Бег времени. Тысяча семьсот

Бенедикт сплюнул, так как сажа была даже во рту.

– По-моему вам просто нечем заняться, - ответила Гвендолин, стараясь сдержать смех от их нелепого вида. Бедные слуги, что прятались во всех углах и боялись сделать хоть что-нибудь, чтобы не навлечь на себя гнев хозяев.

– Конечно, нечем! – Гидеон кинул взгляд на Бенфорда, а тот смотрел на него. – Ты глаза нам открыла! Точно, мы сейчас с графом пожмем друг другу руки, и пойдем пить чай, где я ему опишу, куда лучше направить деньги в 18 веке…

– Это лучше я сейчас тебя направлю, - взъелся Бенедикт, делая шаг в сторону де Виллера,а тот снова напрягся, готовый продолжить драку.

– Давай! Только сначала тебе нос подправлю.

Бенедикт кинулся с кулаками, но Гидеон ушел от удара и через мгновение уже заламывал руку Бенфорду.

– Ох, опять, - вздохнула Гвендолин и все-таки решительно направилась к ним, с намерением прекратить эту бессмыслицу. Она схватила руку Гидеона, которая удерживала Бенедикта и постаралась отодвинуть парня подальше от своего мужа, бубня себе под нос, что все вокруг идиоты и этот мир катится ко всем чертям, что эти чертовы мужчины сведут ее в могилу.

Это недовольное выражение лица возлюбленной вызвало усмешку у Гидеона: девушка была похожа на рассерженного котенка. Поэтому, не скрывая улыбку, он поддался ее действиям и дал отпустить руки Бенедикта, лишь для того, чтобы заключить в объятия и, заглядывая в ее синие глаза, оттащить в сторону. В этот момент он почувствовал в животе неприятные ощущения, словно он падал с высоты – значит, времени до возвращения осталось чуть-чуть.

– Пойдем со мной? – он прошептал, глядя в глаза, словно не замечая, что Бенедикт уже заметил их и парой шагов покрывает разделяющее расстояние.

“Да что он себе позволяет?” - пронеслось тут же в ее голове, но пара секунд и она снова тонет в его глазах. Этот невероятный оттенок зеленого, такой пронзительный, такой знакомый. Кому де Виллер продал свою душу, чтобы иметь такие глаза? Казалось, что даже дьявол не смог бы сотворить такое. И гневная мысль тут же сменилась ответом - “Да куда угодно, хоть на край света”.

– Мы поговорим, когда ты протрезвеешь, - стараясь быть непоколебимой, сказала Гвендолин и уткнулась ладонями в грудь Гидеона, чтобы высвободиться из его объятий.

Подоспевший к ним Бенедикт схватил Гидеона за рубашку на спине и попытался оттащить от своей жены, но ткань с треском порвалась, оставив на память в руке графа кусок белого легкого батиста. Не теряя времени, Гидеон сильно ударил замешкавшегося графа локтем в челюсть. Гвендолин вскрикнула от неожиданности, но через секунду Гидеон уже прижимался к ее губам в поцелуе.

Гвендолин показалось, что она сама залпом выпила стакан виски и затем выкурила сигарету. А то и две. Теперь было понятно, откуда все это безумие. Сигареты и виски - совсем не стиль опрятного и идеального во всех отношениях Гидеона. Поэтому Гвендолин лишь сильнее начала отталкивать от себя парня. Надеясь, что утром его будет ждать самое невероятное осуждение совести!

Гидеон словно и не заметил ее попытки , лишь чувствуя ее горячие ладони на своей груди.

– Люблю тебя, - прошептал он, отрываясь от ее губ, и в этот момент он исчез. Словом, вовремя, потому что де Виллер не видел, как рука Бенедикта рассекла пустой воздух, пытаясь ударить только что стоявшего там Гидеона в ухо. Из-за этого нелепого движения, Бенедикт не устоял на ногах и по инерции полетел на пол вслед за своей рукой, распластавшись у ног Гвендолин.

Граф издал стон, скорее не от боли, а от огорчения, что этот сопляк Гидеон снова ускользнул от него.

– Надеюсь, я сейчас проснусь, и все это окажется самым глупым сном, который я когда-либо видела.

Гидеон исчез прямо перед ее глазами, оставив после себя вкус виски на губах и сплошные разрушения. И также Бенедикта, что со вздохом поднимался с пола.

Даже не смотря в его сторону, она направилась в спальню, все еще надеясь, что это кошмар. Все-таки жизнь ей немного задолжала. Столько событий за несколько дней!

Бенедикт последовал прямо за ней, пытаясь с ней заговорить, но Гвендолин захлопнула дверь спальни прямо перед его носом.

Единственное, что ей сейчас хотелось сделать - это разреветься в одиночестве. Пожалуй, так она и поступит.

Иллюстрации к главе:

http://radikall.com/images/2014/03/07/Qyz1h.png

========== Будь, что будет. Гидеон ==========

Есть два пути избавить вас от страдания: быстрая смерть и продолжительная любовь.

Ф.Ницше

Будь, что будет.

Я стоял у зеркала и всматривался в свое отражение, пытаясь собраться духом.

«Будь, что будет», - говорил я сам себе и внутренне содрогался от накатывающего ощущения, будто под ногами разверзлась пропасть с зияющей темнотой, способная поглотить меня. Какой это круг Ада? Я уже близок к низу. Раньше держался за надежду, за оптимизм. Сегодня эта ниточка была натянута до предела и лопнула со звуком порвавшейся струны…

Вот уж две недели я не видел Гвендолин. Хранители меня просто не пускали, наказывая за то, что совершил. Садисты. Вот они кто!

Я тоже хорош – поддался на уговоры Рафаэля…

Вообще, то, что творилось в Темпле за эти дни, походило на международный скандал.

Через пару минут моей элапсации был звонок Цербер-охраны Фальку о том, что Одиннадцатый путешественник нарушил свод правил и, применяя силу, совершил прыжок в прошлое без допуска и разрешения Хранителей.

Дядя сразу понял, куда я рванул, увидев выставленную на хронографе дату, поэтому часть Цербер-охраны была снята и направлена в «NTBB&Co», бывший дом графа Бенфорда, ныне банк де Виллеров. Там я и материализовался: пьяный, в разорванной рубашке, в саже и царапинах, еще ощущающий вкус поцелуя Гвендолин и аромат ее духов. Меня тут же скрутила Цербер-охрана и увезла в лазарет Темпла, где меня продержали три дня, как чумного. К тому же на утро, после моего побега в 1758, помимо похмелья, у меня снова были все признаки супраэлапсации. Со мной никто не общался и не церемонился – это был приказ Магистра ложи. Меня, как арестанта, водили для элапсации в 1965 год на пару часов.

Я словно поменялся местами с Гвендолин и ощущал на своей шкуре, каково это, когда тебе не доверяют. На третий день состоялся весьма ужасный разговор с дядей. Нет, он не кричал, Фальк просто отчитал меня, как мальчишку, объявив, что с этого момента, меня будут отвозить домой, и каждый вечер проверять - дома ли я. А так же, что мне перекроют доступ к карманным деньгам, и плюс ко всему отстранят от главной миссии графа Сен-Жермена до совета Хранителей Внутреннего круга. Но самое болезненное было, то, что я читал в его глазах разочарование. Ведь там, где кончается искренность, начинается одиночество. Фальк много значил для меня, не смотря на все наши с ним противоречия - он был мне ближе всех. И теперь своим поступком я подорвал его доверие, а также пошатнул его статус Магистра. Хранители шептались: достоин ли Фальк управлять этой гигантской машиной, под названием Тайная ложа, когда он даже не может удержать своего племянника от безрассудных поступков?