Бег в золотом тумане
Шрифт:
Он, бедняга, гоняясь за убежавшим бараном, сорвался со скал и здорово ободрал спину. Местный знахарь лечил пострадавшего древним способом, а именно -- пересадкой кожи. Он просто-напросто содрал с первого попавшегося сурка шкуру и наложил на рану. К несчастью, сурок оказался чумным, и пастушок утащил в могилу весь кишлак.
***
Пока Житник разделывал сурка и жарил его в скороварке, Бабек с Лейлой приготовили себе рисовую кашу с бараниной. Поев, мы стали готовиться ко сну. Назавтра было решено подниматься с рассветом.
Я всегда был совой и никогда, даже валясь с ног от усталости, не засыпал до наступления ночи. Лейла
Меня беспокоило будущее всех моих друзей, отважившихся пойти за золотом. Все ли мы вернёмся назад? Даст ли богатство счастье Феде, Юрке, Лёхе, Сергею, Бабеку, Наташе, мне и Лейле? Ответов не было, и это очень меня удручало...
С запада, медленно выплывали легкомысленные перистые облака -- нежные, бледно-розовые, но очень яркие на фоне темнеющего неба. Ниже застыли темно-серые тучи. Перистые облака, уносились на восток и там, в стороне от вечерней зари, казались уже не облаками вовсе, а жалкими помарками. Тучи же степенно двигались на север, становясь, все более угрюмыми и настораживающими...
Я пошел к ишакам. Они сосредоточенно выискивали среди травы остатки нашего ужина. Я отвязал их и повел к ложбинке, сплошь поросшей изумрудными стрелками зеленого лука.
"Странно, что Бабек сразу не оставил их здесь, -- думал я, привязывая ослов к забытому чабанами колышку.
А эта вертушка... Что она здесь делает? А если Абдурахманов действительно уже на Уч-Кадо? Юрка, гад, точно устроит гражданскую войну!
Стало темно. Луна повисла над горами. Одна горная гряда отбрасывала тень на другую. Скалы, неприступные в лучах солнца - в лунном свете загадочны. Снег резкими белыми мазками расчерчивает склоны дальних вершин.
Внизу шумит река. Ледник, застрявший на перевале, мерцает
таинственным блеском. Небосвод, словно подиум, а звёзды, одна ярче другой и луне приходится прятаться за ближайшей тучкой...
Костер совсем потух, но угли все еще тлели и иногда, то там, то здесь
охватывались короткими протуберанцами.
Вдруг очень захотелось спать. Войдя в палатку, я лёг, обнял Лейлу и
закрыл глаза. В полудрёме мелькнула последняя мысль: "Скоро разбогатею и стану плавать с моей рыбкой в мраморном бассейне с искусственной морской водой и настоящими пальмами вокруг"...
8. Кумарх.
В шесть часов утра, мы уже бодро шагали навстречу неизвестности. Я напевал себе под нос: ...
"И можно свернуть, обрыв обогнуть,
но мы выбираем трудный путь,
опасный, как военная тропа..."
Самое удивительное, что эти незабываемые строки подходили нам на все сто! Еще несколько часов и там, за перевалом, мы увидим речку Кумарх и за ней Кумархское рудное поле. Поле моей юности, поле надежд. Я был еще молодым специалистом, лохом, можно сказать, и вдруг нежданно-негаданно для многих и, прежде всего для себя, стал старшим геологом партии. Глеб Корниенко заболел туберкулезом и, ложась в больницу, рекомендовал меня на свое место. Как я понял, прежде всего, за мою нестандартность, которую он в течение полугода стойко испытывал
на себе. И я стал полновластным"хозяином" месторождения! О боже, как меня распирало чувство
собственной значимости! Как я был горд и высокомерен! Пока не наделал ошибок, которые до сих пор стыдно вспоминать...
– - Слышишь, Черный, кажись опять вертушка?
– - мои мысли прервал
тревожный голос Кивелиди.
– - Я, Сергей, удивляюсь!
– - взорвался я, зашарив глазами по небосводу. Ты же знаешь, что полагается за панику "на корабле"!
Голой задницей в снег!
– - Да хоть передницей!
– Кивелиди был похож на пружину.
Они ведь могут и из автомата шарахнуть.
– - Ну и наблюдай тогда! А я буду тебе под ноги смотреть...
Первые несколько километров тропа была отличной. Но выше, она разбухла от грязи.
Периодически, кто-нибудь из нас, включая ишаков, падал, и скоро мы стали жёлто - коричневыми от глины. А через километр "наступила зима". Наша "нить Ариадны" - тоесть тропа, исчезла под снегом, и я не знал, куда идти. Двигаться наугад, было опасно.
Посовещавшись, мы решили идти по лавине, покрытой ледяной коркой. Возможно на другом её краю найдётся наша тропинка...
Мужчины поочередно меняли впереди идущего. А Лейла с Наташей меня просто восхищали. Они ни разу не пожаловались на трудности перехода. А когда я заглядывал им в глаза, - ласково улыбались...
Неожиданно один из ишаков - "Черный", сорвался. Но он оказался сообразительным, и успел упереться копытом в торчащий из снега скальный выход.
Возвращение "Чёрного" на исходную позицию заняло больше часа. Эта
операция отняла последние силы, но перевал был уже перед нами. Казалось, что его можно "коснуться рукой"!
***
И вот наконец мы на Кумархском плато. Оно знаменито месторождением оловянного камня - касситерита.
Нашим взорам предстала площадка в четыре квадратных километра, обезображенная глубокими шрамами разведочных канав и
траншей.
Касситерит содержится в кварц-турмалиновых жилах, рассекающих месторождение с востока на запад и прослеживающихся на несколько километров. Жил -- десятки, а минерала немного и не везде. Методы поиска - обычные: На поверхности рудного поля, перпендикулярно направлению жильной серии, рылись канавы и траншеи. На вскрытых жилах брались пробы руды.
Через полгода приходили результаты химического и спектрального анализов, и мы начинали выделять рудные тела - более или менее протяженные участки кварц-турмалиновых жил мощностью (шириной) не менее 0,8 метров и с содержанием олова выше 0,40%. Иногда это удавалась сделать, и тогда рудное тело прослеживали на глубину.
Где-нибудь на крутом склоне, ниже канав, вгрызались в рудоносную жилу штрековой штольней и опробовали ее через каждые три метра. Или рассекали всю жильную серию штольней. А уже из нее проходили штреки по жилам, с промышленным содержанием касситерита и по жилам "слепым", то есть, не обнаруженным на поверхности. Много лет назад, уезжая с Кумарха, я думал, что никогда сюда не вернусь. Но через два года я приехал сюда со своим аспирантским отрядом.