности этих семи десятков прыгунов остальные их собратья смогли спастись.