Беспечные
Шрифт:
«Не уберёг».
Ярославу было невыносимо больно, будто кто-то вырвал сердце из его груди и продолжал его сжимать всё сильнее, причиняя адскую боль, растекающуюся по всему телу. Но это была его боль. Насте о ней знать не должно.
Неимоверным усилием воли он всё смог расслабить одну руку и погладил Настю по голове.
— Я помогу, — тихо сказал он. — Дай мне немного времени. Я тебе обязательно помогу.
Ярослав смог расслабить вторую руку и вытер слёзы с Настиного лица.
— Всё будет хорошо, Настёна! — улыбнулся он. — Положись на меня!
Настя лишь кивнула и спрятала
Ярослав её нежно обнял, и хорошо, что Настя сейчас не видела его взгляда. Взгляда, прожигающего стены насквозь…
Часть 2
Глава 27. На себя
В тот же день.
Я проснулся снова на рассвете, но сегодня никуда не спешил. Встал, прибрал своё спальное место, привёл себя в порядок и так и остался сидеть на лавке у окна.
Время шло, а я сидел и бездумно смотрел в окно. Там что-то происходило. Какие-то люди куда-то шли… Там была жизнь… Далёкая такая, за стеклом. Казалось бы — протяни руку и дотронься, а протягиваешь и упираешься в холодное безликое стекло. У меня на душе тоже было холодно и безлико.
Ратибор приготовил завтрак. Мы вместе поели. Он ушёл. Я остался один, пересел к столу и снова оперся лбом на руки и закрыл глаза.
«Мне надо идти — идти Лес чинить, — безуспешно уговаривал себя я. — Соберись, Марк. Давай. Ты ж умеешь. Надел „маску“ и пошёл. Это ж легко! Сейчас уже даже солнце светит!»
Я не мог собраться.
В дверь постучали, и я тут же собрался. Надел «маску» беззаботного Марка и пошёл открывать.
На пороге оказался Ярослав.
«Что он тут забыл? — удивился я. — Яромир, что ли, за мной послал?»
— Здоров, Марк, — Ярослав был, как и всегда, само добродушие. — Дело есть.
— Здоров, — спокойно ответил я. — Проходи.
Я посторонился, пропуская его в дом, развернулся и пошёл к столу.
Сказать, что он застал меня врасплох — ничего не сказать: в то самое мгновение, как я услышал звук закрывшейся двери, струйка крови потекла по моей шее. Ярослав стоял за моей спиной и, крепко держа меня за волосы на голове, прижал нож к моей шее под кадыком.
— Молчи и слушай, мразь! — сказал он.
Если бы я не видел, кого впустил в дом, я бы в жизни не поверил, что этот могильный голос принадлежал Ярославу.
Я непроизвольно вздрогнул, а он продолжал:
— Ты взял то, что не принадлежало тебе по праву. Ты надругался и бросил. Ты опорочил нашу сестру.
«А говорила без претензий», — с упрёком подумал я.
Моё положение мне начинало не нравиться. Я медленно поднял руку и крепко схватил руку Ярослава, держащую нож у моего горла. Не медля ни мгновения, свободной рукой я всадил в него разряд молнии. Пальцы Ярослава непроизвольно разжались, и нож упал на пол. Отпустил он и мои волосы.
Я сделал несколько неспешных шагов вперёд и развернулся — теперь я смог разглядеть своего врага. Зрелище меня ждало отнюдь не жалкое. Руки Ярослава безвольно висели вдоль тела, как плети, но он всё ещё стоял — стоял прямо и испепелял меня взглядом. Я даже подумал, что он на меня готов броситься и перегрызть мне
горло, если его руки не обретут чувствительность в ближайшее время. Мне не нравится, когда на меня так смотрят.— Какое тебе дело, Ярослав? — я говорил чётко и с презрением. — Только не начинай снова про «сестру». Ты что? Хотел её себе, но не успел?
Ярослав молчал и не двигался. Видимо, я его сильно шарахнул, раз до сих пор все его силы уходят только на то, чтобы стоять. Но на речь это не должно было так сильно повлиять. Значит, задел за живое.
— Что ж ты ходил всё это время вокруг да около, Ярослав? — с издевкой продолжал я. — Теперь винишь меня в своей нерешительности?
— Мне не положено, — прохрипел Ярослав. — Мы одногодки.
— Раз тебе не положено, какое твоё дело? — удивился я.
— Мне не всё равно.
Голос Ярослава становился менее хриплым, а значит, он очухивается и скоро снова сможет двигаться.
— И что ты, мой хороший, неравнодушный, от меня хочешь? — я скрестил руки на груди и усмехнулся. — Жениться на ней?
— Я хочу, чтобы ты взял за неё ответственность на себя.
Слово «ответственность» резануло по мне больнее, чем нож по горлу.
— Или что? — переспросил я с издевкой.
— Или ответственность за неё возьму я, — голос Ярослава стал нормальный, загробно нормальный.
«Заткнись ты со своей ответственностью!!!» — мысленно заорал я на него, но вслух лишь надменно усмехнулся:
— Так бери. Чего пришёл-то?
— Я пришёл, — твёрдо сказал Ярослав, сделав шаг вперёд, но с трудом удерживая равновесие, — дать тебе возможность, мразь, стать Человеком.
Ярослав сделал ещё шаг.
— Не туда пришёл, — снова усмехнулся я. — Будь я Человеком, этого разговора бы не было. Свободен.
— Аргх… Твою ж мать!!! — на следующем шаге ноги Ярослава подкосились и, рухнув на колени, он сел на пол. Он сидел, слегка сгорбившись, его руки висели безвольными плетьми вдоль тела, а взгляд исподлобья всё так же пытался прожечь во мне дыру.
Он был жалок. Он меня раздражал.
— Марк, я прошу тебя по-Человечески! — взмолился он. — Она страдает! Очень страдает!!! Ей теперь всю жизнь жить в одиночестве…
«Одиночестве? — не понял я. — Почему в одиночестве?»
— Да, я возьму её в жены, окружу её заботой, теплотой, но… Сердце. Я не могу ей подарить новое сердце. Оно твоё, понимаешь? Только твоё. Навсегда. Даже если оно тебе не нужно, оно твоё. Не выбрасывай его на обочину…
«Выбросить?»
«На обочину?!»
— Ты забрал моё Сокровище. Я её берёг. Не для себя. Для другого, кто подарит ей счастье. Сделает её Частью своей жизни!
«Частью…»
— Не одинокой!!! Чёрт! Нахрена я тут распинаюсь?! Перестань ухмыляться!!!
«Я?! Ухмыляюсь?!»
— Нелюдь хренов, — Ярослав плюнул в мою сторону.
«Где-то я это уже видел…»
Ярослав несколько раз сжал и разжал пальцы на правой руке, сжал их снова в кулак, оперся кулаком об пол, встал, развернулся и, покачиваясь, поковылял к двери. Поднял нож, обернулся и наставил его на меня:
— Я даю тебе время до завтрашнего рассвета. Если тебя не будет на моём пороге, то с первыми лучами солнца я иду к Настиным родителям просить её руки.