Берег варваров

–  Очень давно, в переводе. Я не помню сюжета.

–  Тогда вы не поймете, о чем я говорю. "Саламбо" - это трагедия, тема этого произведения - разлука. И вот Сайм Графф приказывает мне присобачить фильму счастливую концовку. И я пишу сценарий, как он велит. Господи, - воскликнул он с удивлением, - именно так я изобразил все в сценарии! Почему же я так издеваюсь над собой и над Флобером? Ведь когда-то я боготворил Флобера.

–  Из-за денег?
– подсказал я.

–  Конечно, деньги и только деньги.
– Он повторил слово "деньги" несколько раз, на все лады склоняя его. Казалось, он находил в нем новые оттенки, значения, подспудный смысл, в его голосе слышались слезы. Но он был слишком нестойкий и мягкотелый и не мог долго контролировать свои эмоции. Он стукнул себя по лбу, между глаз, и хихикнул.

– Ну что же, что толку хныкать над пролитой кровью. Не хотите ли выпить, Лью? Не хотите ли стаканчик пивка "Данзигер Голдвассер"?

–  Подождите минуточку. Вы не знакомы с девушкой, которую зовут Эстер Кэмпбелл?

–  Я встречался с ней здесь.

–  В последнее время?

–  Нет, давно…

–  Вы не знаете, какие у нее отношения с Граффом?

–  Понятия не имею!
– ответил он довольно резко. Эта тема насторожила его, и он стал строить из себя клоуна.
– Никто мне ничего не рассказывает, я здесь просто интеллигентный мальчик на побегушках. Бесполезный интеллигентный мальчик на побегушках. Споем?
– Он начал импровизировать хриплым тенором: - Он так опасается, но так в нем нуждаются, он все понимает, он весельем нас награждает. Это интеллигентный… но бесполезный… но, ох, такой сексуальный… интеллигентный исполнительный паренек… Догадайтесь, кто этот элегантный человек?

–  Я уже догадался.

–  Он отмечен знаком гениальности, друг мой. Говорил ли я вам когда-нибудь, что я - гений? Когда учился в средней школе в городе Галена, штат Иллинойс, то при проверке способностей я получил 183 очка.
– Он нахмурился.
– И что же со мной произошло? Что со мной стало? Когда-то мне нравились люди, черт подери, когда-то я был талантлив. Я не задумывался над тем, сколько это стоит. Сюда я приехал ради забавы, согласившись придумывать хохмы - за семь пятьдесят в неделю работать для мирового экрана. А потом оказывается, что это совсем не хохма. Я погряз навсегда, положил здесь свою жизнь, а она у меня всего одна. И Сайм Графф держит тебя за шиворот, и ты больше не принадлежишь себе. Ты уже не являешься личностью… Но это - мои проблемы.
– Он засмеялся и чуть не поперхнулся.
– На прошлой неделе я четко представил себе свое нынешнее положение, я увидел его так же ясно, как картину. Дурацкое слово - кинокартина. Но оставим это слово. Я превратился в зайца, бегущего по пустыне. Вид сзади.
– Он опять засмеялся и закашлялся.
– Чертов заяц с белым хвостиком, который сломя голову несется по огромной американской пустыне.

–  Кто вас преследует?

–  Не знаю, - ответил он, криво улыбаясь.
– Я боюсь оглянуться.

Глава 18

К нам направился Графф, важно шествуя вдоль края бассейна в сопровождении хихикающего гарема и евнухов. Я не собирался с ним разговаривать и стоял, повернувшись к нему спиной, пока он не прошел. Сэмми зевал с явно недружелюбным видом.

–  Я действительно хотел бы выпить, - сказал он.
– Мое зрение проясняется.
– Как насчет того, чтобы пойти в бар?

–  Может быть, приду попозже.

–  Ну, пока. Не ссылайтесь на мои слова.

Я пообещал, что не буду этого делать, и Сэмми удалился в направлении света и музыки. К тому моменту бассейн уже опустел, если не считать негра спасателя, который ходил под вышкой для прыжков. Он зашагал в моем направлении с большой охапкой использованных полотенец, понес их в освещенную комнату, находившуюся в конце ряда кабинок для переодевания.

Я подошел к комнате и постучал по открытой двери. Спасатель повернулся, стоя возле полотняного ящика, куда он сбросил полотенца. Он был одет в спортивную облегающую униформу с надписью на груди "Клуб "Чаннел".

–  Вам что-нибудь нужно, сэр?

–  Нет, спасибо. Как поживают тропические рыбки?

На его лице сразу появилась улыбка, он узнал меня.

–  Сегодня не было никаких неприятностей с тропическими рыбками. Неприятности только с людьми. С людьми всегда возникают проблемы. Почему им хочется плавать именно в эту ночь? Наверное, потому же, почему им хочется выпить. Я поражаюсь, сколько они выливают в себя спиртного.

–  Если говорить о том, сколько они закладывают за воротничок, то ваш хозяин не дурак в этом деле.

–  Мистер Бассет? Точно, в последнее время он лакает, как рыба, как тропическая рыба. С тех пор, когда умерла его мать. Мистер Бассет был очень привязан к матери.
– Чернокожее лицо выглядело гладким и приветливым, но глаза смотрели иронически.
– Он сказал мне, что она была единственной женщиной, вторую он когда-либо любил.

–  Тем лучше для него, Вы не знаете, где он находится сейчас?

–  Вращается.
– Он покрутил в воздухе пальцем.
– На всех приемах он находится в постоянном движении. Хотите, я его разыщу для вас?

–  Нет, сейчас не надо, спасибо. Вы знаете Тони Торреса?

–  Очень хорошо его знаю. Мы много лет проработали вместе.

–  А его дочь?

–  Немного, - ответил он настороженно.
– Она тоже работала здесь.

–  Тони где-нибудь поблизости? У ворот его нет.

–  Его здесь нет, вечерами он уходит, независимо от того, устраивается вечер или нет. Человек, который его заменяет сегодня, не пришел. Может быть, мистер Бассет забыл его предупредить.

–  А не знаете ли вы, где живет Тони?

–  Разумеется, знаю. Он живет практически под нашими ногами. Его поместили рядом с котельной. Он там поселился в прошлом году, говорит, что по ночам очень мерзнет.

–  Пожалуйста, проводите меня туда.

Он не тронулся с места, только посмотрел на свои ручные часы.

–  Сейчас половина второго. Вы не собираетесь будить его среди, ночи?

–  Собираюсь, - возразил я.
– Хотел бы разбудить.

Он пожал плечами и повел меня по коридору, мимо душевых, где стоял запах мыла, потом вниз по бетонным ступенькам в котельную через комнату, где сушились купальные костюмы, распятые, как змеиные шкуры, на деревянных планках, между двумя огромными котлами, обогревающими бассейн и здания клуба. За ними, в закутке из брусков и панелей была сооружена комнатка.

–  Тони здесь живет потому, что ему так хочется, - спасатель как бы оправдывался.
– Ему больше не хочется жить в доме возле пляжа, он его сдает. Мне бы не хотелось, чтобы вы его будили. Тони - старый человек, ему нужен отдых.

Но Тони уже сам проснулся. Его босые ноги зашлепали по полу. Загорелся свет, пробиваясь сквозь щели в панельной стене и образуя рамку вокруг двери. Тони открыл дверь и заморгал на нас - невысокий старый человек с большим животом в длинной ночной рубахе, с шеи свисал католический медальон.

–  Простите, Тони, что поднял вас с кровати. Хочу с вами поговорить.

–  О чем? Что стряслось?
– Он пригладил свои взъерошенные, седеющие волосы.

–  Ничего страшного.
– "Просто два убийства в одной семье", - подумал я.
– О втором убийстве я пока не должен был бы знать.
– Разрешите войти?

–  Конечно. Если хотите знать, я сам собирался поговорить с вами.

Он широко раскрыл дверь, отступил назад и пригласил меня почти что изысканным жестом.

–  Ты войдешь, Джо?