Бег времени. Тысяча семьсот

– Мисс Гвендолин, вот уж не ожидал вашего звонка. Особенно увидеть вас среди пьяных студентов, - он засмеялся, обводя взглядом дебош творящийся вокруг. Его американский акцент выдавал его с головой, так же как и голливудская белоснежная улыбка. Он словно сошел с экранов кинозалов, олицетворяя собой идеал мужской внешности: высокий, статный, широкоплечий, с крупными правильными чертами лица и резко очерченными бровями. Все в нем говорило о том, что он не с улицы и никогда там не был, и уж тем более такие вечеринки не подходят ему по статусу.

– Здравствуй, Марк. – Гвендолин улыбнулась ему, подходя к нему и протягивая руку для приветствия. – Я решила позвонить тебе и попросить о помощи, не как твой начальник, а как девушка в беде.

Он смущенно заулыбался. Гвендолин знала репутацию парня, как самого отъявленного ловеласа; Марк уже не первый год отчаянно флиртовал с ней, считая ее холодность и отстранённость очередной заманчивой преградой. Марк обладал парой нефтяных скважин и аналитическим складом ума, схватывая все на лету. Он из тех людей, для которых не было ничего невозможного, появляясь всегда там, где надо и имея нужных людей повсюду. Многие считали, что он успел кому–то продать душу за свою внешность и влияние, Гвен же знала, что дело далеко не в дьяволе - всё намного прозаичнее.

– Я не хотел верить, что вы решили вернуться в Лондон и отойти от дел.

– Ну вот! Сам видишь, - показывая рукой на пьяных студентов, - Ушла во все тяжкие. Отдыхать тоже надо.

– И долго вас не будет?

– А что? На моем месте сейчас Реджинали, я ему доверяю, как себе.

– И все-таки? Я больше люблю находиться в подчинении у красивой молодой девушки, чем у толстого итальяшки.

– Не знаю. Сейчас началось самое интересное. Боюсь, что времени у меня отдыхать не будет. Поэтому дела компании мне будут только мешать.

– Чем мне вам помочь?

– Отвести меня и мистера Де Виллера ко мне домой, - она улыбнулась, оборачиваясь на парня, который все также сидел возле колонны, склонив голову на грудь.

– Де Виллер? Это не тот ли потрясающий Гидеон де Виллер, который похитил ваше сердце? – он ухмыльнулся, в его голосе звучало ехидство и сарказм. Не смотря на то, что он не был влюблен в свою начальницу, факт, что самая сильная и независимая женщина мира предпочла ему другого, был неприятным. Гвендолин имела над Марком какую-то странную власть, ему хотелось ей беспрекословно подчиняться, каждый раз отмечая ее уязвимость и женственность. А Гвен относила Марка к тому типу людей, которых она допускала близко к себе, и дорожила ими. Она иногда видела в его чертах и поведении сильное влияние генов своего сына Аластера: мужчины всегда в этой линии получались умными, благородными, уверенными и чертовски соблазнительными.

– Он просто устал и немного напился, - смущенно пробормотала девушка.

– Немного? – рассмеялся Марк.

– Ну, хорошо. Много. Поможешь?

– Если его будет тошнить, то у меня в машине есть пакеты.

– Если его стошнит, я тебе куплю новую машину, - ответила она, мило улыбаясь, будто предлагала новую игрушку взамен старой.

Марк, не отвечая ей, двинулся к Гидеону. Подойдя ближе, он отметил про себя, что парень красивый – значит, не так обидно, почему мисс Гвендолин влюблена в него. Перекинув руку Гидеона через свою шею, он подхватил парня и повел его к своей машине.

Через пару минут они уже мчались по направлению к Белгравии.

Машина затормозила у входа в ее дом. Марк помог выйти Гвендолин, затем занести Гидеона, положив его на ее кровати. У выхода он нежно поцеловал ее кисть, соблазнительно заглядывая своими темными карими глазами в ее голубые.

– Был счастлив помочь, вам мисс Гвендолин.

– А мне было приятно тебя увидеть.

– Вам точно не нужна помощь с вашим кавалером?

– Это всего лишь опьянение, а не смертельная болезнь.

– И почему вы в него так влюблены? Может, когда-нибудь вы все-таки обратите внимание на других.

– Нет, Марк, только он.

Он наигранно вздохнул, после чего, попрощавшись, исчез в салоне своей машины и уехал в ночь, оставив ее наедине с тем, кого она так отчаянно ждала все эти годы.

Иллюстрации к главе

http://radikall.com/images/2014/06/19/hTZ7.png

========== Утонченная ревность. Гвендолин ==========

Есть ревность грубая — когда не доверяешь тому, кого любишь; есть ревность утончённая — когда не доверяешь самому себе.

Филиппо Пананти

Дом пуст. Этот дом всегда был пуст.

Только не теперь.

Я сидела на кухне и старалась разложить хлам в своей голове по полочкам. Это всегда помогало, когда я не знала, что делать дальше, даже больше, в принципе, это именно то, что позволяло мне не сойти с ума. Именно это мне и было необходимо прямо сейчас, чтобы избавиться от ярко запечатлевшейся в памяти вечеринки, на которую я бы никогда не пошла по собственному желанию.

И то, как он смотрел на меня.

И то, как он провожал взглядом полураздетую девушку.

Держи себя в руках, Гвендолин. Резко вдохнула, а спокойствие не пришло.

Чайник начал свистеть – пора прекращать страдать. Встала со стула и направилась к плите. Жасминовый чай – лучшее успокоительное, которое я нашла за всю свою жизнь. Налила в две чашки, просто так, на всякий случай, и вместе с ними поднялась наверх. Дверь была чуть приоткрыта, а, значит, я без шума пробралась в комнату, где на кровати, раскидав ноги, спал Гидеон. По его виду едва ли можно было сказать, что он являлся членом Тайной Ложи, если только, конечно, вы не имели в виду нечто связанное с дьявольскими культами. В губной помаде, в крови и в грязной одежде, он спал так мирно, что мне хотелось бы, что так спокойно было всегда. Только уже со мной, а не в алкогольном сне.

Прошел уже час, а может и два.

Время остановилось или просто для меня оно никогда и не было быстротечным? Когда-то я могла сосчитать секунды, теперь же не могла сосчитать даже года. Но вот он спал на моей кровати и, наверное, время попросту исчезло.

Я бы так хотела, чтобы оно исчезло, чтобы растворило все те годы, что я провела одна, и оставило только этот миг. Когда в моем сердце так же тихо, как и в этой квартире. Ни боли, ни сомнений, ни криков. Только ты и тишина.

Но в тоже время, я этого совершенно не хотела.

Перед глазами тут же вспыхнул образ Бенедикта. Ему было сорок, а глаза были все такими же задорными. Он смотрел на меня ранним утром, когда солнце едва задевало шторы и проникало в спальню, и было видно, как частицы пыли танцевали при слабом ветре. Легкий поцелуй в нос и в плечо. Безмятежность в движениях. Счастье во вздохах.

Время прошло, а рана так и не затянулась.

Да и никогда не затянется, потому что часы не лечат, а годы не зашивают открытые раны. Лишь безжалостно льет тебе на душу перекись, сжигающая заразу, наслаждаясь тем, как корчится под ней кожа. Глупо было верить в то, что со временем оно убьет во мне воспоминания о человеке, с которым я провела свою жизнь.