Бег в золотом тумане

– - Слушайте, братва, на хрена я вам? Почему не бросили меня под скалами? Простой вопрос требовал такого же ответа. В голову полезло как всегда патетическое, и я не стал себя сдерживать:

– - Понимаешь, Теодор! Бросить товарища - это равносильно самоубийству! Скажу красивее: "Сам погибай, а товарища - выручай!''

Это ЧП - Чудесное Правило было вбито в наши ДД - Детские Души молоденькими и красивенькими вожатыми. Вот такая, брат, чернуха! А вспомни стишки дедушки Корнея:

..."Он пришил ему новые ножки"... Заметьте, товарищ больной, о наркозе ни слова! Вот вам и "добрый" доктор Айболит! Неужели ты, Фёдор, не оказал бы посильную помощь кому-нибудь из нашего отряда?

Молчи, тебе трудно говорить! Я вижу по твоим честным глазам, что ты бы поступил правильно!..

Я разошёлся не на шутку... Федины глазки, затуманенные народной анестезией, глядели на меня, как на Магомета.

– - Давным-давно, шли мы с Кумарха через перевал Хоки.

Метель! Снегу -- по пояс! Все в изнеможении... Семь часов шли. Один, на самом перевале скопытился от кровоизлияния в

мозг... Короче, на самый верх залезли все вместе, а вниз

покатились, кто, как мог... Тот, кто покрепче был -- вперед ушёл, бросив слабых. Я с Олежкой Бочкарёвым, оказался рядом. Сибиряк в пятом колене. Неплохой геолог.

Маленький такой, розовощекий.

Так вот, обошёл он меня, и головы не повернул, потому что мой темп тормозил его. Тащусь, тихонько. Ног не чувствую, потому что отморозил! Наконец, обессилел и упал. Прямо на Бочонка -- он поперек тропы лежал и замерзал. Улыбочка на лице блаженная...

"Оставь меня..." -- шепчет. Я рассвирепел, глядя на него, надавал ему по щекам и потащил вниз. Откуда силы взялись! Дотащил до машины, полбутылки водки влил ему в горло, а он ничего не понимает, руками-ногами двигает, как будто идет еще. Такие вот дела! Со стороны может показаться, что я его спас. А на самом деле - вид Олежки меня взбодрил и не дал погибнуть!

– - Ты заколебал уже всех этой историей, раз пять ее только при мне

рассказываешь, -- почему-то возмутился Юрка.

– - Ты лучше расскажи, как во сне с саблей наголо нас освобождал. Эту историю мы еще не знаем! Ха- ха!

Но я не слышал Житника. Я глядел на Федю: Его подбородок дрожал, по небритым щекам катились слёзы, и вдруг с хрипотцой, так напомнившей голос Высоцкого, Федя запел:

..."Парня в горы тяни, - рискни, не бросай одного - его"...

Мы в первый момент остолбенели, а потом стали подпевать ему...

***

Когда пришел Бабек с мумие, Наташа осторожно смазала раны

новоиспечённого барда и граммов двадцать заставила проглотить.

После такой интенсивной терапии он вновь уснул.

Ишаки к этому времени были навьючены. Один из них, Пашка, ходил

счастливым -- его вьюк был сегодня в три раза легче, чем у его коллеги. Но лишь до тех пор, пока мы не водрузили на него Федю. Идти нам оставалось совсем немного и по хорошей тропе. Через полчаса мы

вышли к реке Кумарх, а еще через час неспешной ходьбы по ее берегу -- к речке Уч-Кадо. Отсюда, до подножья скал, в которых прятались штольни Уч-Кадо, было рукой подать,

9. Рудник.

Подойдя к устью Кумарха, я объяснил Бабеку, зачем мы идём вверх по Уч-Кадо, к штольням. Выслушав наши доводы, Бабек

сразу же поинтересовался насчет своей доли и, получив демократичный ответ, радостно сказал:

– - Очень хорошо, мне много денег нада -- еще два молодой жена покупать буду, болшой дом строить буду!

Радость его не уменьшилась и после нашего рассказа о конкуренции

Абдурахманова. Он заулыбался еще шире и предложил отправить его на прочесывание окрестностей Уч-Кадо. Получив согласие, сразу же ушел вверх, в скалы. Мы решили дать ему время на обстоятельную разведку. А сами сели пить чай.

В самом начале чаепития на правом берегу Кумарха, под бывшей вертолетной площадкой Тагобикульской партии появилась небольшая, баранов в тридцать, отара, охраняемая парой облезлых, разноцветных волкодавов и несколькими мальчишками. Заметив нашу компанию, они сначала рассматривали нас минут пятнадцать, затем повернули стадо и спешно удалились. Наверняка эта отара была из ближайшего селения.

Название этого живописного кишлака, раскинувшегося на правом берегу Ягноба, чуть выше устья Уч-Кадо, я точно не помнил.

Кажется, он назывался Дехиколоном.

Многие его жители, голубоглазые потомки согдийцев, работали на кумархских штольнях горнорабочими. Конечно же, завтра утром они заявяться в гости, и им придется объяснять, что мы здесь "потеряли".

До верховьев Уч - Кадо мы добрались быстро, без приключений и сразу приступили к поиску подходящего места для лагеря. Внизу, в долине нашлось бы много таких мест, но было бы тяжело и нудно каждое утро подниматься вверх, к штольням. Ставить же палатки рядом с местом добычи опасно -- местные жители, жаждущие общения или терзаемые любопытством, неминуемо окажутся в выработке. А нам это ни к чему!

После тщательных поисков мы выбрали местечко на плоской седловине небольшого скалистого отрога, ответвляющегося чуть ниже штолен. На южной стороне седловины было несколько мочажин, поросших диким луком и дававших исток довольно широкому ручейку с прозрачной ледяной водой.

Незамеченным подобраться к нашему лагерю было трудно. Долина Уч - Кадо просматривалась с обеих сторон.

Через полчаса к нам присоединился Бабек. Он клятвенно заверил, что облазил все окрестности и никого не встретил.

После короткого совещания было решено поселить женщин в отдельной палатке и в ней же устроить кухню и столовую. Поставив эту палатку первой, мы сразу же перенесли в нее все наши припасы и посуду. Затем Сергей и Бабек занялись сооружением обеденного стола из сланцевых пластин. Наши дамы в это время чистили и жарили шампиньоны, собранные неподалёку.

Кстати сказать, резвоновские синяки у Наташи совсем исчезли, и она стала очень даже привлекательной. Точнее -- сексапильной мэм.