Белый ворон

– Как раньше. Мы же говорим Париж, а не Пари…

– Знаешь, кого там поймали?

– Того, кто организовал взрыв во время футбольного матча? Или ты имеешь в виду расстрел господина Куличенко вместе с семьей…

– Но-но, – игриво погрозил пальчиком мистер Ксиадис, – он тоже на дне рождения был… Да, чтоб я так жил, ты не знаешь… То разве мафиози? Так, чепуха на постном масле… Зато поймали самого Юрика!

Вот это да, оказывается их самого крутого зовут точно так, как нашего.

– Может, и фамилия его Ланда?

– Нет. Оникин. Запомнил на всю жизнь, – выпалил американец и слегка покачнулся.

– Впервые слышу, – раскололся я, и мистер Ксиадис залился диким хохотом.

– Ты чего? – смахнул он слезинку у краешка глаза. – О таком человеке не знаешь? Круче Самовара, без понтов. Замаскировался… Вкалывал на шахте, а им зарплату пять месяцев… Так он решил заработать.

– Банк взял?

– За банк меньший срок дают. Он рисковал! Знал за что! Прикидываешь, купил сотню газет и стал их перепродавать. Хлеба захотел, дети у него… Спекулянт! Менты его захомутали с поличняком, этот фраерок им в три свистка раскололся. Перекинул аж десять газет и наварил… Знаешь сколько? Сто тысяч купонов! О, почти шестьдесят центов. Прикидываешь…

– Ну и что? Каждый зарабатывает в меру распущенности.

– Срок он заработал, – веско поднял указательный палец Янька.

– Не вешай мне лапшу на уши, за шестьдесят центов – срок? Может, у него менты перочинный нож на кармане нашли? Это – совсем другая масть.

– Я ж тебе говорю, а ты как неродной. Что нож? Банк взять дешевле бы стоило… Да, так по Уголовному кодексу, прикинь…

– Понял, – дошло до меня, – они сто тысяч карбованцев приравняли к советским деньгам… Да, если согласно Уголовному кодексу, который действует до сих пор, так эти сто тысяч… Точно, подрасстрельная статья с конфискацией имущества. Сколько ему влепили?

– Ничего.

– Так чего ты мне пену гонишь?

– Я когда-то гнал пену? Ты меня не знаешь? Отвечаю за свое слово! Когда дело в суд сбросили, за этого шахтера стала держать мазу плесень, пустолаечники и набушмаченные фраерки… Так суд его оправдал… Только не хватай меня за язык… Потому что городская прокуратура решение суда опра… опро…

– Опротестовала, – прихожу на помощь к иностранцу.

– Вот именно. Кинула на них телегу, а дело – в областной суд. Чтоб Оникин получил на всю катушку! Правильно, не спекулируй в особо крупных! Нас гоняли? Пускай теперь их…

Быть может, мистер Ксиадис и прав. В конце концов прокуратуре нужно бороться с организованной преступностью, вот она Юрика и прихватила. А кого, пардон, сажать? Моих гостей, что ли? Пусть попробуют кого-то зацепить, будут в лучшем случае вместо Юрика газеты перепродавать.

Впрочем, они ребята умные, все сами понимают. Даже если себе представить явно проходной вариант: вроде бы посадили какого-то крутого. Льва, например, с не очень уж густой гривой, так какой от этого стране прок? Этого льва хозяин встретит хлебом-солью, новый заключенный станет на таких нарах париться, такую баланду хлебать… Не дай Бог, о его меню узнают беззарплатные рабочий класс и колхозное крестьянство – они же с ума от зависти сойдут.

Тем более, лев трудом переисправляться не будет, хоть приди ему в голову такая блажь, положение не позволяет, да и делать ничего не умеет. Зато Юрик с шахты – самая подходящая кандидатура: взять с него, кроме анализов, нечего даже по приговору суда, и в зоне станет пахать как папа Карло, выполняя напряженные плановые задания и за себя, и за волков, и за льва. Так то лев какой-то, зачем тогда говорить о воронах…

Бросив взгляд на часы, я понял, что расписание этого дня полностью соответствует заранее намеченному графику. Сабина едва успевает обсуждать наряды с другими дамами, ко мне она приставать не будет, давно уразумела – эти приемы одна из составных бизнеса. В прошлый раз в ее присутствии я за пару часов решил столько дел, что в другой обстановке на них бы месяц ушел. Именно поэтому я подхожу к главному инженеру “Козерога” и отрываю его от аперитива:

– Найди Наташу из отдела Голубенко.

– Ноги?

– Какие ноги?

Главный инженер почесал своей еще более волосатой, чем у гориллы, рукой плохо выскобленную щеку и заметил:

– Мы этой телке такую кликуху дали. Морда у нее – так себе, зато ноги… От буферов растут.

– Это я успел заметить. Буду возле Березовского, подведешь ее к нам и растворишься быстрее призрака отца Гамлета при виде наряда красногвардейцев.

– Уболтал, – бросил выдающийся специалист отечественной инженерии, специализирующийся в основном на пресловутых душах.

Гриша, сжимая в зубах трубку, изредка кивал, выслушивая Котю. Когда я подошел к ним, Березовский извлек свой “Данхилл” изо рта, погладил лысину Гершковича и громко сказал:

– Голова!

– Еще какая, – поддерживаю его, тихо-тихо добавляя на ухо Коте:

– Большая и лысая.

Котя улыбнулся. Березовский раскурил потухшую трубку и продолжил:

– Считай, ты меня уговорил. Но если… Хороший хозяин должен поддерживать между гостями настроение всеобщего благодушия. Вот потому я мгновенно перебил Гришу:

– Ребята, какое “если”, когда мы вместе? Горы свернем, кончайте по мелочам трепаться… О, позвольте вам представить: будущая звезда невиданного доселе бизнеса Наташа.

– Очень приятно, – галантно раскланялся джентльмен Березовский, попутно оценивая фигуру брокерши, затянутую в короткое, плотно облегающее платье из мокрого трикотажа.

Ноги, конечно, у нее классные, не зря такое прозвище заработала, однако по сравнению с мисс декабрем, возле которой увивается целая толпа во главе с прокурором, Наташа мелко плавает.

– Котя, где наш мэр? – спрашиваю у генерального директора “Олимпа”, протирающего свои громадные фары в роговой оправе.

– Извините, я должен вас оставить, – сходу выдал Березовский. – Иначе Джени обидится.

– Мы договорились, – напомнил ему о чем-то Котя.

– Я тебе уже сказал, – слегка раздраженно ответил Березовский и, прорезав толпу гостей, направился к своей подруге из прошлогоднего журнала.

– Мэр сейчас выслушивает лекцию академика Глушко, – поведал Котя. – Или этот деятель нахнычет ему что-то новое? Я вам, ребятки, скажу попросту, этот плач Ярославны на валу – еще тот подарок по сравнению с академическим кишкомотством.

Наташа попыталась отыскать взглядом того, кто своими действиями напоминал супругу князя Игоря, однако ей так и не удалось найти в огромном скопище гостей выдающегося ученого и председателя горсовета.

– Костя, будь другом, мне нужно перекинуться с ним парой слов, – прошу Гершковича.

– При Глушко? Слушай сюда, он не отцепится.

– Ничего страшного, – успокаиваю Котю, – мы подождем тебя здесь.

– Ну-ну, – бросил Котя, покачав своей огромной головой, и отправился прерывать давно набившую оскомину многим людям арию академика Глушко.