Базельский мир

Как только я закрыл глаза, тут же вспомнил, что завтра у меня встреча с клиентом в Люцерне по поводу «Картье» из лимитированной серии, а бутик до сих пор не подтвердил скидку. Нужно будет с утра в половине десятого звонить. Только не забыть! Прямо с утра, как только они откроются.

– Прислушайся к себе, – раздался вкрадчивый голос Комина.

Я открыл глаза.

– Рано! – запротестовал Комин.

– Не получится у меня, – сказал я, выпрямляясь. – Ерунда какая-то! Давай выпьем!

– Это не ерунда, – Видно было, что Комина задели мои слова.

Я пошел на кухню, принес бутылку, разлил остатки виски по стаканам.

– Лучше расскажи, как тебе удалось ледник взорвать.

– Поздно уже, в другой раз, – заартачился Комин, но стакан взял.

– В другой так в другой, – согласился я. – А еще один маленький вопрос, напоследок, можно? Откуда в этой истории взялся Лещенко?

– Взялся и взялся, – хмуро буркнул Комин.

– Нет, правда, он что, проникся твоими идеями?

– А может, и проникся? Не все же такие железобетонные, как ты. Он, между прочим, географический факультет питерского универа закончил. Так что кое в чем разбирается.

– А где ты с ним познакомился?

– В Италии, случайно.

– Как это, случайно?

– На улице. Увидел у меня в руках книгу на русском. Подошел, разговорились. Вина выпили. Рома – свой парень.

– Свой, это точно.

Бутылка виски опустела. Разговор сошел на нет, оставив послевкусие легкого взаимного раздражения.

Утром Комин ушел раньше, чем я проснулся. Никаких своих координат он не оставил, а спросить с вечера я не догадался.

Поезд прибыл в Люцерн точно по расписанию. Бутик «Амбассадор» в пяти минутах ходьбы от вокзала. Я не спешил, сделал пару телефонных звонков, в итоге опоздал на три минуты. Клиенты, супружеская пара из Петербурга, уже ждали меня у входа.

– А мы пришли вовремя! – торжествующе сообщила супруга, дама лет пятидесяти, одетая ярко и дорого. – В Швейцарии надо быть пунктуальным!

Я принялся извиняться. Русские люди в Швейцарии становятся ужасно пунктуальными. В Москве или Петербурге ни одна встреча не может состояться вовремя, опоздание на полчаса считается само собой разумеющимся, но именно в Швейцарии они всегда и везде приходят минута в минуту, будто пунктуальность – это местный туристический аттракцион, наподобие экскурсии на шоколадную фабрику. Я специально опаздываю на две-три минуты, чтобы дать им полнее насладиться моментом.

Покупка часов прошла как по маслу. Супруг, в котором безошибочно угадывался чиновник городской администрации, представился Валерианом Борисовичем. Он нацелился на усыпанные бриллиантами «Картье». Подарок дочке, только что родившей внучку. Я заранее проинформировал менеджера о внучке, сотрудницы бутика дружно принялись охать и ахать, устроили хорошо отрепетированный радостный переполох и с большими церемониями преподнесли в подарок серебряную ложечку. Супруга, Ольга Николаевна, смахнула навернувшуюся слезу умиления, а Валериан Борисович, не моргнув глазом, расстался с тридцатью шестью тысячами долларов, хотя накануне по телефону сообщил мне, что предложенная скидка его категорически не устраивает. Часы и ложечку, новоиспеченные семейные реликвии, поместили в многослойную упаковку, персонал бутика выстроился в непрерывно кланяющуюся шеренгу, провожая нас к выходу. Глаза старшего менеджера лучились самой чистой и искренней радостью, ведь все обошлось стандартной скидкой, без дополнительного торга. Все, абсолютно все, были счастливы, включая молодую маму в Питере, которой раз пять позвонили по телефону. Я хорошо сделал свою работу.

С москвичами и людьми их регионов на этом обычно все заканчивалось, но пара была из Петербурга, поэтому неминуем был разговор о культуре.

– Послушайте, Володенька, – пропела Ольга Николаевна, как только мы вышли на улицу, – а что можно посмотреть в Люцерне в культурном плане? Мы первый раз в этом городе. В Швейцарии мы уже много раз были, на лыжах катались…

– В Церматте и Санкт-Морице, – вставил Валериан Борисович со значением.

– …Да, а в Люцерне впервые. Не посоветуете, куда тут можно сходить?

– За углом налево, потом все время прямо, минут пять ходьбы. Памятник «Раненый лев», Марк Твен назвал его «самым печальным куском мрамора в мире», – заученно отбарабанил я.

– Какая прелесть! – воскликнула Ольга Николаевна.

– Вон та группа индусов наверняка направляется туда, если вы за ними пристроитесь, они вас выведут точно к памятнику.

План не сработал, супруги не захотели пристраиваться к индусам и продолжали меня терзать.

– А сувениры? Где тут можно купить сувениры, подскажите, пожалуйста? – спохватилась Ольга Николаевна.

– Сейчас прямо, до пересечения с пешеходной улицей, потом направо, большое черное здание, универмаг «Манор», там все есть.

– Как здесь вообще жизнь-то, скучно, поди? – Валериан Борисович вступил в разговор с вопросом, который задают все без исключения туристы.

– Не особо, – уклончиво ответил я.

– Да как же тут можно скучать! – встрепенулась Ольга Николаевна. – Ты смотри, какая красота кругом! Эта гора как называется?

– Пилатус.

– Пилатус! – благоговейно воскликнула Ольга Николаевна. – Прелесть, а не вид! От одного этого вида сразу настроение поднимается!

Тут я вспомнил своего люцернского приятеля Виталия, который никогда не открывает шторы в своей квартирке, чтобы не видеть Пилатуса. Виталий родом из раздольного степного края, он ненавидит Пилатус за то, что глупая гора ворует у него горизонт. Горы вызывают у Виталия депрессию. Да и у меня, признаться, тоже. Я не стал говорить об этом Ольге Николаевне, потому что я никогда не спорю с клиентами, а после окончания сделки стараюсь и не особо разговаривать. Незачем.

– А куда плавают эти кораблики? – продолжала наседать Ольга Николаевна.

В эту секунду раздался спасительный звонок телефона.

– Владимир, добрый день! – раздалось в трубке. – Это Лещенко Роман. Звоню, как договаривались, насчет «Мориса Лакруа».

Я сделал извиняющийся жест, прикрыв телефон ладонью:

– Очень важный звонок, простите, я вынужден вас оставить.

Супруги выразили полное понимание, мы торопливо попрощались и я перешел на другую сторону улицы.

– Добрый день, Роман! – поприветствовал я своего избавителя. – «Морис Лакруа», коллекция Мастерпис, скелетон хронограф, я все узнал. – Я действительно все узнал, хоть и давал не больше пяти процентов вероятности за то, что Лещенко вправду нужны часы. Я обработал его заявку с утра. Я всегда обрабатываю все заявки. – Итак, Мастерпис, – я достал блокнот, – скелетон хронограф, розничная цена девятнадцать тысяч. Я могу устроить для вас скидку десять процентов и, если часы вывозятся из Швейцарии, еще минус восемь процентов таксфри, итого пятнадцать тысяч семьсот тридцать два франка.

– Ну, Володя, – протянул Лещенко. – Десять процентов скидки – это несерьезно. Да мне по посольскому ваучеру лучше цену дадут. Я же объяснял – нужно очень подешевле.

– Официальные дилеры больше скидки не дают.

– А неофициальные?

– Неофициальные дают тридцать процентов с учетом таксфри. То есть… – я быстро посчитал в уме, – тринадцать тысяч триста. При этом вы понимаете, что гарантия тоже будет неофициальной.

– Да это я понимаю, гарантия неофициальной пусть будет, но вот цена… Цена пусть будет десять тысяч. А?