Белая Длань

– Хорошо. – кивнул Эдмунд, принимая этот ответ, как вполне обоснованный и логичный, все же аргументов, чтобы спорить в подобном вопросе он не имел. – Тогда я хочу услышать предельно честный ответ на мой второй вопрос, каким бы он ни был. – заявил избранник Семерых перед властным ликом Отца, что даже нахмурился от подобного заявления. Последний Гарденер дышал тяжело и глубоко, словно бы готовясь перед прыжком в бездну.

– И какой же твой вопрос, юное дитя? – подтолкнула его к действию Матерь, увидев заминку просторского принца и поддерживая того ласковой улыбкой.

– Не надо, смертный. – неожиданно подал свой шипящий голос Неведомый, словно бы поняв суть вопроса заранее, и напротив попытавшийся отговорить Эдмунда от этой идеи.

– Почему вы позволили случится со мной и моей семьёй тому, что произошло? – испытующе оглядел Эдмунд своим взором безразличные лики Семерых. – Почему позволили валирийцам, что некогда изгнали ваш культ из Эссоса хозяйничать на исконных землях андалов, ройнаров и Первых людей, искавших на берегах Вестероса спасения? Почему не вступились за нас, если у вас есть власть, способная менять судьбы людей? Потому что мы были вам не нужны? Потому что не хотели? Почему я должен служить вашим целями, если вы косвенно виноваты в моей и их смерти?! – не выдержал Эдмунд в конце перейдя на крик, о чём тут же пожалел, т.к. оказался словно бы придавлен многотонной плитой, уронившей его вниз в кристально-чистую родниковую воду.

– Остынь, чемпион. – властно отозвался Отец, пока все остальные лики, и даже Неведомый, молчали. – Ты вновь забываешься, требуя от нас ответов. Не мни из себя ничего чрезмерно многого. Чемпион – наш представитель, лицо среди смертных и паствы, но и наш слуга. За подобную дерзость обычный слуга уже давно бы был наказан, но мы милостивы. – ощутил Гарденер, как пропадает странное давление, после чего он смог в очередной раз подняться и встретить грозный взор Отца своим непокорным.

– Плевать. Я жду ответа, каким бы он ни был. – вновь повторил последний Гарденер, не собираясь в этот раз так просто прогибаться под божественной волей.

– И что с того? Даже если сейчас ты бросишь нам вызов, твоя миссия будет выполнена не нашей волей, но вопреки ей. На кону стоит судьба твоего наследия, жизни твоей и тех, кто уже идет за тобой или пойдет впредь. Для нас ничего не изменится кроме того, что мы перестанем оказывать тебе какую-либо поддержку. Твоя ребяческая непокорность смехотворна, чемпион. – словно с насмешкой отвечал ему Отец, по-прежнему оставаясь непреклонным.

– Это контракт. – чувствуя преимущество, заговорил Эдмунд словами Неведомого. – Вы не можете просто так отказаться от меня, как и я от вас. Мы все в одной лодке и этого не изменить. Я не прошу у вас прощения, как и не требую обратного. Только ответа, правдивого. Тот благодаря которому я пойму почему вы сделали ставку на чудовищ с серебряными волосами, а не тех, кто сложил вам верой и правдой сотни поколений. – упрямо говорил он, наблюдая как лицо Отца меняется на нечто более грозное, чем он видел до этого.

– Кто сказал тебе это, смертный? – угрожающе потянулся властвующий бог прямо к Эдмунду, но был остановлен успокаивающей рукой Матери, которую та положила на его плечо.

– Довольно, дорогой Отец. Мы же видим, что это дитя не отступит от своих слов. Разве справедливость не в истине, которую мы олицетворяем, но о которой позабыли сейчас? Мы просим от этого ребенка очень многого и будет справедливо хотя бы дать ему этот ответ. – ласково погладила она устрашающую фигуру Отца, что после этого будто бы потерял в плечах, но от своего отступать не хотел.

– Мы дали ему жизнь, силы, предназначение и будущее. Это и так много для смертного человека. – категорично покачал бог справедливости головой.

– Но просил ли он о них? – выгнула богиня милосердия бровь.

– Нет. Но разве это повод быть столь неблагодарным? – практически успокоился Отец, совсем несвойственным ему покорным взглядом, обращаясь к Матери.

– А что это, как не повод, дорогой Отец? – покровительственно улыбнулась богиня добра в сторону Эдмунда, что терпеливо наблюдал за развязкой данной ситуации, в нетерпении сжимая кулаки.

– Хорошо.– полностью признавая своё поражение перед ласковом взором Матери, согласился Отец с доводами богини. – Будет тебе ответ, чемпион, но не смей говорить о том, что недоволен им. Ты требовал правды и это справедливо. Ты получишь правду и это будет справедливым. – кивнул он из-за чего его слегка поблекшие глаза озарились мерцающим золотым светом.

– Наконец-то, мы было уже думали, что твоей участи позавидуют мертвые. Ты определённо нравишься нам, храбрый чемпион. Ха-ха. – заливисто засмеялся Воин, приходя в себя после вспышки гнева, что явно не обернулась для него ничем хорошим.

– Благодарю покорно, но всё же жду от вас ответа, звёздные боги. – кивнул Эдмунд гордо, которому невольно передались дух и спокойствие бога-покровителя рыцарства.

– Тогда нам отвечать, как и подобает. – взяла слово Старица, что исправно держала и давала Эдмунду ответ на все интересующие его вопросы. Взгляд Эдмунда теперь был прикован к фигуре богини мудрости. – Нам ведомы многие пути грядущего, но ни в одном из них разрозненные Семь Королевств не добивались успеха против Великого Иного, а только гибли под натиском немертвой толпы, что заполняли собой этот спасительный для многочисленных народов континент.

– Эйгон был достаточно безумен и смел, чтобы сломить долгую неопределенность и хаос в которой пребывали андальские королевства. – продолжил Воин, делая комплимент самому ненавистному для Эдмунда персонажу.

– А также достаточно прозорлив, чтобы принять нашу власть, хотя и с примечаниями. – веско подтвердил своим словом Отец.

– Однако, будущее всё ещё было неопределенным. – удрученно покачала головой прозорливая богиня. – Итог, что складывался в единую картину, с одной стороны, приносил нам долгожданную победу.

– С другой же самое позорное поражение. – мрачно дополнил бог воинов.

– Наши враги укрепили свою власть, а затем и вовсе захватили наши сферы влияния. Для нас это было хуже забвения, как и когда-то для них. – приоткрыла завесу тайн Старица, проливая свет на то, каким бы стал Вестерос при правлении Кровавого Ворона.

– На одной чаше весов наше забвение, а на другой спасение мира, каким мы его знаем. – безразлично описал их положение Отец, за троном которого линии зубцов неожиданно сошлись в образ золотых двучашенных весов.