Беллум

Гоблины вокруг нас не решались подходить ближе. Уцелевшая арахна, которую мы оставили для лучших времён с безучастным выражением на своей морде смотрела на нас, не решаясь приближаться ближе. Расстанется с жизнью в два счёта, это мы показали ей на примере трёх её не очень-то и разумных собратьев.

– Долго там ещё?

– Да не особо. Вишь, масло тает! М-м-м...

– Вижу. Дык, когда готово-то?

– Нужно время, подкинь дров, костёр щас потухнет.

Одним пинком разношу часть гоблинского дома. Кусок стены, собранный из гнилой коры и чего-то вязкого погружается в костёр. Пламя нехотя облизывает влажную древесину, но подношение принимает.

За время короткого путешествия мы смогли достичь какого-то углубления. Темнота не давала рассмотреть территорию дальше нескольких метров.

– Где они?
– спрашивает меня Игорь, смотря на арахну с некоторым интересом. Бедное насекомое вжалось в стену, испытывая страх сравнимый с предсмертной паникой умирающего мозга. Безысходность пугает. Особенно тогда, когда не ждёшь от своего короткого будущего ничего хорошего.

– Скоро будут здесь. Итак...
– я пнул кусок тлеющего угля, загоняя тот обратно в огонь - Я встану тут, а ты - вырубишь меня. Только зубы мне не выбей.

– Стоп. Уже? А мясо? Я уверен на сто и десять процентов, что оно съедобно!

– Не успею, они закончили привал.

– Вот же не сидится. И что им тут не нравится?
– по-настаящему озадачился Игорь, или делал вид? Не знаю, - Курорт!

– Давай быстрее, турист недоделанный. Меня вырубать долго.

– Да знаю-знаю, не впервой уже. Хотя, как повезёт...

– Да?
– не понял я. Память подводит.

– Ну конечно!
– хохотнул он и повернулся ко мне, отвлекаясь от огня с мясом - Видишь? Ты даже не помнишь...

Закрываю глаза, полностью доверяясь моему другу. Пританцовывающий в разминке Игорь пропадает за веками и резкий удар оглушает меня, роняя на холодные камни...

...

Когда группа вошла в широкое углубление, в котором, казалось, могла поместиться целая деревня - отчасти так и было: глупые гоблины успели наворотить немало дел, перетаскивая в своё убежище всё новые материалы - зеленокожие отродья окружили что-то самом центре гнезда.

– Ге-хе-хе!

– Помер!

– Усач - предатель!

– Предатель!

– Удрал!

– Удрал!

– Ге-хе-хе-е-е!

Готовый разнести всё на своём пути и внезапно воспрявший духом Бор со всей дури таранит толпу короткорослых аборигенов, словно и не было той усталости, что росла в нём подобно снежному кому последние три удара колокола.

– Белл!
– кричит Ритта, превращая врага в фарш.

– Перетащите его! Я скоро!
– кричит Мира, копаясь в собственном рюкзаке в поисках нужных зелий и свитков.

...

В себя я пришёл уже в доме лекаря. Та же кровать, тот же разбитый глиняный горшок, который, впрочем, успели подлатать и поставить на место.

Подлатали, кстати, не только его одного. Нога привычно болела. Я даже прослезился. Словно ненадолго в детство попал. Ну да. А чего вы ожидали? Каждый век прожитый в Ничто отзывается неприятными чувствами во всём моём естестве. И чем дальше я углубляюсь, тем больше болит моя многострадальная черепушка.

Поднимаю лёгкую простыню. Тело перебинтовано основательно. Видимо, мои спасители задержались, отчего тело успело покрыться не одним новым отверстием. Стоит отдать зелёным коротышкам должное. Не будь их - мне пришлось бы долго объяснять, как я выживал в суровых пещерах всё это время.

Бинты сползли с тела, обнажая покрытые кровавой коркой дырки. Лечебная маги стремилась затянуть их, но лишь изуродовала тело шрамами, покрывая их коркой. Внутренние органы сшиты, дыры закрыты алыми ватками. От последних пахнет лекарством и травами. Сколько я тут уже лежу? Неясно. У них вообще есть понятие переливания? Навряд ли. Даже самой простой капельницы не вижу, куда там...

Тыкаю в рану пальцем. Боль приятно отрезвляет. Я ещё секунд пять сижу на кровати, смотря на раны и придаваясь воспоминаниям. Колотые, пулевые, резаные, рубленые...

Вся палитра цветов кровавой ткани. Нас держала только надежда, хотя... вера. Да. Надежда появляется, когда есть хоть что-то. У нас была только вера. Та вера, с которой священник молится богу, которого ни разу не видел, вера с которой пациент с последней стадией рака принимает очередную горсть таблеток, вера с которой утопающий подо льдом человек ищет спасение на ощупь...

Вера...

Вдруг кожа под повязками забурлила. Я в ужасе уставился на то место, где секунду назад были так знакомые мне раны...

– Нет... нет-нет... нет!!!

Это просто невозможно терпеть! Это ужасно! Расслабился лишь на мгновение!

Сколько бы я не наносил себе вреда всё пропадает без следа. Даже душа перестала отвечать всплесками на уколы самых разных величин эмоциональной и физической боли. Как же это... это...

Дверь в комнату отворилась, впуская ко мне уставшую Димитру. С огромными мешками под глазами, с видом настоящего мертвеца она вошла в комнату, не полностью осознавая, что единственный её пациент встал.

– Э-э...
– озадаченно бросила она, сжимая в руке бутыли с синим содержимым. Мана? Мана в жидком виде?

– Хе... ?...
– краешком рта улыбаюсь я, стараясь выглядеть естественнее. Получается плохо...

Глава 13 Старый дом

Глава 13. Старый дом

– Привет?
– больше спрашиваю я, стараясь выдавить на своё лицо больше мучений. Получается... плохо? Судя по её взлетевшим бровям - да.

– Уже прос... нулся?
– усталость в её глазах поглотила весь свет, выпущенный на меня секундой ранее.

Крайнее удивление стало последней каплей в её утомлённом теле. Усталость пролилась через край. Тело качнулось и упало на пол. Склянки выпали из рук, встретившись с полом и разбившись.

Она и вовсе не смогла бы излечить меня. Сил в маленьком теле осталось не так много, от чего раны не смогли затянуться полностью, покрывшись тонким слоем красной корки.

Встал с кровати, осмотрел себя. В теле ощущалось... ничего. Слишком сильно укоренился в моей памяти этот шаблон эталона человеческого здоровья. Под бинтами багровела идеально целая кожа.