Белый павлин. Терзание плоти

Джордж не подходил к ней до тех пор, пока она сама не позвала его на помощь.

— Откуда ты знаешь, что я не брала тебя в расчет? — спросила она нервно, не в силах противостоять искушению сыграть в запретную игру.

Он засмеялся и не нашелся, что ответить.

— Понимаю, — сказал он. — Ты знала, что я всегда рядом, и не слишком думала обо мне.

— Ну, мы вели себя вполне в духе здешних традиций, — ответила она с иронией.

— Но ты все знала, — сказал он. Ты начала игру. Ты играла со мной. Так было по утрам, когда я увязывал снопы, собирал яблоки, когда метал сено в стог… ты приходила… я никогда не забуду этих дней… никогда ничего не повторяется… Ты пробудила меня к жизни… я стал предаваться мечтам, которым никогда не суждено сбыться.

— Ах… мне очень жаль. Прости меня, пожалуйста.

— Не надо!.. Не говори так. Но как быть со мной?

— О чем ты? — спросила она с неподдельным удивлением.

Он снова улыбнулся. Потому что чувствовал ситуацию. Все выглядело театрально, хотя они были вполне искренни друг с другом.

— Ну, — сказал он, — ты пробудила меня… потом оставила меня. Что мне теперь делать?

— Ты же мужчина, — ответила она.

Он засмеялся:

— Что это значит?

— Ты пойдешь своей дорогой, — ответила она.

— О да, — сказал он, — понятно.

— Ты так не считаешь? — спросила она с беспокойством.

— Не знаю… посмотрим, — ответил он.

Они вынесли еще кое-какие вещи. В холле она повернулась к нему и дрогнувшим голосом сказала:

— О, я так виновата. Прости меня, пожалуйста.

Он сказал очень тихо и мягко:

— Ничего… ничего страшного.

Она услышала смех тех, кто разыгрывал шараду, и, войдя в гостиную, громко объявила:

— Ну, вот, вроде все готово для танцев.

Когда актеры сыграли последнюю шараду, Лесли окликнул ее:

— Теперь, мадам… вы рады, что я вернулся?

— Да, — сказала она. — И не покидай меня больше, ладно?

— Не покину, — ответил он, притягивая ее к себе. — Я забыл носовой платок в столовой, — добавил он, и они вышли.

Мама разрешила, чтобы мужчины курили.

— Знаешь, — сказала Мэри Тому, — я удивляюсь, как ученые могут курить. Ведь это бессмысленная трата времени.

— Иди-ка сюда, — сказал он, — и дай мне огонька.

— Не-а, — ответила она. — Вот пусть наука и даст тебе прикурить.

— Наука, да, это серьезно… Ах, но наука ничто в твоей жизни без девушки… Да, да! Ну, подойди же… только не опали мой великолепный нос.

— Бедный Джордж! — воскликнула вдруг Алиса. — Ему, кажется, нужен ангел-хранитель?

Он сидел, развалившись в большом кресле.

— Да, — ответил он. — Иди сюда, мне тоже не обо что зажечь спичку. Коробок потерял.

— Я зажгу их о каблук, ладно? Встань, а то мне придется сесть тебе на колени. Хм, бедняга будет только в восторге, да? — И отчаянная девушка уселась ему на колено. — Если я опалю тебе усы, ты пошлешь армаду? О… о… прекрасно!.. Ты выглядишь очень мило!

— Ты мне завидуешь? — спросил он с улыбкой.

— О-о-чень!

— Стыдно завидовать людям, — сказал он почти с симпатией.

— Можно и мне покурить?

Он предложил ей сигарету из своих губ. Она была удивлена и в то же время возбуждена его ласковым тоном. И, не раздумывая, взяла сигарету.

— Я изображу телку… как мисс Дос, — сказала она.

— Не называй себя коровой, это несправедливо, — возразил он.

— Корова — прекрасное животное… пусти, — воскликнула она.

— Нет… с тобой удобно… не уходи, — попросил он, удерживая ее.

— Тебе пора повзрослеть. О… какие большие руки… пусти. Летти, подойди и ущипни его!

— В чем дело? — осведомилась моя сестра.

— Он меня не отпускает.

— Сейчас отпустит, он быстро устает от всего, — ответила Летти.

Алиса освободилась, но не двигалась с места. Она сидела и курила его сигарету. Сначала выдула маленькую порцию дыма и задумчиво на него посмотрела. Затем направила струю через ноздри и потерла нос.

— Не так уж и хорошо, как мне представлялось, — сказала она.

Он рассмеялся.

— Милый мальчик, — сказала она, нежно коснувшись его подбородка.

— Разве? — спросил он.

— А вот сейчас проверим! — воскликнула она и закрыла ладонью ему глаза. Потом поцеловала его. Тут она обернулась и посмотрела на мою маму и Летти. Сестра сидела в прежней позе рядом с Лесли, вдвоем в одном кресле. Он держал ее руку и все время гладил.

— Не правда ли, он довольно мил? — откликнулся на ее слова Лесли, целуя свою невесту в лоб, — такой теплый и белый.

— А кое-кто еще говорит о телочках, — промурлыкала Алиса Джорджу.

— Помнишь, — сказал Лесли тихо, — того человека из повести Мериме, который хотел укусить свою жену и попробовать ее кровь?

— Помню, — проговорила Летти, — ты что, тоже из породы диких зверей?

— Возможно, — смеясь ответил он. — Мне хотелось бы, чтобы все эти люди ушли. Твои завитки на шее волнуют меня… они такие трогательные…

Насмешница Алиса расстегнула запонку на рубашке Джорджа, его рука лениво покоилась на ее колене, и стала закатывать рукав.

— Ах! — воскликнула она. — Какая красивая рука, коричневая, как поджаристая булка!

Он смотрел на нее с улыбкой.

— Тяжелая, как кирпич, — добавила она.

— Тебе нравится? — спросил он.

— Нет, — сказала она таким тоном, который больше подходил для ответа «да». — Твоя рука вызывает во мне дрожь.

Он улыбнулся снова.

Она положила свои тонкие, бледные, похожие на цветы руки на его ладони.

Он, развалившись в кресле, с любопытством разглядывал их.

— У тебя нет ощущения, что в твоих руках полным-полно серебра? — спросила она насмешливо почти шепотом.

— Это, пожалуй, нечто более ценное, — ответил он нежно.

— А у тебя, наверное, золотое сердце, да? — продолжала она шутить.

— О черт! Какие речи! — ответил он кротко.

Алиса посмотрела на него изучающим взглядом.

— А я как бутылка пива у тебя на подоконнике! Славная компания, верно? — спросила она.

Он засмеялся.

— До свидания, — проговорила она, соскользнув с его колен.

— Не уходи, — попросил он… но было поздно.

Вторжение Алисы в тихое сентиментальное течение вечеринки было под стать лучу света в курятнике. Все прыгали, скакали, всем хотелось что-то делать. Все кричали и требовали начать танцы.