Беспечные
Шрифт:
Ярослав вытер нож об штаны, спрятал его в ножны и вышел, хлопнув дверью.
«Что это было?!» — я так и стоял посреди комнаты и всё пытался осмыслить произошедшее.
Часть 2
Глава 28. Мразь
Я потер пальцами переносицу. Надавил на глаза — в них потемнело, отпустил — прояснилось.
«Нихрена не прояснилось!»
В ушах громко звенела «ответственность», частично выброшенная на обочину.
Перед глазами проплыла моя жизнь, выброшенная на обочину. Сначала она смотрела
Я понял, что окончательно превратился в свою мать — в кого боялся превратиться больше всего на свете. В человека (человека ли?), для которого ответственностью в жизни может быть всё, что угодно, кроме другого человека — самого (надеюсь, я таким всё же для неё был) дорогого для него человека. Другого человека, не себя.
«Что, Настя тебе совсем не нравится?» — заискивающе шептал мой внутренний голос.
«Ещё как нравится!»
«Она тебе дорога?» — продолжал допрос мной внутренний голос.
«Конечно дорога!»
«Что-то не похоже», — засомневался во мне мой же внутренний голос.
Я даже спросил его «почему», но он молчал. В смысле — я молчал. Блин! Моя голова сейчас реально расколется на две части!
Я натянул руками волосы к затылку, будто пытаясь удержать ими свою голову вместе. Отпустил руки — они соскользнули по шее. Посмотрел на них — они оказались в крови. Моей крови. Но я вспомнил другую кровь — кровь в день первой нашей близости…
Она из Дремира — для них это навсегда, ведь они считают, что теперь все её дети, даже от других мужчин, будут моими. Кто её возьмёт теперь в жёны? Ярослав? Стоп! Почему я вдруг решил её отдать?! Я же не собирался!
«Уверен? — оскалился на меня мой внутренний голос. — Ничего не забыл? А как же „без претензий“?»
«Но это же просто слова. Я же так не думаю на самом деле!»
«Ма-а-арк, — кто-то позвал меня в моей же головне, и теперь мне казалось, что мой внутренний голос на меня начал ещё и укоризненно смотреть, — это Твои слова. Забыл, кто ты? Забыл, сколько весит каждое твоё слово, меняющее мир?»
Теперь я понял, что это не раздвоение личности. У моего внутреннего голоса было имя, и имя ему — Совесть.
— Забыл, — сознался я вслух.
Чего таить, ведь у меня теперь есть собеседник.
«Что ещё ты забыл? Давай, вспоминай», — допытывалась Совесть.
— Впервые я увидел Настю на Совете, — я продолжал тихо шептать себе под нос. — Она на меня странно смотрела, не как все, и будто хотела что-то сказать, но не решалась. Что она хотела сказать? Не знаю… «Красивая», — подумал я тогда и ушёл. Потом часто встречал её на улицах Яренки. Слишком часто, но мне нравилось такое внимание, я был не против. Мы даже общались несколько раз. Потом мы уехали на Совет… Мы были вместе… Мы были близки, и я… Переложил свою ответственность на неё! Забыл!
Я начинал вспоминать, а моя Совесть как-то незаметно перестала на меня орать, а потом и смолка совсем. Теперь я слышал лишь свой собственный голос: и внутри, и снаружи.
— Мы путешествовали вместе, жили вместе, везде были вместе. Поссорились. Приехал Киран. Я уехал. Забыл! Забыл с ней помириться. Забыл сказать, что она мне очень нужна! Оставил записку, что вернусь… Не вернулся. Случайно встретил её здесь. Понял, что снова успел
о ней забыть! Ничего не сказал. Забыл, что надо было спросить у брата, как можно всё исправить… Забыл и ушёл. А теперь? Теперь я боюсь доломать то, что и так цепляется за жизнь из последних сил. Я? Снова боюсь?! Что же я наделал… Из-за своего детского страха… Сломал человеку жизнь… Ещё одну жизнь… Ладно бы сломал только свою…«Так, чего ты тут расселся на полу?» — в мой монолог снова встряла Совесть.
«Я?»
Я сидел на полу, скрестив ноги перед собой и смотрел на свои окровавленные ладони, покоящиеся на коленях. Когда успел?
«Иди уже!» — Совесть снова начинала мной командовать.
«Подожди, дай собраться с мыслями…»
«Какими, нахрен, мыслями?! Оставь свои мысли в покое. Они тебя ещё ни до чего хорошего не доводили!»
«А она права, твою ж мать!»
Я встал и пошёл к двери, но не успел я ухватиться за дверную ручку, как услышал в голове всё тот же настойчивый голос:
«И куда ты в таком виде? Ты жалок».
«Я? А-а-а… Точно».
Я вернулся, помыл руки, разделся, забинтовал шею. В поисках того, во чтобы переодеться, я порылся в своей сумке и нашёл свитер, подаренный Настей. Мне его торжественно вручили, когда я вернулся с живой водой из Дремира. Отказаться я не мог, пусть он и был непривычного для меня цвета — кирпично-оранжевого, поэтому подарок взял с искренней благодарностью, но так ни разу до сих пор и не надел. Даже не знаю, как он оказался у меня в сумке, но сейчас я был ему искренне рад: он отлично прикрывал порез на шее и давал Насте понять, что я о ней помню. Я натянул свитер и вышел за дверь.
На улице были сумерки. Я шёл к Насте домой. Впервые в жизни я шёл к ней сам.
«Марк, ты мразь», — это уже был мой собственный голос.
Часть 2
Глава 29. Ответственность
На улице ещё были люди, и они даже любезно подсказали мне, где живёт Настя.
Я поднялся на её крыльцо и постучал в дверь. Дверь открыл её, наверное, отец.
— Добрый вечер, я бы хотел поговорить с Настей, — бесцветно сказал я и не смог изобразить даже фальшивую улыбку на лице.
Не знаю, как я выглядел сейчас. Надеюсь, не ухмыляюсь?
— Её нет дома, — холодно ответил мужчина.
— Вы не возражаете, если я её подожду перед домом?
— Ваше дело, — ответил мужчина и закрыл дверь.
Я сошёл с крыльца, отошёл на несколько шагов в сторону и остался стоять у края дорожки…
Уже стемнело, а я всё стоял. Но это мелочи. Настю я узнал по походке и протянул к ней руку, чтобы она не прошла мимо меня в темноте:
— Настя, привет, — сказал я каким-то чужим голосом.
— Тебя Ярослав прислал? Уходи, — в её голосе была пустота.
— Я сам пришёл, — мой голос уже звучал лучше.
— Зачем? — без интереса спросила она.
— Не знаю… — я сболтнул лишнего и тут же себя наругал за это.
— Уходи, — это не был приказ.
— За тобой, — честно признался я.
— Поздно, — это звучало как мольба о помощи.
— Ещё не утро. Идём! — мой голос ко мне вернулся.
— Куда? — это был голос надежды.
— Куда глаза глядят! — весело сказал я и подхватил Настю на руки.