Белый мусор
Шрифт:
Клод поднялся:
— Мы не поедем.
— Клод, ну, не начинай снова.
— Ты устраиваешь личные дела за счёт компании?
— Клод, директорами становятся для того, чтоб устраивать личные дела за чужой счёт.
— Что скажет совет депозантов, когда узнает о твоих делишках?
— Что скажет совет депозантов, когда узнает, что за землю, на которой расположен Форт-Блю, предлагают уже десять миллионов? Единогласное «да!»
— Ах, ты с-с-с… — Клод снова сжал пальцы, будто хотел придушить Жан-Люка. — Шантаж?
— Как обычно.
Клод пристально смотрел на управляющего директора.
— Координаты я переслал Руди. Нужно сегодня вылетать. Заодно отпразднуете Масленицу. Пейзане умеют веселиться ух как! Не то, что мы, городские хлюпики.
Клод устало упал обратно в кресло.
Я понимала его чувства в этот момент. Жан-Люк, будучи другом покойного отца… отца Клода… имел большое влияние на дела Эскадрона. Жан-Люк не давал Клоду Яхину развернуться во всю широту военной души.
Директор вмешивался в планирование миссий, урезал бюджеты на закупку экспериментальной военной техники. Он постоянно демонстрировал свою власть Клоду, заставляя того мучительно переживать унижение.
Как, например, сейчас: Жан-Люк в очередной раз заставлял Эскадрон выполнять унизительную миссию, годящуюся разве что для захудалой провинциальной ПВК, но никак не для нашего Эскадрона.
Жан-Люк решил добить Клода:
— Я окончательно уточнил. Жизель имеет право на часть наследства.
— Без вариантов?
— Почему же, с вариантами. На четверть наследства или на половину?
— Мерде!
Жан-Люк сменил тон, как бы сочувствуя:
— Я же говорил, пора прекращать валандаться с ней. Обязательства по контракту давно выполнены. Жизель не нужна никому. Она — мусор, неудачный эксперимент.
Клод тяжело разлепил губы:
— Нет.
— Что нет?
— Я не собираюсь её убивать, как ты предлагаешь.
Жан-Люк выпустил дым на кончик сигары, раздувая огонёк:
— Не возьму в толк, какого чёрта ты сделал своего синтезана? Почему не Антуан, Гоша, Захар… Руди? Нам позарез нужен второй пилот, а не второй командан.
Клод нехотя оправдался:
— Антуан, хоть и насквозь брутален, на самом деле неженка, он проблевался, когда фарш увидел. Гоша не согласился бы и философски нудел бы, Захар… на хрена нам ещё один Захар? Мне и этого дубины хватает. А проверить работу клонатора надо было. Вот и получилось, что я один…
Клод понуро опустил нос:
— Буквально один. Единственный прямой потомок Яхиных…
— Великий командан Клод — оказывается сентиментальная дурочка. — Фыркнул Жан-Люк. — Жизель не какая-то там воображаемая сестра твоя. Она — синтезированный организм. Хочешь продолжить род — женись. Я тебе хоть десять лицензий на деторождение пробью.
— Она — Яхина. В Жизель наша кровь. Кровь моей семьи.
— В ней кровь, синтезированная из трупного фарша.
— Не играй словами, Жан-Люк. Однажды я вколочу их тебе в глотку так глубоко, что задохнёшься.
Клод вышел.
А я, не убирая бес-пилота из-под окна кабинета, утёрла слезу. Да. Яхина я. Сентиментальная дурочка… Где мой чёртов блонамин?
Глава 32. Табернакль
Набирая
команду для неприятных миссий, Клод не пользовался рассылкой на ординатёры бойцов или общей радиосвязью Форт-Блю. Он лично заходил в комнаты бойцов и объявлял сборы.Дедушка говорил отцу, а тот Клоду (ну, и мне соответственно): «После твоего приказа кое-кто из этих людей умрёт. А настоящий командан никогда не пошлёт бойца на смерть по почте или по радио».
Я утёрла слёзы, спрятала пульт управления бес-пилотом. Села напротив окна и раскрыла книгу по истории добедовых гиперзвуковых железных дорог. Автор, полубезумный археолог, утверждал, что тысячу или две лет назад (археолог с лёгкостью жонглировал тысячелетиями) планета была пронизана гиперзвуковыми туннелями, связывающими все точки планеты. Добедовые люди, утверждал автор, могли за каких-то полтора часа объехать всю планету, пересаживаясь с поезда на поезд. Археолог так часто употреблял в тексте слова «движение», «перевозка», «пути сообщения», что не было сомнений, что сам он давно съехал с катушек.
В коридоре послышались шаги Клода. Постучал. Раскрыл дверь. Я сделала вид, что увлечена чтением.
— Сборы. В два пятнадцать на лётном поле, у эликоптеров. Снарягу получишь на месте, — объявил Клод.
— А куда летим? — невинно спросила я.
— На пленэр, боец. В деревню.
Клод почти вышел, как я подскочила:
— Клод.
— Чего ещё?
— Я… прости… я не враг тебе. Я про наследство.
— Верю. Верю, ты же немного Яхина.
— Я тебя не подведу. Мы покажем Жан-Люку, кто в Эскадроне хозяин!
Клод нахмурился:
— А он тут причём?
— Словом, будь уверен.
— В чём уверен, боец?
— Уверен… в… ну, что я на твоей стороне.
— Я не понял, боец, а на чьей ещё ты можешь быть стороне?
Я не знала, как отвести подозрения и ляпнула первое, пришедшее в голову. Ясно, что в мою голову это «нечто» могло прийти только из головы Клода:
— Мы должны поставить статую дедушке. Вопреки мнению Жан-Люка.
Клод уже несколько лет пытался установить в табернакль на главной баше Форта-Блю семиметровую статую основателю Эскадрона Клода, Клоду Яхину. Его не смущало, что его имя и имя дедушки совпадают. Затея выглядела так, будто ставил статую сам себе. Все попытки саботировал Жан-Люк. То отказывался подписать смету для скульптора, то уверял, что табернакль нужно демонтировать так как он мешал пролёту эликоптеров. Чаще же просто говорил «нет», зная, что без согласия управляющего директора нельзя производить переустройство штаб-квартиры ПВК.
Клод обвёл взглядом комнату:
— Прими таблетки, боец, ты не в себе. Какие статуи?
Клод вышел. Я затолкала бес-пилот ещё глубже под кровать, накрыла старой плащ-палаткой и стала собираться.
Подслушанная беседа Жан-Люка и Клода произвела во мне настоящий переворот. Была уверена, что для того, чтоб стать независимой, я должна вытравить из себя всё Яхинское, но Клод, сам того не подозревая, продемонстрировал, что Яхина — это единственное, кем я могу быть.
Если я — Жизель Яхина, то я — личность. Со своей историей, со своими страхами… но личность, а не синтезированное существо, чьими поступками руководит случайная биохимия.