Берта Исла

– Нет. Скажите, что я уже ушел и больше сегодня в школу не вернусь.

– Точно? Она, кажется, решила во что бы то ни стало увидеть вас именно сегодня.

– Точно. Думаю, это какая-то ошибка. Она, наверное, перепутала меня с каким-то другим Роулендом.

Эта фамилия редкой не была, хотя встречалась и не слишком часто. В Лондоне в телефонной книге было около тридцати Роулендов, в Оксфорде – шесть или семь. Поэтому я и выбрал ее для себя: какой-нибудь Смит или Браун в итоге выглядели бы менее естественно.

– Простите, мистер Роуленд, это, конечно, не мое дело, но, может, лучше вам объясниться с ней самому?

– Нет, сегодня у меня нет на нее времени. Сделайте так, как я прошу, Билл, будьте добры.

Визит неизвестной женщины Тому совсем не понравился, его насторожило, что кто-то так быстро отыскал его в этом городе – и в новой роли, о которой мало кто знал. Но кроты проникали и в МИ-6, они есть везде, а тогда он еще чувствовал рядом серьезную опасность, и это чувство стало слабеть только года через два, не раньше, то есть после двух лет повышенных мер безопасности, скуки, рутины и ожидания, но ожидания, не рассчитанного на какой-то конечный срок. После уроков Том осторожно приблизился к привратницкой Билла и, увидев, что тот сидит один, заглянул туда:

– Ну что, ушла моя фальшивая супруга? Сказала еще что-нибудь?

– Спросила ваш домашний адрес, хотела пойти прямо туда. “Мне не позволено давать такого рода информацию”, – ответил я. “А телефон?” – “Простите, тоже”. Она сказала, что остановилась в “Гарольде”, и просит вас зайти к ней, когда вы закончите. – Это был не самый лучший отель в городе, но по качеству уж точно второй – более традиционный, удобный и старомодный. – Мне показалось, что она не поверила в ваш уход. Если вы не зайдете в отель, завтра опять явится сюда.

– Хорошо. Спасибо за все, Билл.

Нет, эта история ему совсем не понравилась. Даже если дело и вправду шло о какой-то ошибке, странный визит привлек внимание привратника, а значит, привлечет и внимание коллег, возможно директора и учеников, а главным правилом для Тома было во всем оставаться неприметным и не давать ни малейшего повода для разговоров. Но он не стал просить Билла помалкивать, чтобы не разжигать еще больше его любопытства, и привратнику ничто не мешало обсудить с кем угодно загадочную историю. Ведь единственным развлечением для него служили даже самые мелкие новости и редкие недоразумения.

Томас решил, что встречаться с этой женщиной рискованно, она запросто могла выстрелить ему в лоб даже в публичном месте и при свидетелях, ведь счеты не раз сводились именно таким образом. Но и пускать дело на самотек тоже не стоило, нельзя позволять Вере Какой-то-там, или миссис Роуленд, каждый день наведываться в школу. Не факт, что она будет вести себя так же деликатно, к тому же избежать встречи с ней вряд ли удастся.

Том вернулся домой, взял свой Charter Arms Undercover, который ему разрешили держать при себе в ссылке из-за небольшого размера (его легко было спрятать), сунул в карман пальто и зашагал в сторону “Гарольда”. Чем раньше он решит этот вопрос, тем лучше, и плевать на дурные предчувствия. Внизу Томас спросил про миссис Роуленд. Уже сняв телефонную трубку, портье поинтересовался, как его представить.

– Как мистера Роуленда.

– Она просит вас подняться. Комната тридцать восемь, третий этаж.

– Нет, скажите, что я подожду ее вон там.

С двух сторон вестибюля располагалось по лобби-бару, и Том указал на тот, где было больше народу. Он прошел туда, выбрал столик в глубине и сел спиной к стене, чтобы подстраховаться. Он не сводил глаз со входа. Подождал пять минут. За это время в зал вошло еще несколько человек и только одна женщина без сопровождающих, но она была средних лет и никак не напоминала ни актрису, ни дикторшу. Том попросил чаю и, прежде чем ему принесли заказ, увидел наконец ту, что могла быть миссис Роуленд. Достаточно хорошо одетая, как и описал ее Билл, правда, более смело, чем это позволяли себе англичанки; лет тридцати, вполне недурна на лицо, но и не красавица (нос на миллиметр длиннее, чем хотелось бы), то есть в целом вполне приятная. Она остановилась в дверях и оглядела зал, скользя глазами по занятым столикам и явно ища кого-то, кого сразу надеялась узнать. Ее взгляд миновал Тома, не задержавшись. Тогда он робко и как-то неуверенно поднял вверх пару пальцев, а другую руку сунул в карман пальто, которое так и не снял, и крепко сжал деревянную рукоятку револьвера. И тотчас заметил на лице женщины разочарование, если не отчаяние; она даже не попыталась скрыть их, мало того, выражение ее лица сразу же стало то ли презрительным, то ли оскорбленным. Что тоже несвойственно англичанам, так как ее реакции были слишком откровенными и неприкрытыми. Но тут она вроде бы спохватилась, скроила некое подобие улыбки и шагнула к его столику. Он встал, чтобы поздороваться, но руку из кармана не вынул.

– Миссис Роуленд? Я Джим Роуленд. Насколько я понял, вы хотели меня видеть. Но мы с вами незнакомы, так ведь?

Она, кажется, не собиралась ни садиться, ни отвечать на рукопожатие. Просто стояла, словно торопилась поскорее уйти. Взгляд у нее был рассеянный. Она нервно пригладила соломенного цвета волосы средней длины. Если бы глазные яблоки у нее были еще чуть-чуть смещены вперед, она бы казалась пучеглазой, а если бы им добавить бледности, они бы обрели цвет белого вина, то есть стали бы желтоватыми. Женщину с такими чертами лица можно легко назвать некрасивой, даже отталкивающе некрасивой, и тем не менее миссис Роуленд была достаточно привлекательной.

– Извините, но это не вы, – сказала она, и акцент показался Тому итальянским, но ему надо было послушать ее еще немного, чтобы определить точнее, поскольку она вполне могла быть из Югославии или какой-то другой восточноевропейской страны.

Том насторожился:

– Нет, я это все-таки я. Уж не знаю, кого вы надеялись увидеть. Нынче утром вы приходили ко мне в школу.

– Я надеялась увидеть своего мужа. Но это не вы, извините. Произошла ошибка. Те же имя и фамилия. Я сожалею, что побеспокоила вас. И сожалею, что вела себя так настойчиво. Всего хорошего.

Вот ведь какая нелепая случайность, пронеслось в голове у Тома: его угораздило выбрать имя мужчины, которого разыскивает жена. Но она ничего не стала ему объяснять. Просто развернулась, чтобы уйти, бормоча очередные поспешные извинения. С ним ей не о чем было говорить, он не был ее Джимом Роулендом. Происхождение акцента Том так и не определил. Заметный, но не слишком сильный, не ужасный. Тут ему принесли заказанный чай, и женщине пришлось задержаться, чтобы пропустить к столику официантку.

– Погодите! Раз уж мы тут встретились… Не хотите ко мне присоединиться? – предложил Том, но, еще не успев договорить, понял, что сейчас даже самое обычное любопытство ему запрещено.

Вздумай он настаивать, без малейшего труда убедил бы миссис Роуленд посидеть с ним немного и рассказать историю мужа, а также свою собственную. Но нет, если кто-нибудь увидит, что он беседует с предполагаемой иностранкой в городе, где приезжих пока еще видят редко, это сразу будет замечено, и пойдут слухи, он перестанет казаться таким уж серым, ему начнут задавать вопросы. А если она каким-то образом привлечет его к своему делу, если он, например, почувствует соблазн поучаствовать в поисках другого Джима Роуленда (он ведь был большим специалистом по розыску людей), то сразу выбьется из назначенной ему роли. “Я обычный и ничем не примечательный школьный учитель, обычней не бывает, с которым не может случиться ничего из ряда вон выходящего, – напомнил он себе. – Мои экстремальные похождения закончились, по крайней мере, пока я живу здесь. – Но тотчас ему в голову пришла новая мысль: – А если эта женщина врет? А если ее послали посмотреть на меня и проверить, не тот ли я самый Том Невинсон? А если ей показали мои фотографии и теперь она узнала меня, несмотря на очки, усы и дурацкую бороду, подстриженную с некой претензией. Сама она ничего мне не сделает, но сообщит свои выводы кому надо: “Да, Джеймс Роуленд – это, вне всякого сомнения, Том Невинсон. Можете им заняться”. Скорее всего, пославшие ее знали меня под другим именем и они появятся следом. Поэтому она избегает разговора со мной, не хочет даже присесть. Она выполнила задание и знает, что скоро меня прикончат”. В мыслях у него выскочило испанское слово matarile [58] . Вот что значит быть двуязычным: слова на обоих языках порой всплывают в голове одновременно.

58

Убей его (исп.).

– Нет, спасибо, – ответила Вера Роуленд, если ее и вправду так звали. Она обошла официантку и быстрым шагом покинула зал.

Надо полагать, она вернется в свой тридцать восьмой номер, а завтра утром сядет на поезд, который отправится невесть куда.

IX

Это было единственное подозрительное происшествие, которое он пережил за время своего долгого и вялого пребывания в городе, который навечно застыл в полудреме, как и многие другие города по всему миру. История с миссис Роуленд уложилась в пару часов, но Том еще несколько месяцев провел в ожидании, что вот-вот явится кто-то, мужчина или женщина, с заданием довести дело до конца. Или двое мужчин – как Ли Марвин и Клу Гулагер в фильме шестидесятых годов “Убийцы”. Они тоже явились то ли в школу, то ли в общежитие, где скрывался Джон Кассаветис, работая учителем. В Испании фильм назвали “Закон преступного мира”, и Том смотрел его лет в пятнадцать. Он был снят по рассказу Хемингуэя, который Том уже плохо помнил. Пожалуй, только то, что жертва наемных убийц – швед Оле Андресон, да, звали его именно так – не пытался убежать и не защищался, а покорно принял свою судьбу, то есть казнь, а этот эвфемизм обычно служит оправданием для тех, кто желает найти себе оправдание, в том числе и людям из МИ-6, а значит, и ему самому, Тому. Короче, этот Оле Андресон вроде бы устал ждать или устал бояться и решил для себя: “Наконец-то они меня нашли. Мне не на что жаловаться. Я получил отсрочку. Бесполезную и бессмысленную, но отсрочку, чтобы еще немного пожить в этом мире. А так как любой отсрочке приходит конец, значит, так тому и быть”. Подобное отношение удивило киллеров Марвина и Гулагера, и удивило до того, что они начали собственное расследование. Но если что-то в том же роде случится с ним самим, думал Том Невинсон, он будет вести себя иначе – не подставит грудь под пули покорно и без сопротивления. Пока Том не избавился от страха, он носил в кармане револьвер, даже отправляясь на уроки в школу. Хотя заранее знал, что ждать предполагаемых мстителей ему надоест, если ожидание слишком затянется, как знал и то, что от страха ему никогда не избавиться, потому что страх поселился у него внутри после того вечера, когда убили Дженет Джеффрис. Том слишком привык к страху, чтобы устать от него, какие бы формы он ни принимал. Но время шло, и убийцы не появлялись. Он понемногу успокаивался, правда не слишком, ведь есть люди, которым только и надо, чтобы ты расслабился, и они терпеливо выжидают, а не действуют очертя голову. Иногда он вспоминал про ту женщину, про миссис Роуленд, и ради забавы придумывал разные истории, поскольку его любопытство уже не могло быть удовлетворено; он даже жалел, что не расспросил ее в “Гарольде”, ведь легко было сказать: “Вы мне это задолжали, не зря же я сюда пришел”. Если у нее не было цели опознать его, Тома, то, скорее всего, она действительно разыскивала своего мужа, что выглядело очень странно. Возможно, она была женой, найденной по переписке. Переехала в Англию, вышла замуж или надеялась выйти замуж за этого самого Джеймса Роуленда (“Теперь я тоже миссис Роуленд”, – сообщила она Биллу, когда ему и со второго раза не удалось разобрать на слух ее иностранную фамилию, что жалко, поскольку фамилия могла бы о чем-то сказать Тому), а этот якобы муж по неведомой причине – ради шутки, или передумав, или вдруг испугавшись, или будучи уже женатым, – babia tornado las de Villadiego, то есть смотал удочки, если опять воспользоваться выражением из испанского арсенала мистера Саутворта. Короче, он ее кинул. Или обманом привез в Англию, чтобы вовлечь в сеть организованной проституции. Но ей удалось вырваться на свободу, это точно, поскольку меньше всего она была похожа на измученную проститутку. Томасу миссис Роуленд показалась очень решительной, если не властной, и уж никак не беспомощной; макияж у нее был неброский, наряд – континентальный и достаточно смелый для этого ханжеского острова, но и без вызова. Надо думать, она мечтала отомстить мужу-обманщику и отлавливала всех Роулендов, какие только есть в Великобритании, отбрасывая по ходу дела одного за другим. Или всего лишь хотела получить объяснения после его банального бегства. Все эти версии выглядели странно, но воображение не было сильной стороной Тома Невинсона, и ничего другого ему в голову не приходило. Наверное, почти так же оно выглядело бы, если бы Берта бросилась разъезжать по миру, отыскивая его самого, ведь и он тоже был исчезнувшим мужем. Но для Берты он умер, и не было никакого смысла искать Томаса, или искать его тело, пропавшее неизвестно в каких краях, к тому же в теории поисками занимались другие – или уже бросили всякие поиски, не добившись успеха.