Белая Длань

– Тогда нам казалось, что выбора так или иначе нет, но мы оставили лазейки для своего вмешательства. – рассказ Старицы подходил к концу и Эдмунд чувствовал некое благожелательное расположение, которое он не испытывал к семи богам уже очень давно. Конечно, это не отменяло фактов многочисленных решений весьма спорных, но и праведный гнев, какой он когда-то испытывал сошёл на нет, оставляя после себя выжженый пепел. – Твоя семья была достойной спасения, но стояла на пути к нему. Выбор Эйгона не был труден, как бы нам не хотелось утверждать обратного.

– Мы выбрали победителя, не имея достойной альтернативы. Тебя мы ей не назовём, но…– сделал короткую паузу Отец, сложив свои руки перед собой. – Старица увидела возможность, весьма малую, но равноценную тому, каким должен быть исход. Только данная возможность была в нашу пользу. Выбор был труден, в дело вступали вероятность и натура избранника. Ты достаточно молод, имеешь какое-никакое понимание того, что же лежит на кону, а также достаточно не запятнан, чтобы измениться самому и повлиять на исход.

— Значит моя семья мешала вашим планам по спасению, а когда появилась хоть какая-то вероятность того, что я могу повлиять на конечный результат, вы решились воспользоваться мной? – опустошённо уточнил последний Гарденер. Взор его был опущен, долгожданный ответ был получен, но ничего не принесло ему успокоения или удовлетворения, как он посмел ожидать.

– Всё так. – безжалостно подтвердил Отец. – Ибо это было справедливо. Существование пусть и благородной и набожной семьи против спасения Вестероса. Для нас решение было ясным и не требовало обсуждений. – поставил верховный лик Семерых точку. – Ты доволен нашим ответом?

– Я солгу, если отвечу да или нет. Понять и принять – это разные вещи. Моя клятва перед памятью предков всё ещё жива, и я готов её исполнить. И если мне будет благоволить победа или удача в борьбе с угрозой из-за Стены, после этого я никогда не воздам хвалу в вашу честь и не посвящу никого вам в услужение. Такого моё слово. – дал богам Гарденер ответ, что по прошествию многих дней принял для себя окончательное решение, как относиться к Семерым. Точно также, как и они относятся к нему, как к инструментам.

– Дерзко. – грозно нахмурился Отец, но затем обвел своим взглядом печальные лица Матери и Леди, укоряющий взор Старицы, стыдливый взгляд Кузнецы и нахмуренный Воина. Даже Неведомый, казалось, транслировал собой некую мысль недоступную пониманию Гарденера.
– Но справедливо. – выдало божество королей свой окончательный вердикт. – Твоё условие принято нами, чемпион. Достойная плата за победу и столь же соразмерное наказание за поражение, если ему будет суждено случится.

– Иного я не ждал, когда шёл сюда. – удовлетворённо кивнул Гарденер, понимая, что стал одним из немногих кто смог заставить богов пойти на уступки.

– Тогда пришло время наших последних даров, чемпион. Считай это нашей последней помощью и указанием на твоём пути. Далее тебе самому предстоит решать, куда двигаться дальше и как действовать. Теперь начинается твой отдельный путь к победе или поражению. – взмахнул Отец рукой, чтобы затем из-под земли и воды поднялся пьедестал на которой стояла простая своим внешним видом чаша, украшенная только семиконечной звездой и сделанная из какого-то странного серебристого металла, напоминавшего собой доспехи Воина. – Мой дар – твоё право и наследие, получены. Дар Неведомого – жизнь, получена. Дар Воина – верные товарищи и воинская удача, получены. Дар Старицы – знания о грядущем, настоящем и прошлом, получены. – перечислил Отец благословления, которые получил Эдмунд на своём пути на остров Ликов, подтверждая подозрения Гарденера о том, что те наблюдали за его судьбой во время пути.

– Теперь черед нашего дара. – взял своим могучим голосом слово Кузнец.
– Данная чаша создана из звёздного металла, что некогда упал на месте возведения легендарного Звездопада дома Дейнов. Из сердца упавшей звезды они выковали легендарный Рассвет, но остатки этого космического металла они пожертвовали нам во времена андальского завоевания, как олицетворению самих звёзд, что некогда послали эту звезду им в дар. Прими её достойно, я ковал её в первородном свете звёзд. – благодушно кивнул Кузнец. Бог ремесел своей могучей рукой, буквально не вставая с места, протянул своё изделие избраннику, которую он со сложным выражением лица принял.

– Я, конечно, не хочу жаловаться, но… - покрутил он в руке божественный дар, чувствуя от него странноватые вибрации словно бы в унисон с биением его сердца. – Для чего она? Я ожидал хорошего меча или брони на худой конец. Но как это поможет мне? – выгнул он бровь. Конечно, наглеть окончательно Эдмунду не хотелось, но столь странный выбор от бога способного создать буквально всё, что угодно, не мог не вызвать у него вопросов.

– Не спеши пренебрегать нашим подарком, юный Эдмунд. – успокаивающе улыбнулась Леди Кузнецу, что заметно потерял в настроении после реакции просторского принца.
– Гарденеры объединили Простор не мечом и щитом, а твердой рукой и словом. Данный артефакт, способен излечить любые раны и болезни водой, которой будет наполнена и освящена светом наших звёзд. Это не оружие, но оно станет им в умелых руках, если на то будет твоё желание. – пояснила богиня любви предназначение чаши, вызывая у Гарденера легкий стыд за свою скоропостижную реакцию. Однако, казалось, боги не были в обиде или злости, принимая вопросы Гарденера, как должное.

– Если тебе от этого станет легче, чемпион. – неожиданно продолжил Кузнец, когда Эдмунд решил опробовать силу чаши на себе, наполнив её водой, что была на поляне. – Камрит отчасти также наше творение, как и каждый конь, прибывший с берегов Андалоса. – пролил Кузнец свет, не столько на буйный нрав верного жеребца, сколько на его ум и прозорливость.

– Благодарю тебя, творец ремесел. – поднял Гарденер чашу вверх, а затем стал опорожнять, да так, что часть воды полилась обратно. Не было лишних спецэффектов или света, к которому привык Гарденер имея дело с звёздными богами. Просто в один момент, после первого глотка, он почувствовал лёгкое жжение в области шеи и на запястьях, а когда решил те проверить, то обнаружил, что они исчезли без следа. – Невероятно.
– благоговейно прошептал Гарденер, понимая, что же именно попало к нему в руки. – Это действительно божественный дар, истинный шедевр. – обратился Эдмунд к создателю чаши, что расплылся в польщённой улыбке от его комплимента.

– Наша работа – достойная замена мечу или броне, ведь дарует время жизни, которое мы с удовольствием отбираем у Неведомого. – с весельем бросил бог-творец свой взор на бога мёртвых.

– Потому что я это позволил. – дал Неведомый ответ в свойственной ему достойной безразличной манере, но почему-то то было больше похоже на недовольное ворчание.

– Но убоись, юное дитя. – внезапно покачала перед лицом Гарденера пальцем Матерь. – Наш дар дарует жизнь и исцеление, но не возвращает мёртвых, ибо есть закон. Только тебе решать, кто достоин этого подарка, однако если потеряешь его, то ввергнешь род людской в хаос. Ведь самый страшный дар нашего кубка не унять боль, а смерть отсрочить и нет в том ограничения, кроме того, какое назначишь себе ты сам. – предупредила его строго богиня доброты, заставив Гарденера невольно прижать чашу, как можно крепче к своей груди.

– Я понял. – серьёзно кивнул последний Гарденер, окончательно убедившись в том, какое сокровище отныне было в его руках.

– Дар Кузнеца – звёздная чаша, принят. – заключил своим веским словом Отец, когда с последними напутствиями было покончено.

– Ты можешь не счесть мой дар всерьёз, юное дитя.– ласково обратился к Гарденеру Мать. – И не таким уж важным, какой получил совсем мгновение назад. Однако, мы верим, что, как и каждый отец, потерявший ребенка, ты желаешь своему роду только здоровья и процветания, и в том наш дар тебе, дитя.