Белый ворон

– Почему? – в голосе моего наследника прозвучало недоверие, хотя я рассчитывал исключительно на испуг.

– Как почему? За незаконное хранение холодного оружия.

– Так его можно везде купить. В магазине, – попытался оправдаться Гарик, однако я был еще суровее Уголовного кодекса.

– Мало ли что? Да, ты можешь купить нож в магазине или принять его в подарок, однако с ходу попадаешь под статью. Придут сюда менты, увидят кинжал – и суши сухари.

– Почему?

– Что ты заладил – почему, почему? Потому что оттого.

Как я могу объяснить ребенку: он живет в одной из стран СНГ, этого дремучего леса, где, в отличие от всего остального мира, существует понятие “холодное оружие”. До сих пор существует. Исключительно для того, чтобы при чьем-то небольшом желании можно было посадить любого по все еще действующей статье.

– Слушай, Гарик, у тебя тут ножей полно, давай поменяемся.

– Нет. Ты меня надуришь, – решительно отказался сынок.

Ну и память, я его лишь однажды обманул, а он до сих пор не забыл. Когда Гарька пешком под стол ходил, он любил делать это с громадной копилкой в руках. Мелкий рэкетир приставал ко всем и каждому, ежедневно выколачивая серебряные монеты для наполнения своей персональной сокровищницы. Однажды, не найдя в карманах откупа от домашнего попрошайки, я достал из письменного стола несколько медных пятаков, действие которых предпочитал бодяге, и предложил Гарику поменять его маленькие паршивые белые деньги на большие желтые. Сын с радостью разбартеровал рублей десять мелочи на четыре пятака, однако моя блестящая операция провалилась. Гарик с криком “Мама, смотри, какой папа дурной!” побежал докладывать Сабине о своих успехах в только-только зарождающемся бизнесе по-советски. Что я потом выслушал, какую неустойку платил – лучше не вспоминать. Но ведь сегодня Гарик почти взрослый, его на пятаках не проведешь.

– Как хочешь, – зевнул я. – Думал, на кой тебе этот маленький, паршивый ножик? Им только письма разрезать… Да, а я хотел дать тебе кое-что… Ну, ладно.

– А что? – на всякий случай полюбопытствовал Гарик.

– Запчасти к твоему шлему.

– У меня и так полно игр, – безапелляционно ответил сынок.

– Но только не таких. Ты знаешь, секс в виртуальной реальности затмевает земной.

– Еще лучше, чем на кассетах? – загорелись глаза Гарика.

– Я так и знал! – закатываю глаза. – Ты смотришь порнографию. Позор! Придется сказать Сабине, что ты воруешь у нее кассеты.

Судя по выражению лица Гарика, он испугался возможных последствий моего доноса еще больше, чем запрета посещать школу.

– Папуля, не говори маме, – заскулил именинник.

– Ну да, как это? А ответственность перед обществом по поводу твоего воспитания? – не согласился я.

– Не говори, – чуть было не захныкал юбиляр и мгновенно предложил мне взятку:

– Ладно. Я тебе подарю ножик.

– Не знаю, не знаю, – раздумывал я, с чувством глубокого удовлетворения рассматривая перекривившуюся рожицу именинника. – Ладно, не куксись, только ради твоего дня рождения. Может, к гостям пойдешь?

– Когда Костя придет? – при упоминании имени директора фирмы “Виртус” Гарик передумал плакать, а его глаза засверкали от удовольствия. Еще бы, лучший дружок. Представляю, как бы они на пару в этой комнате порезвились, однажды после их игр ремонт пришлось делать.

– Должен тебя разочаровать. Костя не придет, – преподношу имениннику очередной подарок. – Может, все-таки выйдешь к гостям?

– Да пошли они в жопу! – Гарик мгновенно подтвердил мое предположение, что гости свои функции давно выполнили.

Я не стал спорить, прихватил честно заработанный ножик и оставил Гарика наедине с его сокровищами. Хороший мальчик, папу любит, даже не подозревает, что его виртуальный шлем и сабли с позолоченными рукоятями не стоят этого небольшого ножа. Нет, он не антикварный, однако совместная работа ижевского мастера Юрия Власова и тульского кузнеца Валерия Коптева куда дороже иного антиквариата. Кто-кто, а я знаю, такой ножик стоит минимум четыре тысячи долларов, Гарику он просто ни к чему, в отличие от большой и красивой сабли.

Гости именинника разбились на немногочисленные группки по интересам. Выдающийся банкир Горохов явно заменял собой массовика-затейника. Он в прежние времена участвовал в самодеятельности, но вовсе не в художественной, был, как это тогда говорили, валютчиком. И хорошо был. Как некоторые нынешние хозяева солидных фирм с их обвешанными драгоценностями дамами, взрывающимися от хохота после каждой фразы Горохова.

Подойдя поближе, я понял: банкир проводит элементарный экономический ликбез.

– Так, – весело обвел взглядом прислушивающихся к его словам Горохов, – поехали дальше. Деньги в Литве – литы, в Латвии – латы, в Эстонии -…

– Эсты! – заорал хозяин казино Ромаз Суханишвили, победоносно взглянув на свою уже не помню какую по счету невесту в текущем году.

– Ты попал! – весело прокомментировал его ошибку Горохов. – Не эсты, а кроны. Кстати, знаешь, как теперь деньги в Грузии называются? Лари!

– А, – беспечно махнул рукой Ромаз, – какая разница? Был бы бакс, а все эти манатки-шманатки, таджикский рубл или русский рубл с мягким знаком… Мне молдавские деньги нравятся – наливай!

– Лей! – со смехом поправила его самая юная дама на Гарькиных именинках.

– Слушай, я же говорю – какая разница? Лей-наливай… О, вот и шампанское, – Ромаз подозвал к себе атлетически сложенного доброго молодца из “Трактира”, разодетого вовсе не в длинную рубаху с пояском, а в смокинг. Громадный поднос, уставленный бокалами с искрящимся напитком, переменил курс и поплыл по направлению к весельчаку Ромазу.

Не думал, что и шампанским можно накачаться до поросячьего визга, однако владелец самого крупного совместного предприятия Южноморска мистер Янис Ксиадис начал убеждать меня в обратном.

– Знаешь новость? – положил руку на мое плечо американский гость.

– Какую, Янька? – проявляю полную неосведомленность.

Наверняка он сейчас поведает, что придумали очередной налог и начнут его сдирать со счетов в безакцептном порядке не со следующего месяца, а как водится, с начала года. Естественно, не будущего, а который идет к финишу, как уже не раз происходило. Однако Янька сумел удивить меня еще больше.

– Поймали самого крутого мафиози Европы, представляешь?

– Нет, – откровенно признаюсь. – Такого я себе представить не могу.

– Знаешь, где? – не обратил внимания на мои слова мистер Ксиадис и ловко выхватил бокал с подноса у проходившего мимо официанта с микрофоном в ухе.

Американец опустошил бокал, и лишь затем я выдвинул предположение:

– В Москве?

– Почему в Москве? – пришла очередь удивляться Яньке.

– Потому что по плотности мафиози на один квадратный метр этот город явно европейский лидер.

– Не в Москве, а в Донецке… Или Донбассе… Забыл, как оно называется. Но не в Аш… Как он сейчас, Ашхабад?