Бенефис двойников, или Хроника неудавшейся провокации

– О да, конечно!
– у замдиректора отлегло от сердца: Стадлер сам перешел к скользкой теме.
– Как я вас ценю, Сэм, вы даже не представляете, как я вас ценю!

С этими словами Уорбикс встал, закрыл окно и опустил жалюзи. Стадлер наблюдал за ним с кривой усмешкой на пухлых губах.

– Я думаю, вам не нужно объяснять, что мы будем иметь дело с документами под грифом "совершенно секретно", - доверительно начал Уорбикс.

– Я с другими дела не имею, - скромно заметил Стадлер.

– Ну вот и прекрасно, - Уорбикс достал из сейфа папку с хищно прищурившимся грифом в правом углу, раскрыл.

Советолог, покосившись на папку, презрительно хрюкнул:

– Что же на этот раз пришло в голову нашим блестящим недоумкам*? Очередная сумасшедшая идея? Сибирская язва в каракумских песках? Или, может, новелла де Сада на месте передовицы в "Правде"?

– О, вы их недооцениваете, Сэм, эти парни не зря едят свой хлеб, проговорил Уорбикс, поглаживая холеной рукой папку.
– Это гении идеологической диверсии, недаром за их головы Фидель Кастро обещал больше, чем за голову самого шефа.

– Эка невидаль!
– фыркнул Стадлер.
– Да кому вообще нужна эта безмозглая голова! Я бы не взял ее даже в качестве подарка.

– Да-да, конечно...
– Уорбикс незаметно проверил, исправно ли работает портативный магнитофон в ящике стола, и снова переключился на папку.

– Итак, Сэм, дело очень тонкое и щепетильное, не зря выбор пал на вас.

– Что-то раньше не слыхал, что я излишне щепетилен.
– смущенно пробормотал Стадлер.

– А суть вот в чем, - продолжал замдиректора.
– Вы, конечно, знаете, что значит для русских день 7-го ноября?

– Что-то вроде праздника плодородия у некоторых африканских племен. предположил Стадлер.

– И вы также прекрасно знаете, что такое для них Великий вождь, этот сушеный абрикос Ульянов-Ленин?

Стадлер кивнул.

– Так вот, - Уорбикс перешел на свистящий шепот.
– План таков: точнехенько на 7-ое ноября подкидываем большевикам вместо Ленина большущую свинью. Ну как?

– Что-то я не совсем понял.
– Стадлер в недоумении поскреб нос.
– Что за толк менять шило на мыло, и причем здесь, собственно, я? Я, как известно, не развожу свиней.

– Постараюсь быть более популярен.
– Уорбикс терпеливо улыбнулся. Все не совсем так, как вы думаете. Ну представьте себе: Москва, Красная площадь, идет празднование ихней Социалистической революции, толпы людей в валенках проходят мимо Мавзолея, на котором стоит партия большевиков, слышны русские народные песни... Я доходчиво объясняю?

– Вполне.

– Вот и прекрасно. Толпы людей в валенках уходят с Красной площади пить сибирскую водку, а партия большевиков в полном составе по старой сложившейся традиции спускается по потайной лестнице внутрь Мавзолея, чтобы почтить минутой молчания память своего Вождя и Учителя... Пока все понятно?

– Пока - да.

– Так вот, партия большевиков, стянув с головы шапки-ушанки, стоит в скорбном молчании у этой мумии, будучи в полной уверенности, что это и есть Ленин, в то время как на самом деле там...

– Свинья!
– не выдержал Стадлер.

– Ну, отчего же свинья?!
– Уорбикс начал терять терпение.

– Вы, Сэм, рассуждаете слишком прямолинейно. Там будет лежать человек, наш человек, загримированный под Ленина. Можно дать ему агентурную кличку "Свинья", если вам уж так понравилось это слово.

– Я, кажется, начинаю понимать...
– задумчиво проговорил советолог.

– Слава Богу!
– обрадовался его собеседник.

– Я кажеться начинаю понима-а-ть.
– Этой "свиньей", по всей видимости, намечено быть мне?!

Джеймс Уорбикс устало прикрыл глаза:

– Знаете, Сэм, я, пожалуй, был о вас лучшего мнения и надеялся, что вы более высокого мнения обо мне. Вам поручено общее руководство операцией: вербовка агентуры, подкуп, шантаж, а на роль "Свиньи" претендент уже есть.

– Кто же этот счастливец?

– Теодор Фрайер, Крошка Тед. Вы слышали о нем когда-нибудь, Сэм?

– Щеки Стадлера залил легкий румянец, но он быстро овладел собой:

– Нет, не имел чести.

– Странно, - удивился Уорбикс.
– Вы первый человек, не знающий Теда... Это профессиональный актер, довольно известный, он снялся во множестве фильмов, не совсем, скажем, обычных: фильмах категории "ххх"*. Вот, взгляните...
– замдиректора подвинул Стадлеру несколько фотографий из папки.

Тот взглянул, и его щеки зарделись ярче.

– Боже, какой кошмар!

– Да вы не туда смотрите, - улыбнулся Уорбикс.
– Взгляните на лицо: небольшая залысина, бородка, морщинки - вылитый Ильич!

– Я надеюсь, он не собирается лежать там голым?
– осторожно спросил Стадлер.

– О, нет конечно! Там же холод собачий, а потом вот с этим, - кивок в сторону фотографий, - все кончено. Уже год, как он уволен за профнепригодность. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Уорбикс заговорщицки подмигнул советологу.

Тот нервно подмигнул в ответ.

– Бурная молодость, неумеренные возлияния, кокаинчик, между прочим, Уорбикс продолжал смущать собеседника.
– Мы наняли его за миллион долларов.

– Миллион долларов?!!
– подпрыгнул Стадлер.
– Да за такие деньги я сам...
– он осекся.

– Не стоит так переживать, мой друг, - посоветовал Уорбикс.
– Во-первых, у нашего крошки Теда не такая уж простая роль. Ему ведь еще придется говорить речь.

– Говорить речь?
– изумился Стадлер.

– Да-да, в этом-то весь и фокус. Когда эти бородатые большевики облепят, как муравьи, тело своего идола, он должен встать и, сжимая в руке кепку, картаво крикнуть что-то вроде: "Ну что, батеньки, доигрались?!". Я думаю, эффект превзойдет все ожидания, и половина из них тотчас же умрет от разрыва сердца, а вторая половина начнет заикаться и не сможет больше выступать на своих партийных собраниях.

– А во-вторых?
– поинтересовался Стадлер.

– А во-вторых, - Уорбикс лукаво прищурился, - В Сибири, куда после представления сошлют нашего Жана Габена, ему, надеюсь, будет не до миллиона. Ха-ха-ха!