Бегство от одиночества

Мисс Норт показалась ему печальной, зато наниматель — Бернс, он же Айзек Гриндл — смотрел на нее довольно, не сводя глаз. И только частое сжатие пальцев в кулак выдавало, что он нервничает.

— Не переживайте, Элиас! — с долей насмешки обратился Таггерт, — шериф попробует с собаками пройти по следу. Есть шансы, что все-таки повезет, и найдем убийцу.

— Сомнительно, — вздохнула вдова. — Если следы не смыло окончательно, то влажная трава заглушит запах.

— Какие у вас познания, мэм, — удивился гость.

— Пусть я и женщина, но в здравом уме.

— Тогда простите за спешный уход, но мне следует осмотреть место, пока любопытные горожане и помощники в розыске не затоптали все следы. Шериф разумно скрывает место, но вездесущие мальчишки! — завел руками он.

— Идите, мистер Таггерт. Я дам вам с собой пирога, — вздохнула хозяйка.

Лиам счастливо улыбнулся.

— Вам бы, мистер Таггерт, жениться, осесть.

— Угу, — кивнул детектив на ходу. — Бернс, встретимся после.

* * *

Лиаму достаточно было пообещать ватаге мальчишек доллар, и они с радостью проводили к жуткому месту.

— Ой, мистер, она такая обгорелая! Представляете?! — рассказывали сорванцы по дороге. — И голая! Черная — пречерная! — наперебой уточняли, считая, что любая подробность интересна журналисту. А он и слушал, не перебивая, и изредка поддакивал.

— А кто нашел?

— Марбут. Он шел в город и наткнулся на кучу ветоши. Обрадовался и пошел собирать. А как увидел обгорелые человеческие ноги, заорал. А за ним по дороге шли лесорубы, услышали крик и подумали, что на него кто-то напал. Побежали, а тот жмется к дереву и тыкает пальцем.

— А, может, он?

— Не! — покали головами сорванцы. — Шериф его уже допросил.

— И?

— Он со вчерашнего дня пил. Видели, что он дома отсыпался. Да и сами подумайте: если знал, зачем ему орать? А еще говорят, что темнокожего видели. Он выглядывал из кустов.

— Это кто ж его видел? — подталкивал Лиам.

— Да вроде бы Руфь видела. Шла на занятия, и вдруг дорогу кто-то перебежал. Она испугались, остановились, но он убежал.

— А лицо видела?

— Не знаю.

Так, болтая с мальчишками и вызнавая все слухи и домыслы, Лиам добрался до места. Чтобы сорванцы не топтались рядом, предложил каждому по десять центов, если в округе найдут что-нибудь интересное. Пока они бегали, оглядывался вокруг. Что ему сразу бросилось в глаза, так это неудобное место.

«Тропинка не особо людная, но по ней часто ходили. А как развести костер и тайком совершить преступление, если кто-то может застать? Да и костер должен был хорошо прогореть — а золы почти нет. Выходит, ее откуда-то принесли. Но откуда?» — дорога была извилистой, пересеченной корягами — и вряд ли убитую привезли на телеге. Из-за ночного ливня, разглядеть ни следов, ни других каких-либо примет было невозможно. И оставалось только гадать — где поблизости есть место, подходящее для злодеяния?

«Убийца или силен, или живет поблизости, чтобы на себе притащить тело. Или не один…» — размышлял он. — Если несколько — кто-нибудь все равно проболтается и скоро поползут слухи. Остается только искать и ждать».

У мальчишек жажда заработать была так велика, что от разочарования, они громко кричали. Но отчаявшись что-либо найти, самые хитрые принесли камни, на которые Лиам не обратил внимания. А вот один принес какое-то тряпье.

Таггерт усмехнулся:

— Что? С округи приволокли весь мусор?

— А, может, это ее? — с надеждой спросил рыжий проныра, щурясь от редких солнечных лучей, пробивавшихся сквозь полуголые ветви и тучи.

Лиам хотел уже махнуть рукой и прогнать, но мальчишка не отставал.

— Мистер, ну, гляньте! Ну, хотя бы десять центов… — канючил, не переставая, плетясь за Таггертом. Только чтобы от него отстали, Лиам протянул руку.

— Смотри, ничего интересного нет, — потряс перед надеявшимся на чудо мальчишкой, бурым от грязи лоскутом. Хотел отшвырнуть, как взгляд случайно выцепил черные разводы.

«Что это? — Таггерт поскреб черные пятна и убедился, что это не грязь, а, скорее, сажа. — Откуда? Что вытирали тряпкой?»

Сорванцы с замершим дыханием следили за ним.

— Так и быть, держи! — бросил мальчишке монетку. — Если сгодится, дам столько же. Если нет — не обессудь.

Обратно возвращался в одиночестве, размышляя, чем ему может помочь тряпка. Но в голову ничего не приходило.

От сладкого лучше думалось, поэтому вернувшись в город, направился в кондитерскую, по пути намереваясь посетить шерифа. Пока Таггерт придумывал, какой бы предлог придумать, судьба решила задачку за него.

Холл стоял у офиса и, увидев его, крикнул:

— Разнюхиваете, мистер Таггерт? — Элиас был не в духе. На носу выборы шерифа, а у него убийства за убийством. — Где вы были в эти дни?

— В гостинице, шериф! Подозреваете каждого?

— Не каждого, но спросить могу.

— И что? Есть подозрения? Мальчишки рассказали, что некая Руфь видела…

— Да-да! Видела, да только его спину. Плоховато у нее со зрением. Только что большой и черный разглядела, — вздохнул грузный мужчина и пронизал взглядом детектива. — У вас уже есть новые домыслы?

— Пока нет. Возможно, будут позже. Мне бы глянуть на тело.

— Зачем? Накатать страшную историю?

— Нет, мысль есть.

Шериф прищурился, размышляя, стоит ли поверить писаке. Но подумав, что и без этого найдутся другие журналисты, кивнул головой.

— Идемте.

Сам не пошел. Помощник проводил Таггерта в подвал.

Только мельком глянув на тело, Лиама затошнило.

— О, Господи, какой ужас! — прошептал, отворачивая от скрюченного женского тела. Черного, обугленного, с проглядывающим розовым мясом из-под треснувшей кожи.

Отошел к двери и начал глубоко дышать, чтобы совладать с подступавшей тошнотой.

— А вы что хотели увидеть? — усмехнулся помощник шерифа, белобрысый Эд.

— Я, конечно, ожидал, но не такого.

— Будете еще разглядывать?

— Не хочу, но надо! — отозвался Таггерт. — Хорошо, что я не ел… мало.

— Поработаете с шерифом — и не такого насмотритесь.

Лиам взял себя в руки, достал из кармана платок и, заткнув нос, принялся разглядывать убитую.

Хоть тело было полностью обугленным, с остатками прилипшей и тоже сгоревшей одежды, сомнений, что оно женское, не возникало. Превозмогая себя, Таггерт склонился и упорно продолжал вглядываться, пытаясь найти повреждения. Глубоких ранений не нашел, а большего рассмотреть не мог, потому что на трупе не было ни одного кусочка уцелевшей кожи.