Беспамятство

Она понимала - он лжёт. Важно не для него - для новой жены: увидеть прежнюю, возможно, единственно настоящую любовь отца отодвинутой на второй план, униженной скоропалительной процедурой попрания матери и восшествия на престол новой повелительницы. Как у него повернулся язык озвучить такую просьбу?

–  Ты понимаешь, что мне тяжело?
– Ляля чуть не сказала «противно», но сдержалась.

–  Я прошу, - повторил отец.
– Очень прошу.

В его голосе звучали незнакомые нотки: он готов умалить свою гордость, лишь бы угодить чужой женщине. Неужели так низко пал? Надо его поддержать, но крайней мерс, пожалеть,

–  Ну, хорошо.

Она медленно положила трубку на рычаг и задумалась: папа, ау, где ты?

Максим в ресторан не пошел, как Ляля ни просила, хотя понимал, что бросает жену на растерзание хищникам. Уж очень ему были неприятны «молодожёны», но он не стремился это обнаружить по причинам вполне прагматического свойства. Встреча может закончится скандалом: Вероника - не Большаков, ей дипломатические реверанеы без надобности, наоборот, чем хуже отношения, тем для неё лучше. Влияние на нового мужа должно быть чистым, без примеси старых сентиментальных привязанностей. Слепота Ляли по отношению к отцу всегда раздражала Максима, Когда-нибудь истина должна обнажиться. Возможно, именно Вероника явится катализатором. Однако принимать участие в разоблачении иллюзиониста ему не с руки, достаточно роли утешителя дочери, кстати, очень непростой, поскольку обман длился всю Лялину жизнь и оттого обладал редкой устойчивостью.

Столик в дорогом ресторане был сервирован безукоризненно — ничего, кроме ослепительно белой скатерти, мягких салфеток и маленькой вазочки с веточкой мелких орхидей. Кушанья, тарелки и приборы к ним, а также специи подавались по мере надобности. Мальчики-официанты демонстрировали блюда, сгибаясь пополам и поражая ровностью проборов в склеенных гелем волосах. Они старались не дышать, понимали, что клиенты опытные и размер чаевых непредсказуем.

Ляля оделась подчёркнуто просто и настроилась на иронию. Отец выглядел излишне настороженным и слегка торжественным, с дурацким цветком в петлице: ни дать ни взять Эркюль Пуаро. Вероника надела зелёное платье для коктейлей, жирафью шею украшало изумрудное колье, подаренное Виталием Сергеевичем Наде в благодарность за рождение дочери. Ляля сразу поняла, что это не случайность, а знак — мамины драгоценности унаследованы новой женой. Так не полагается. Если ис половина, то хоть что-то должно было перейти к дочери как память. Ладно, ведь ему нужно чем-то покупать любовь этой тонконогой серны. Бедный папа! Как могло случиться, что он выбрал себе подобную женщину? Впрочем, похоже, она его выбрала. Отец - мужчина, ещё не потерявший способности доставлять удовольствие партнерше, но мужчина стареющий, потому слишком сильно отравлен ядом молодой змеи. Бороться с этим бессмысленно. Со временем наступит привыкание, действие отравы ослабеет, и папа, прозрев, обретёт прежнюю независимость.

Внимательно разглядывая вблизи безжизненное лицо отцовской избранницы, Ляля убедилась, что его статичность удачно скрывает отсутствие эмоций. Подобных людей ничто не трогает, поэтому они способны на жестокость. Дочь ощутила почти мистический страх за отца. Он всю жизнь её опекал и вправе рассчитывать на поддержку.

– Вам повезло с моим папой, - сказала она.
– Всё в наличии, и нечего желать. Наверное, это ваш идеал?

Вероника посмотрела на бывшую примадонну Большакова исподлобья и не сочла нужным ответить. Слова лишь бирюльки по сравнению с деянием. Она сделала всё, как хотела. Забавно препираться с повергнутым противником. Застывшее лицо референтки вдруг приобрело выражение самодовольства, чётко обозначившее, что она празднует не заключение брака, а победу над ценностями, из которых складывался прежний мир Большакова. Неправедную и скорую, но победу. Теперь этот некогда сильный человек будет подчиняться не дочснъкиным, а се желаниям и даже прихотям.

Между тем Ляля старалась во всю.

–  Пана сильно устаёт и привык к вниманию. Он любит тихую музыку и природу. Ещё борщ. не выносит, когда цветы в вазах сильно пахнут. И не разрешайте ему долго париться в сауне, хоть он и хороший спортсмен, но сосуды уже требуют бережного отношения.

Вероника снова не ответила, словно обращались не к ней. Большаков улыбнулся дочери, но тему не поддержал, показалось, что она ему в какой-то степени даже неприятна.

Ужин закончился в молчании. Участники представления любезно распрощались и разъехались по домам. Не увидев на стоянке возле дома автомобиля мужа, Ляля из машины позвонила ему на работу, чтобы поторопить. Обычно Макс являлся поздно, а у неё сейчас так тяжело на сердце, что одиночество невыносимо.

Трубку взяла секретарша, почти приятельница - знакомы двадцать лет.

–  Леночка, а где мой?

–  Сказал, на объекте.

–  А почему мобильный не отвечает?

–  Не слышит, наверное, там грохот, как на войне,

–  Этот аквапарк его совсем замордовал. Поужинает - и спать. Так мне мужика импотентом сделают.

–  Ничего. Отдохнёт - злее будет.

–  Злее некуда.

–  Вот видите. Значит, я права.

–  Ну, пока.

–  Будьте здоровы.

–  Постараюсь, - ответила Ляля и прислушалась к головной боли, которая время от времени наваливалась на неё без пощады.

Пока можно терпеть. Но она представила, как будет ходить из одной пустой комнаты в другую, томясь в ожидании мужа, поэтому не стала подниматься к себе, а пошла к Валентине. Там уютно pi спокойно. Милая глупая сестра Макса, с её тяжёлыми грудями и по-деревенски распущенным животом, с примитивными потребностями и наивным представлением о счастье. Ей даже муж не нужен - нашла себя в детях. А что она ещё может?

Ляля нажала кнопку звонка. Дверь открылась почти мгновенно, словно Валя караулила, но явно не её. Кого же? Своего любовника? Так тот вроде уехал. Нового завела? Но кто на неё польстится? Растолстела после вторых родов, обабилась. Они давно не виделись - отпуск, потом похороны, все эти переживания. Но почему так испугана?

Необязательные мысли пронеслись метеором и вернулись к печальным событиям последних дней.

–  Ты знаешь, моя мама умерла?
– сказала Ляля, бессильно опускаясь на пуфик прямо в прихожей.

Валентина молча кивнула.

— Ужасно, ужасно! Мама была незаметным человеком, а без неё жизнь словно перевернулась. Сейчас обедала с отцом и мачехой (последнее слово Ляля произнесла брезгливо). Отвратительная баба, а он очарован и повергнут. Разве что ноги ей при всех не целует. Жаль его до слёз. И не представляю, что можно сделать. Такое впечатление, что он вполне счастлив. Но нормально ли эго? Он же умный! Мне так тоскливо, муторно, а Макс еще на работе. Я подожду здесь, можно? Наверняка он позвонит, будет меня искать.

Валентина испуганно заморгала и ничего не ответила, В наступившей тишине из кухни доносилось, как малыш кряхтит и колотит пластмассовой погремушкой по столу. Потом выбежал старший, пятилетний Славик, и схватился за материнекую юбку. В это время в замке повернулся ключ - вошел Максим, нагруженный продуктовыми пакетами.

Ребенок бросился к нему с радостными воплями:

–  Папа! Пана пришёл!

У Ляли непроизвольно задёргалось веко. В конце концов, мальчик мог назвать своего дядю как угодно, но она увидела округлившиеся глаза мужа, и в голове словно лопнула струна. Жалобный звук ещё длился, а она уже бежала вниз но лестнице. На улице оглянулась - нет, это невозможно! — но её никто не догонял, чтобы разубедить. Значит, правда. Ноги, а следом и всё тело отяжелели, словно налились свинцом. Она с трудом перетащила груз отвергнутой плоти на другую сторону улицы и оказалась на кровати в собственной спальне. Как нашла подъезд, села в лифт, вошла в квартиру — не помнила. В ушах продолжал раздаваться голос ребёнка: «Папа, папа, папа!»

Ляля накрыла голову подушкой. Какая жгучая боль! Еле успела в туалет - всё вырвало. Ужин из дорогого ресторана был горько- кислым. Хотелось выть.

Из неё словно вынули душу, и тело, лишившись стержня, превратилось в аморфную массу. Необоримая слабость охватила мозг, мышцы, суставы. Как подкошенная, не раздеваясь, она повалилась на одеяло, судорожным движением подтянула колени к груди и провалилась в обморочный сон.

Глава 12

Ляля очнулась с ясным ощущением свершившейся беды. Была ночь, в окна проникал голубоватый, призрачный свет уличных фонарей. Обстановка вокруг напоминала театральные декорации к бытовой пьесе. Стильная мебель, картины в золоченых багетах, слабо мерцающий хрусталь - вещи, которые она так тщательно подбирала, с таким азартом приобретала. Зачем? Невольно вспомнилась любимая мамина статуэтка Дианы-охотницы, с помощью которой та пыталась достучаться до совести отца. Вещи. Кому они нужны, если нет счастья? Парик на лысую голову.

Какая же она дура! Но было просто невозможно заподозрить в Валентине любовницу! Если мужчина уходит от одной женщины к другой, та, другая, должна быть чем-то лучше - красивее, умнее, уж во всяком случае, моложе. Да, обязательно моложе, молодость чаще всего является единственным преимуществом новой жены, на которую обменивалась прежняя. А они с Валей ровесницы. Что же он нашёл в толстой деревенской бабе? После французской парфюмерии родного говна понюхать захотелось! Одно слово - Есаулов. У него душонка безземельного казака, влюблённого в потную лошадь.