Бег времени. Тысяча семьсот

– А когда будет суаре?

– Кажется, уже завтра. Для меня.

– Во сколько?

– В шесть.

– Хорошо, буду обязательно, - он замялся потому что уходить не хотелось, но надо… Гидеон внезапно улыбнулся своей мысли и произнес:

– А ты изменилась. Стала красивее, грациозней, наверное, танцевать научилась - уже даже не боишься за целостность ваз в помещении.

– Не поверишь, даже крестиком научилась вышивать, - на его выпад про вазы она лишь закатила глаза.
– А ты все такой же невообразимо наглый… и слишком красивый.

От неожиданного ее признания его брови взмыли вверх, но он улыбался, как мальчишка… как влюбленный мальчишка.

Гидеон решил не отвечать на комплимент, а отвесил поклон, как для монаршей особы.

– Передай графу Бенфорду мои извинения, что не могу попрощаться. Я исчезаю в прямом смысле слова, - ухмыльнулся он.

– О, не думаю, что он тебя простит, - улыбнулась она в ответ, - Прощайте, граф Гидеон де Велидер.

– Нет, до завтра, - прошептал он и исчез яркой вспышкой в воздухе.

Иллюстрация к главе: http://radikall.com/images/2014/02/05/di0za.png

========== Момент, ставший жизнью. Гвендолин ==========

В какой момент неудачный выбор уже нельзя назвать отклонением от правильного пути, в какой момент он становится самой жизнью?

Джесси Келлерман. Беда

Пора просыпаться?

Когда же я упустила свое сознание настолько, что оно начало выдавать мне столь яркие иллюзии? Только вот вместо того, чтобы распасться на части, я лишь обхватила себя руками и попыталась утихомирить подступающую истерику.

Он был здесь! Он был так близко!

Отчего же чувства, зародившееся год назад, продлившиеся лишь полторы недели, все еще не отпускали меня на волю? Эти наглые, зеленые глаза… Я взмахиваю руками, но тут же закрываю ладонями лицо, пытаясь дышать ровно.

Он все-таки неисправимый лжец.

И эти невообразимые губы. Так близко!

И угораздило же меня.

Вот только воспоминаниями о том, как закончилась наша последняя встреча до сих пор можно мыть пол – настолько хочется рыдать от них. Кажется, он что-то сказал о том, что мы должны быть друзьями. Что это Сен-Жермен приказал ему влюбить в себя Рубин, чтобы им было легче управлять мною. Черта с два! Вместо этого я попросту исчезла в восемнадцатом столетии. Гениально, Гвендолин. Появилась тут неоткуда, заявила, что путешествуешь во времени, вышла замуж…

Бенедикт!

Имя вновь словно разбудило меня от иллюзий. Гидеон исчез уже давно, а Бенедикт так и не объявился. Страх, поднимающийся от пяток, тут же поднял меня на ноги. Я ломанулась в сторону его кабинета, но там никого не оказалось. Слава богу, по пути мне попался мажордом.

– Хозяин в галерее, миледи.

Даже не поблагодарив его, я тут же подхватила юбки и кинулась в сторону галереи. Он и вправду сидел там, на маленькой софе, обитой зеленым бархатом – за что я дико ненавидела эту комнату вместе со всеми картинами. Вид у Бенедикта был отстраненный – он был похож на изящную скульптуру, застывшую во времени. И это привело меня в ужас. О чем он думал? Что будет теперь с нами?

– Бенедикт, - я осторожно приблизилась к софе и уселась рядом с ним, смотря, однако, себе на руки, словно там вот-вот должно было появиться решение всех моих проблем. Только в голову лезли ужасные видения из подвалов Аластера и ничего не понимающее лицо Бенедикта, увидевшего меня вместе с Гидеоном.

– Я думал, ты уже ушла, - неожиданно сказал он. Слишком равнодушно, на мой взгляд. Наигранно.

– Куда же я уйду? – спросила я в ответ. Слишком удивленно. Фальшиво вышло.

– Туда, куда я за тобой последовать не смогу.

Но было бы так прекрасно, если бы он мог. Как много ему нужно было увидеть, как много узнать!

Лгунья. Я все-таки лгунья.

– Как хорошо, что я могу следовать туда, куда идешь ты, - я взяла его руки в свои и постаралась улыбнуться так ободряюще, насколько могла. Но получился скорее оскал, поэтому я просто вздохнула, пока он внимательно следил за мной своими изумительными черными глазами.

– Я ведь говорила - не выбирай в жены путешественницу во времени. С нами одна морока.

И наконец-то он улыбнулся мне в ответ.

– Нужно было предупреждать прежде, чем я женился на той женщине, которую безумно люблю.

И видел Бог, мне хотелось сказать ему то же самое!

Если бы только в моих снах его глаза не меняли цвет на зеленые. И передо мной не стоял человек, который манил меня к себе так же сильно, как и год назад. Человек, который, однако, собирался быть мне только другом.

– Что ты теперь собираешься делать? – продолжил он, понимая, что я не смогу ответить ему на его признание. Он давно смирился. Я все-таки монстр. Неисправимый.

Конечно же, в голову ему шли лишь те образы, когда я собираю вещи и говорю ему «прощай». Почему-то на этом моменте мне представлялось, что я сажусь на самолет, а он ждет меня по ту сторону стекла и понимает, что я никогда не прилечу обратно. Или же, как я машу ему с трапа Титаника, которому суждено потонуть. Только в этой истории он – моя Роза. А я Джек, что собирается утонуть в ледяном царстве.

Итак, что я собиралась делать?

Наверное, вид. Буду делать вид, что ничего не менялось.

– Пожалуй, для начала пошлю за мадам Деверо, - серьезно начала я, выравнивая спину и принимая на себя важный вид графини, - Ну, или мы, конечно же, можем устроить суаре в стиле 21-ого века. Напьемся, плюнем на гостей и пойдем тусить в ближайшую таверну. Как тебе? – я легонько толкнула его плечом и, вылупив глаза, смотрела на него так, словно только что придумала самый гениальный заговор за всю историю вечеринок.

– И тогда весь Лондон узнает о том, что я женился на ненормальной, - усмехнулся он в ответ. Мои попытки увенчались успехом, его глаза вновь загорелись, но вот только на пару секунд. Словно кто-то зашел в комнату, включил свет, а потом вспомнил, что ему там делать особо нечего, развернулся, выключил свет и ушел.

– Почему он называл тебя «Гвен»?

Черт! Я совсем об этом забыла. И, конечно же, перед тем как дать ответ, заколебалась. Может, я и лгунья, но все-таки не идеальная. В покер мне точно не выиграть. Флеш-рояль над фул-хаусом – деньги на стол.

– Это мое второе имя. Гвендолин. Но только - тсс… - я приложила указательный палец к губам, - Иначе набегут завистники. Уверена, в глубине душе ты тоже один из тех, кто мечтает, что бы его назвали «Гвендолин».

Я добилась своего! Бенедикт рассмеялся. Натянуто, не так легко, как обычно. Но все-таки смеялся. А значит, моя битва еще не было проиграна.