Белая Длань

До той поры это помогало поддерживать какую-никакую дисциплину и присутствие духа, тем более что за исключением драконьего всадника остальная часть нападавших терпела сокрушительное поражение. И всё же рано или поздно, но даже самому стойкому и надежному воинскому духу приходит конец. Особенно когда непобедимое мифическое чудовище полностью сосредотачивается на этом самом боевом духе. Пламя Дрогона прошлось по позициям осадных орудия подобно косе по пшеничным колосьям, собирая свой кровавый урожай со всех позиций и окрест андальского воинства.

Эммонд мог наблюдать за этим со стороны и высоты своей укреплённой, но всё же удалённой позиции, примыкающей к одной из улиц ведущей в город. В тоже время все позиции отрядов осадных инженеров и их орудий были сожжены дотла, как и ожидающая возможного прибытия врага с кораблей пехота. Под крики его подчинённых Осгрей прикрыл свои глаза, что уже начали саднить от нестерпимого яркого зарева пламени. При нём всё ещё оставались верные полководцу люди, но даже они уже были готовы бежать куда глаза глядят лишь бы спастись. К сожалению, сделать что-либо ещё Клетчатый лев был уже бессилен. Да и не крики погибающих людей он услышал в своей голове, и даже не рёв чудовища, пожинающего их жизни, а только дьявольский надрывный смех всадника этого самого чудовища.

– Ха-ха-ха! И как вам, зеленокровные?! Какого это оказаться на месте тех, кого вы и сами предали огню и земле?! Где же ваша заносчивость и непоколебимость?! Где ваши андальские боги?! Где ваш хвалёный зеленокровный король?! – ярился железнорождённый, наслаждаясь ощущениями непоколебимой победы и безнаказанности. Абсолютного доминирования над ними. – Запомните это имя, черви! Имя того, кто превратил вас в жалкие уголёчки под ногами истинных сынов моря! Имя Эурона Грейджоя! – наконец-то раскрыл свою личину нападавший, о которой Осгрею доводилось слышать лишь парочку слухов, но не более. Теперь же под крики и стенания людей это имя надолго отпечатается в его памяти.

Меж тем продолжать смотреть за тем, как Дрогон сжигает перегородивший флотилии остов из нескольких суден уже было бессмысленно. Возможностей для продолжения борьбы у Клетчатого Льва больше не осталось, и он был вынужден отдать приказ отступать за полуразрушенные городские стены. Подальше от своего поражения и обречённого града. Этот приказ стал для оставшихся подле него воинов подобно манне небесной. Спасительной соломинкой, что позволяла ещё хотя бы раз увидеть рассветное солнце.

Но, конечно же выбраться из полыхающего града, чья плотная застройка превратилась в губительные лабиринты было уже не так легко, как ранее. Немногочисленные лошади едва слушались своих наездников, испытывая дикий стресс под тяжестью множества пожарищ, через которых не проглядывалось практически ничего кроме ещё одного филиала пекла, развернувшегося на бренной земле. Теперь Осгрей легко мог понять те эмоции, мысли и ощущения, что испытывали немногие лорды бросившие Таргариенам вызов в первые годы их правления. Однако Эммонд даже при этом был обязан подавать людям пример своим спокойствием. В конце концов его род как раз таки был одним из тех, кто бросил вызов наследникам Эйгона Завоевателя ещё в рассвет драконьей эпохи. Мужчина не смел посрамить их подвиг и память, даже если и закончилось всё в итоге весьма плачевно.

Ко всему прочему, подобно проклятию, за ними устремился в погоню и Эурон. Вороний глаз не посмел упустить из виду многочисленную сбегающую процессию андальского воинства, чьи лидеры явно были не простыми солдатами. Пират желал поселить ужас в сердцах своих врагов. Включая и короля на Дубовом троне, которого тот почитал своим главным противником за господство над всем континентом. Имея в своих руках дракона и труп самонадеянного короля андалов железнорождённые могли бы установить свою власть над всем Вестеросом без какого бы то ни было сопротивления. Вернуть былой ужас перед недостижимой мощью драконьего рода, но уже под руководством столь же ужасных и жестоких кракенов. То была уже не мечта, а вполне достижимая цель, которую Грейджой собирался исполнить со всем тщанием.

***

Настоящее.

Последним, что запомнил в тот скорбный и ужасный день Эммонд была горящая балка, отвалившаяся от полуразвалившейся харчевни, что сбросила его с коня и лишила сознания. Очнулся он уже только через пару дней на дороге ведущей в Золотой Зуб под уходом мейстера. Без руки и без глаза понятное дело, весь в ожогах, едва способный даже соображать, не то, чтобы встать с постели. Так бы и закончилась его история, если бы не верность рыцарей его домашней гвардии. Воины не оставили своего командира на произвол судьбы даже под страхом неминуемой гибели. К сожалению, достать его целым и невредимым возможности уже не было, а потому руку Осгрею ампутировали, но сейчас об этом полководец думал в последнюю очередь.

Для кого-то рука могла быть куда дороже самой жизни, но мужчина был явно не из таких. Нет, сейчас Клетчатого льва заботила лишь честь, да положение своей семьи. Король Гарденер никогда не отличался суровым нравом, но меж тем и столь крупных поражений они ещё не знали, не считая всё того же случая при Штормовом пределе, когда погиб Красный Охотник. По сути предшественник Эммонда на костру. Если бы не тревога за грядущее, мужчина иронично усмехнулся тому, что едва не разделил участь Тарли, причём в весьма схожих обстоятельствах.

Теперь же марочному лорду предстояло решить, что делать и как быть дальше. Имей он даже малейшую возможность и точно бы отомстил проклятому Вороньему глаза за нанесённый ему позор и поражение. Однако, ни сил, ни возможности исполнить задуманное у него не было. Остался лишь страх ожидания последующей за этим поражением королевской реакции. Клетчатому льву хотелось верить, что на этом его карьера точно не закончиться. Очень хотелось. Но реальность была сурова и этого уже не изменить.

Меж тем со стороны входа в его походный шатёр послышался шум и суета. Тревога в сердце Осгрея начала нарастать. В голову пролезли непрошенные мысли и бредовые предположения навроде того, что Вороний глаз отправился за ними в погоню, дабы окончательно добить остатки западной армии. Однако ни криков, ни тревоги так и не было, что позволило полководцу хоть и ненадолго, но взять себя в руки. Как раз к тому моменту, как ткань входа шатра без предупреждения отворилась и в ушах Клетчатого льва не прозвучал мягкий, но надменный старческий голос.

– Выглядишь подобно облезлой кошке, Осгрей. Хотя чего ещё стоило от тебя ожидать. – прищурил свои глаза Алестер Флорент исполняющий обязанности командира северной армии, а точнее одной из двух её частей.

Глава 101. Разбитый Лев и Хитрый Лис

– Флорент. – констатировал факт Осгрей, приподнимаясь с лежбища и взмахом руки прогоняя мейстера прочь из своего шатра. – Прибыл, значит. Что же, ты в своём праве говорить мне подобное. – тяжко прикрыл глаза Клетчатый лев, уже давно готовый к подобному отношению. – Но если ты здесь исключительно за этим, то лучше покинь мой шатёр. Забирай остатки войск и ступай с миром. Я же буду дожидаться королевского правосудия. – покачал полководец головой, дыба отогнать от себя дурные мысли, а также дать понять непрошенному гостю, что ему здесь совсем не рады.

– Однако. – на несколько мгновений даже растерялся от столь непривычной реакции лорд-казначей, рассматривая скудное убранство шатра. К слову, сам этот шатёр Осгрею изначально не принадлежал, а приходился местом обитания одному уже почившему рыцарю. То немногое, что удалось в спешке сохранить, когда отряд всадников отступал из полыхающего Ланниспорта. – Да уж, изрядно тебя потрепало. Даже как-то позубоскалить расхотелось. – наигранно удручённо пожал Флорент плечами, вставая напротив сидящего на лежбище лорда Холодного рва. – И видно, что потрепало не только твоё ныне ничтожное воинство, но и даже твой разум, раз уж ты умудряешься нести сей вздор.

– О чём это ты? – приподнял на лорда-казначея свой усталый и болезненный взгляд единственного глаза Осгрей.

– Ты правда считаешь, что король нынче станет учинять расправу над одним из своих ближайших советников, серьёзно? Я бы, конечно, с удовольствием посмотрел на твоё падение, Осгрей, но сделать это ещё успеется. – внезапно куда-то пропала прежняя доброжелательная маска лорда Ясноводной крепости, а наружу вылезло подлинное лицо интригана и циника, как и подобает главе лисьего дома.