Бессонный патруль (Сборник)

Люда не выдержала, потянула за рукав говорливую труженицу гостиницы, отстаивающую призрачные интересы другого клиента, потребовала закрыть окошко и немедленно побеседовать с нею. Та обернулась, не успев закончить свежую мысль о том, что вас много, а я одна, потом закрыла окошечко и еще долго продолжала делиться впечатлениями о внешности и манерах назойливого просителя.

Люда еще раз, уже теряя терпение, объяснила цель своего прихода. И дело ее было решено в течение двух минут.

Второй день тоже ничего не прибавил к уже известному. Валерка Морозов оказался человеком простым и спокойным, визиту Ивана Никаноровича нисколько не удивился, только заметил следователь, что чуть дрожали руки у Морозова, когда он раз за разом прикуривал тухнувшую "Приму". Объяснение этому было простое - Морозов еще не отошел от прошлого и встреча с работником угрозыска, при всей его возможной невиновности, не была особенно приятна.

К таким людям особенного подхода искать не приходилось, но осмотрев внешний вид квартиры, где жил Морозов, а раньше и Дегтева, Иван Никанорович немного подивился свежей чистоте и порядку, осторожно вытер тяжелые офицерские сапоги о простенький половичок.

...Валера Морозов любил. Искрение, горячо, со всей страстью человека, много пережившего в жизни и теперь стремящегося поделиться неистраченным чувством с другим человеком, которого в прошлом тоже опалила жизнь.

Стремление это появилось у Морозова еще до ветречи и близкого знакомств с Ритой Дегтевой, и когда случайный приятель представил ему Риту и намекнул на некоторые обстоятельства из ее прошлой жизни, Валера понял что этого человека ему и недоставало и со всей своей юнощеской неуклюжестью стал оказывать Рите знаки внимания. А та, на удивление людям, хорошо знающим ее бойкий характер, вдруг стала неожиданно робкой в отношениях с этим пареньком.

Все объяснилось, когда Морозов и Дегтева стали жить вместе, а неделю спустя официально оформили свои отношения. Никто с тех пор не видел их в ссоре, жили они мирно, тихо, спокойно, как люди, которые пробыли друг около друга десятка полтора лет и все выяснили между собой.

Иван Никанорович задал еще десятка полтора незначащих вопроса, чувствуя как фальшиво и ложно знучат они в этой комнате. Навсегда покинутой одним из жильцов, чуть испугался, подумав, что Морозов примет его любопытство всерьез и решит, что капитан уже возвел его в ранг преступника и только прикидывается заинтересованным в личности собеседника, и стал поспешно прощаться, смяв по дороге к двери самодельный половичок.

Они еще много раз встретятся, капитан и Морозов, но эта первая встреча не останется в памяти надолго ни у того, ни у другого, как редко запоминаются имена случайно познакомившихся людей.

Люда доложила Ивану Никаноровнчу о поисках обладателя светло-коричневой дубленкн, которого мысленно окрестила "лысяком". "Лысяк" оказался жителем юга республики, по имени Симон и по фамилии Павлов, и приехал он в Целиноград на поиски доверчивых и падких на славу директоров совхозов. Был Симон фотограф, и подрабатывал в обход финансовых органов, на изготовления фотоальбомов для совхозных клубов и школ, с которых драл за это неимоверные суммы. К убийству Дегтевой Симон отношения не имел, а заглядывал в магазин поблизости, где продавец отдела канцелярских товаров уступил ему оптом кипу дефицитной фотобумаги. А за час до возможного убийства Дегтевой находился он на другом конце города в компании с работниками одного из районных сельхозуправлении и все наводил справки, кто в его услугах нуждается.

– Хотите с ним побеседовать?
– игриво спросила Люда, радуясь отлично и быстро выполненному заданию.

– А ну его. Передайте данные в Целиноградский и Алма-Атинский ОБХСС. Пусть они с ним побеседуют...

В кабинет, не постучав, вошел лейтенант Губарев.

Иван Никанорович досадливо поморщился. Он ничего не имел к Виктору Губареву как к работнику, но постоянное общение Виктора с преступниками накладывало резкий отпечаток на его поведение и выбор слов, которыми он пользовался. Для Ивана Никаноровича, конечио, это не было новостью молодые сотрудники органов иногда увлекаются "романтикой" воровского жаргона. Потом это проходит.

Лейтенант мгновение постоял у дверей, вдруг вытянулся в струнку и неожиданно четко доложил:

– Товарищ капитан, согласно повестке прибыл продавец магазина номер семнадцать Сайрам Байрамов. Разрешите ввести?

Иван Никанорович не удивился этой неожиданной выходке Губарева. "Это он не передо мной тянется, - подумал он, - а перед практиканткой", - и кивнул головой.

У Сайрама, конечно, ничего особенного не было, кроме одного маленького наблюдения, И им он поделился.

Оказывается, у Дегтевой была странная дружба с неизвестным Байрамову мужчиной неопределенных лет, неопрятным на вид и довольно неказистым внешне.

Услышав последние слова, Иван Никанорович огорченно вздохнул и понял, что и здесь ничего не открываегся.

Он смотрел в окно, рассеянно слушал Байрамова и думал о том, что дело об убийстве Риты Дегтевой гранатой образца РДГ-33 с места по-прежнему не тронулось. Потом он посмотрел на Байрамова и понял, что тот уже несколько минут молчит и ждет.

– Спасибо, Байрамов, идите, дайте я распишусь в повестке...

И, уже протягивая поскучневшему посетителю подписанную повестку, вдруг спросил:

– А откуда вы знаете, что у них были дружеские отношетния? Может, просто назойливый посетитель?

И пришлось признаться Байрамову, что был он сам давно неравнодушен к Дегтевой, временами, видя, что поток покупателей иссякает, заглядывал в магазинчик и видывал там этого субъекта. При появлении Сайрама они замолкали и, напряженно посматривая по сторонам, явно дожидаюсь его, Сайрама, ухода. Частенько после прихода этого мужичка Дегтева изнутри закрывала магазин. А что могут делать мужчина и женщина наедине, в закрытом помещещении?

– Ну это вы уже загнули, милый, - сказал Иван Никанорович и вспомнил фотографии Дегтевой, ладной, броской женщины, влюбленной в своего мужа, по крайней мере, так следовало из слов Валеры Морозова.

Два или три часа допытывался Иван Никанорович у Байрамова о внешности знакомого Дегтевой, попутно выяснив, что видел его Байрамов и в другом месте, в мясном отделе соседнего магазина, в сером халате грузчика.

И снова ждало разочарование Ивана Никапоровича.

Выяснилось, что был, действительно, такой человек, возил мясо по магазинам, а, следовательно, становился ясным и характер его взаимоотношении с Дегтевой. Известно было капитану, что Дегтева незаконно торговала мясом, а в ее магазин мясо никогда не завозилось.

Тем временем Люда Шемонасва, тайком от капитана, разрабатывала свою версию, внезапно почувствовав вкус к делу. "Лысяк" захватил ее воображение и уверенность в том, что он вполне может быть убийцей, лишний раз подкреплялась все новыми порочащими его сведениями, которые в изобилии стали поставлять следователи ОВХСС. Оказывается, в Алма-Ате он спекулировал квартирами, жил далеко не по средствам и нигде не работал.

Люда долго и упорно составляла рапорт, сводя концы с концами, а потом явилась с ним к Ивану Никаноровичу.

Было одно слабое место в ее рассуждениях - мотивы преступления. Но это ее не останавливало. "А может, мы имеем дело с маньяком, или что-то старое было между ними?

А?".

Иван Никаноровпч встретил ее приветливо, мгновенно выслал из кабинета лейтенанта Губарева. Развернул листы 1-о рапорта, посмотрел на них, его брови круто поползли вверх.

– Вы знаете, Люда, он же мошенник. А мошенники убийцами обычно не становятся. Жилка не та...

И Люда ушла, не зная, обижаться ей или нет, или прикрикнуть на Губарева, который все время увивался вокруг.