Берлога
Шрифт:
У Димона в голове пронеслись эпизоды последних дней. Кто настучал? Кто виноват? Он ведь никому об этом случае с таблицей не рассказывал, забыл тут же. Кто-то уже настучал, но кто? И, самое главное, зачем?
В зал неслышно вошла пожилая секретарша, поставила на стол чашки с чаем и блюдце с шоколадками.
– Попробуйте, Дмитрий Иванович. Это орехи в шоколаде. Вы таких не пробовали, я ручаюсь. Они растут только в одном месте на земле – на Гавайях, – гостеприимно предложил Сергей Степанович.
Димон аккуратно положил в рот один орех.
– Вкусно.
– Хотя, если его шоколадом залить, такой же будет.
Он понял, что совсем запутался с этими орехами и решил от греха подальше вернуться в тему:
– Так я могу нанять нового бухгалтера, Сергей Степанович? Это МОЙ бизнес?
– Я вам уже ответил, – досадливо сказал Кудрявцев, – конечно можете. У вас уже есть на примете?
– Да, и я могу сейчас назвать вам кандидатуру.
– Ну, зачем же? Готовьте приказ, я завизирую, и Девятов подпишет.
– Я все-таки скажу, – Димон ощутил в груди знакомый холодок, – это Булочкина Вера Ивановна.
Он ожидал, что Кудрявцев сейчас подавится гавайским орехом или начнет орать, или попросту выгонит его в шею из кабинета. Но ничего такого не произошло. Кудрявцев отхлебнул из чашки чай, и спокойно ответил:
– Ну, что ж. Надеюсь, это ваше обдуманное решение, спорить я не буду. Но, предупреждаю – вы с ней намучаетесь. Что еще?
У Димона в груди разлилась теплая волна благодарности к шефу. Возникло желание подбежать к нему, обнять, сказать что-то очень хорошее. Но надо было развивать успех. Действовать как Горыныч. Как бульдог. Брать Карлсона за горло пока он тепленький.
– Еще? Еще есть один проект. «Сто пудов» называется. Бесплатная газета для московских школьников. Если у вас есть время, я расскажу.
Кудрявцев ничего не ответил и прикрыл глаза. Возникла пауза.
– Сколько в Москве школьников? – спросил он через минуту, так и не открывая глаз.
– Без начальных классов – полмиллиона, – быстро ответил Димон.
– Не метро, конечно, но аудитория очень привлекательная, – рассуждал Кудрявцев, по-прежнему не открывая глаз. – И что, ничего подобного в школах еще нет?
– Нет, Сергей Степанович. А при чем тут метро? – у Димона появились слабые догадки, но они никак не складывались в идею.
– Дмитрий Иванович, вы что, в метро совсем не бываете? – Кудрявцев открыл глаза, – я и то бываю. Газету «Метро» знаете?
– Он – гений, он великий, – пронеслось в голове Димона. – Мгновенно понял все! Это, действительно, одно и то же. Газета бесплатная, живет только за счет рекламы.
– Сергей Степанович, я торможу сегодня. Вы правы, идеи похожи, – сказал Димон вслух. – Только «Сто пудов» узко таргетированная газета, у нее будет контент специфический и рекламодатели тоже. Успех будет, несомненно, вот только в школы ее не пустят. Здесь потребуется очень сильная поддержка.
– Я подумаю, Дмитрий Иванович, –
Кудрявцев улыбнулся, – постараюсь убедить руководство.Глава 43. Убей себя об стену!
Выйдя от Кудрявцева, Димон медленно спускался по лестнице к себе. Полная эйфория постепенно сменялась каким-то тревожным чувством. Он сам не понимал, откуда оно взялось, и что было не так.
Как-то не так все получилось с Верой Ивановной. Как-то очень уж просто все получилось. И Кудрявцев быстро согласился, но он сказал, «если вы все хорошо обдумали»…. А он разве хотя бы секунду обдумывал? Он просто пошел напролом. Как баран.
Радость от победы таяла с каждой пройденной ступенькой, а тревога, наоборот, нарастала. Он вспомнил про свою слабую интуицию. Кажется, не такая уж она у него слабая, что-то она ему подсказывала.
Ничего хорошего она ему не подсказывала.
Если так разобраться, чего ради он попер на танки с голыми руками? Если так разобраться, то кто для него эта Вера Ивановна? Абсолютно необдуманное решение. Как щенок вел себя! Нагло вел себя, вызывающе! А если бы Кудрявцев его за это самого уволил? Просто повезло, что тут же не выгнал в шею с такими наглыми заявлениями.
Как он там сказал? Несовременная? Ну, в общем-то, конечно, несовременная. Димон вспомнил, как Вера Ивановна ответила ему про штатное расписание, что делать его надо две недели, не меньше.
Естественно, если она вручную все перемножает, можно и месяц сидеть, а не только две недели. Еще он вспомнил, что вот он тогда остался и Горобец остался, и они считали вместе, а Вера Ивановна ушла, у нее рабочий день кончился.
На занятиях он никак не мог сосредоточиться, отвлекался, из головы не выходила эта история с главбухом.
После физики в перерыве он стоял в коридоре у окна, смотрел на зимний лес, на снег, валивший густыми хлопьями. Из головы все не выходила эта ситуация с Верой Ивановной. Что-то здесь было не то, какое-то тревожное чувство не покидало его. Зря он думал, что нет интуиции, явно она у него была.
Во дворе Берлоги дворник чистил дорожку, и снег все падал и падал, и впереди дворника, и позади, на только что вычищенный асфальт.
– Бедняга, – пожалел его Димон, – так он его никогда не отчистит, подождал бы, что ли, когда снегопад кончится. Не хотел бы я быть дворником. Тяжелая это работа, особенно зимой.
Машенька вызвала его по интеркому:
– Дмитрий Иванович, Булочкина на линии, соединяю?
– Вера Ивановна, – оторвал глаза от дворника Димон. – Вера Ивановна, – он прокашлялся и солидно сказал он в трубку, невольно стараясь подражать Кудрявцеву, – мне удалось убедить руководство, что ваше увольнение было неправильным. Можете приступать к работе, документы мы или новые сделаем, или ваше заявление порвем, это уже неважно.
Ответом ему было долгое молчание. В трубке раздавались то ли всхлипывания, то ли помехи, но уж никак не радостные возгласы. Наконец на том конце виноватый голос Веры Ивановны произнес: