Без права на поражение (сборник)

поздоровалась с ним, без приглашения села на стул возле стола и посмотрела ему в глаза.

— Слушаю вас.

Деловой тон, каким были сказаны эти слова, серьезность в ее взгляде, какая-то внутренняя

неприступность во всем ее облике на мгновение смутили простодушного Сгибнева, привыкшего

иметь дело с людьми попроще.

И он спросил первое, что пришло на ум:

— Хомина Светлана Владимировна?

— Да.

— Проживаете?..

— Да.

— Так,— Сгибнев смотрел в ее объяснение, чтобы не показать своей неловкости.— А

работаете?.. Тут не сказано.

—В магазине, когда я спрашивала, как писать объяснение, вы просили указать домашний

адрес...

— Правильно,— согласился он уже спокойнее.— Но вы — потерпевшая. И нам наверняка

придется встречаться с вами еще. Так что на всякий случай...

— Пожалуйста: работаю в облфинотделе инспектором.

— Вот и хорошо. Значит, деньги считать умеете и...

Он хотел пошутить, но, взглянув на Хомину, натолкнулся на тот же холодный взгляд, на то

же непонятное высокомерие. Поэтому он сразу приступил к сути дела:

— Здесь более спокойная обстановка, Светлана Владимировна, и вы, наверное, сможете

обстоятельно рассказать о вчерашнем происшествии...

— Я все написала в заявлении,— сухо возразила она.— Ведь я бы и не спохватилась сразу,

если бы вора не увидели люди.

— Это понятно, понятно,— любезно сказал Сгибнев, все еще пытаясь сделать разговор

непринужденным,— но я хотел спросить, не заметили ли вы в момент кражи или сразу после

нее других подозрительных лиц, кроме того парня, которого мы задержали?

— Нет, конечно! Я не уверена даже, что узнаю этого самого вора,— по-прежнему

высокомерно ответила Хомина, и в ее тоне Сгибневу почудилось что-то похожее на

неприязненный упрек: «Это, мол, не мое, а ваше дело замечать подозрительных личностей.

Ваша обязанность!»

Ему невольно захотелось дать ей понять, что свои обязанности он знает.

— В кошельке у вас было сто двадцать пять рублей, двенадцать червонцев и пять рублей,

так?

— Да!

— Червонцы — новенькие бумажки, а рубли потрепанные, да?

— Да, да! — Хомина несколько оживилась.

— И еще семь лотерейных билетов. Правильно? — Задавая этот вопрос, Сгибнев потянул к

себе ящик стола, чтобы достать ручку.

Вероятно, Хомина подумала, что следователь сейчас же выложит на стол ее кошелек.

С удивившей Сгибнева поспешностью она сказала:

— Да, семь билетов шестого выпуска.

— Шестой выпуск? Таблица, кажется, была на днях? Да? Вы не проверяли их?

Красивое лицо Хоминой тронула бледная усмешка.

— В кошельке находились те, на которые пали выигрыши.

— На все семь?! Я правильно вас понял? — переспросил Сгибнев.

— Да, на все семь.

— Почему вы не написали об этом сразу в объяснении там, в магазине?

— Я была уверена, что кошелек у преступника, которого задержали. И потом, вы так

торопили нас с объяснениями...

— Номера и серии билетов вы помните?

— На память нет,— ответила Хомина.— Видите ли, лотерейные билеты покупал мой муж.

Он же их и проверял. Кроме того, в числе выигравших два принадлежали нашей приходящей

домработнице, которая попросила меня получить деньги.

— Так...

Сгибневу было до слез обидно за себя. Вчера, прочитав о лотерейных билетах в

объяснениях свидетелей, он не придал этому особого значения. А ведь билеты, пусть выигрыши

по ним и пустячные, будут предъявлены в сберегательную кассу, да еще может случиться — все

сразу. Это верный путь к преступнику или сообщнику преступления.

«Так прошляпить!» — подумал с горечью. И спросил:

— Светлана Владимировна, когда вы бываете дома?

— После работы, часов в шесть.

— Обедаете, значит, не дома...— сказал с сожалением.

— Нет.

— Я постараюсь вечером заехать к вам.

— Пожалуйста,— разрешила она равнодушно.

Когда Хомина вышла, Сгибнев почувствовал, что зверски устал. Хорошо еще, что он не

сказал Хоминой о найденных деньгах. Как бы отнеслась эта высокомерная дама к тому, что

деньги нашлись, а выигрышные билеты пропали, хотя лежали рядом...

...Перед самым обеденным перерывом пришли свидетельницы, и Сгибнев сразу спросил

их, откуда известно о лотерейных билетах, о которых они написали в своих объяснениях.

— Так это же сказала та самая женщина! — сразу ответила одна из них.

— У которой украли...— робко уточнила другая.

— Почему же она сама об этом не заявила? —спросил Сгибнев.

Женщины растерянно замолкли. Неловко почувствовал себя и Сгибнев.

— Объясните мне, пожалуйста, как она сказала вам об этом,— дружелюбно попросил

Сгибнев.

— Да не нам,— ответила та, которая была посмелее.— Это все слышали, наверное. Как

хватилась кошелька, так сразу и крикнула про билеты...

— Про деньги-то она уже после того вспомнила,— снова подсказала другая.

— Вот так и нужно было написать,— тоскливо улыбнулся Сгибнев: разговор не обрадовал

его.

Взяв от свидетельниц дополнения к их объяснениям, он попрощался с ними и, оставшись

один, продолжал корить себя за головотяпство: «Даже страшно начальству докладывать...»

В кабинет заглянул товарищ:

— Чего в окно уставился? Обедать пора.

Сгибнев только рукой махнул: «Какой тут обед, кусок в горло не полезет...» И вдруг

спохватился: «Обед!.. Ведь если Хомина дома не обедает, то домработница-то наверняка из

квартиры в столовую не ходит. Надо ехать. Немедленно!..»

Через минуту дежурная машина райотдела уже мчала его на квартиру Хоминой. Ехать