Белый ворон

– Может, рискнешь со мной побакланить без…

– Как тебе не стыдно? Где это видано, чтобы хозяин с чужим слугой цапался…

– Засцал, -расслабился Порох, – самому с понтом западло.

– Ага. Я же не такой крутой, как ты. К тому же гораздо старше. Между прочим, твоего папашу знавал. Ты отчего на его фамилию не пошел?

– Гонишь, сука. Под вольтанутого косишь!

– Ого, я уже в суки выбился. Только сука не я, а те, что с ворами, настоящими причем, дрались. Те, которые сегодня, зоны не нюхав, из себя деловых корчат…

– А что ты, козел, из себя корчишь? – мне показалось, что Порох имел в виду вовсе не мое одеяние.

– Ничего. Я же такой фраер, как ты. Потому на “козла” не реагирую. Просто спросил, почему ты на мамкиной фамилии сидишь, чего тут такого?

– Кончай гнать пену. Папашу он моего знал. Мой батя с тобой не сел бы срать на одном гектаре.

– Это точно. У нас с засранцами разные дороги…

– Еще одно выступление. Сукой буду…

– Уже…

– Что уже?

– Я же сказал, что ты моложе. В мои времена суками именовали тех, кто пер против воровских законов.

Настоящих. В этом нет ничего обидного, они сами себя суками именовали. А ты прешь на человека мирного, пожилого, можно сказать. Я же не такой крутой, как ты.

– Ты чего расчирикался? Думаешь, не знаю, кто ты? Да, ты сейчас можешь попробовать прыгнуть, но мы баранами сидеть не будем. Хочешь – давай!

– Ты крутой, – упрямо повторил я. – По-настоящему. Однако я тебя до сих пор не замочил оттого, что консервативен. Знаешь такое слово? Так вот, я не такой крутой, как ты, безоружных людей не трюмлю. И, как ты, надевать на голову двухлетнего ребенка целлофановый кулек, чтобы его родители поскорее… Нет, на такое у меня крутизны не хватит.

– Я же не рассказываю…

– Не перебивай старших, мальчик. Твой папка давно жаловался…

– Что ты все о папке заладил? Газ по шарам давит или дури перекурил?

– Просто вспомнил… Ладно, поведаю тебе одну жгучую тайну. Настоящая фамилия твоего папки была Чикатило…

Порох подскочил, однако его уже сдерживали свои, равно как меня прикрывали, декоративно придерживая за руки, Воха с Рябовым; гусевские ребята прекрасно понимали, что если начнется заваруха, то им всем конец, нас ведь явно больше, а “Аладин” – это не их точка, вроде “Трех богатырей”, сюда с оружием соваться опасно.

Чуть что, менты тут как тут, а они ребята простые, эти всякие “Соколы” – “Кондоры” – не ваши райотделовские дружки. И не в том беда, что лупить будут смертным боем, совсем в другом. Даже если менты тверды в подозрениях: Порох замочил семью из трех человек, вся вина которых была в том, что у них водились какие-то копейки, а доказать не могут, он будет продолжать спокойно вышивать по городу. Но ствол на кармане – срок верный. Бригадных авторитетов только за это сажают, другие статьи против них пока не действуют.

– Чикатильчик, ты чего слюной брызгаешь? – почти ласково продолжил я после того, как Порох выдохнулся декламировать, что он с мной сотворит.

Ничего нового, Гарик мне это много раз обещал, попривык я к таким угрозам. Тем более давно понял, когда угрожают – это не страшно. Вон Гусь молчит, как пень обрыганный вурдалаком в сказочном лесу, а сам крови моей хочет. Будет вам, ребята, кровь, гарантирую.

– Ты хоть знаешь, Чикатильчик, как на свет появился? – продолжил я, чтобы Порох вспыхнул раз и навсегда. – Твой папа, настоящий, а не тот, рогатый засранец… Да, он засадил твою маму в зад, а через семь месяцев ты оттуда вылез, недоносок.

Порох рвался в руках своих ребят, но они были под стать дружку, да и меня Воха придерживал уже по-настоящему.

– Если ты мужик, ответишь, – наконец-то бесящийся собеседник выдал после отборного мата нужную фразу.

– А хоть сейчас!

– Только мы!

– Конечно. По нашему старинному обычаю. Я с тобой на кулачки сражаться не буду.

– Какой к ебеням обычай?!

– Ну и молодежь пошла, – огорчился я. – Традиций не чтит. Я согласен с твоим вызовом. Ты же хочешь разобраться немедленно? Да?

– Да, пидар!

– Я же говорил, что не блатной. Потому на “пидара” тоже не реагирую. Но традиции чту. Ты меня вызвал. Я выбираю бой на ножах. Если не согласен, залезай назад в мамкину жопу.

– Я тебе этим ножом яйца отрежу! – торжественно поклялся взбудораженный Порох.

– Жаль, – в который раз огорчился я. – Твоя мамка до знакомства с Чикатилой их очень любила лизать… Пасть закрой, вафлер, время базара вышло. Ты и я. Больше никто. Отвечаю моим словом!

– Сейчас! Прямо уже! – изрыгал из себя извивающийся в руках подельников Порох, – я тебе не только яйца, но и хер отрежу…

– Пошли тихо к выходу, – предложил я. – Только не беги. Пуля догонит.

– За тобой, сука, буду гнать… На краю земли найду, падло…

– Тебя сейчас не это волнует, а другое. Отвечаю перед всеми, если меня уроешь, вы спокойно уйдете. Когда ты шибко грамотный, то знаешь про мое слово.

Хотя сам Порох продолжал вести себя, как положено вождю, его немногочисленное окружение стало подтверждать мою высокую репутацию. Все правильно, вожди – они все больше бесноватые, а любой исход нашего поединка давал корешам Пороха путевки в жизнь, потому о большем они и не думали.

Точно суки паршивые, в прежние времена блатного, нарушившего слово, судило правило воровское, впрочем, к этим ребяткам такие мемуары отношения не имеют. Какие они блатные? Обыкновенные бизнесмены, оформлены какими-то менеджерами в своих точках, в крайнем случае, охранниками. А для нашего бизнесмена врать и подводить – обычная манера работы, хотя когда-то не было ничего крепче на этой земле честного купеческого слова. Никаких бригад не требовалось, чтобы долги получить. Не то что теперь. Впрочем, сейчас даже инженерам впору бригаду из половины нанимать, чтоб уже заработанные деньги с государства слупить. Только вряд ли кто-то из блатных или служивых рискнет ехать против нахально зажимающего чужие бабки папы-импотента. Все уже давным-давно привыкли к его поведению, кроме очередных гадостей на блага детей, ожидать от него нечего.

Я намеренно отвлекал себя от предстоящего боя, пока Рябов обговаривал условия поединка со стриженным под Никиту Хрущева парнем, не уступающим в размерах Пороху. Договаривались они быстро, вот что значит коммерсанты. Нашу дуэль решили организовать не отходя от кассы, на заднем дворе дискотеки. Места лучше не сыскать, тихо-спокойно, нужно только сосушек с клиентами оттуда выдворить – и все заботы по подготовке ратного поля. Борьба, естественно, идет до победного конца, и когда одному из нас этот самый конец наступит, победитель свистнет дважды. Труп проигравшего забирает его команда, и обе компании растворяются в ночи. Правда, этот с лысой прической тут же поведал, что я наверняка в бронежилете, лишний раз доказав, какое внимание с недавних пор гусевская команда уделяет моей скромной персоне.