Без права на слабость

– Боишься меня, боишься за меня… Послушай, зайка серенький, мне, конечно, льстит второе, но давай остановимся на первом. Ты мне почти родня, если мы всё-таки разок другой пошалим, то с какими глазами мне потом гулять на твоей свадьбе?

– Катись к чёрту, – желаю от души. Я не слепая, вижу, как он порою смотрит, но никогда не задумывалась, что так может выглядеть обычная похоть. Попользоваться и отдать другому – разве можно говорить об этом настолько буднично? Идиот.

Вечером следующего дня…

– Ты какой чай будешь: чёрный, ягодный? – спрашиваю, доставая из рюкзака купленный по дороге с универа рулет.

– Нет, с бергамотом, – улыбается Ирка, закидывая ноги на соседний стул. На ней разные носки, серый и тёмно-синий, оба аккуратно заштопанные на большом пальце, и я тактично отвожу взгляд, потянувшись за коробками с заваркой. Достаток здесь у каждого не ахти, некоторым приходится выживать за чертою бедности.

– Как думаешь, Тимур долго будет убираться в спортзале? – интересуюсь, чтобы хоть как-то разрядить угнетающую неловкость.

Надо же, бергамот действительно есть, удачно совпало. У нас дома его никто не пил, да и Беда сдаётся мне кофеман, а Анжела предпочитает напитки покрепче.

– Боишься получить по шее, если он меня тут застанет?

– А должна?

Приглашая Астахову в гости, о такой возможности я как-то не подумала.

– Тимур умеет прикинуться душкой, да? – иронично смеётся Ира.

У меня всё внутри сжимается. Кажется, я догадываюсь, что она сейчас скажет, но меньше всего это хочется услышать от посторонних. Ну не может же всё быть настолько очевидным. Я стараюсь! Сегодня даже не смотрела в его сторону…

– Разве? – проливаю кипяток мимо кружки. – Да блин!

– Давай помогу, – оттеснив меня к стене, она по-хозяйски доливает воду, достаёт из нижнего шкафчика сахарницу, и только убедившись, что на столе есть всё необходимое, отходит со своим чаем к окну. – Лер, прости, если лезу не в своё дело, но Беда последний в кого стоит влюбляться. Разуй глаза, моя хорошая, у тебя-то с этим никаких проблем. Чёрт, да Лиховский и тот серьёзней относится к отношениям!

– Почему ты так говоришь? У Тимура ведь была девушка, – тихо шепчу, обнимая себя за плечи. Становится как-то неуютно, неловко. Сама не пойму, для чего заговорила о ней. Зачем мне в это лезть? Он может любить или не любить кого угодно. Я всё понимаю, но остановиться не получается. – Каждый по-своему переживает расставание. Может ему до сих пор больно. Должно пройти время.

– О, да! – ухмыляется она так понимающе, что мне становится совсем не по себе. – Беде определённо нужно время, чтобы забыть как он едва добившись близости, сначала отшил её перед всеми, а затем ушёл с дружками в семидневный отрыв. Шмары, водка и трава – отличный антидот от чувств.

– Он же не пьёт. Почти…

– Так и повод был что надо. Он её знаешь, сколько добивался? За столько лет ухаживаний раза два с отвёрткой в боку уползал, когда отчиму её на глаза попадался.

– Ир, тем более, – запнувшись, остужаю руками горящие щёки, чувствуя, как некстати щиплет глаза. Я ничего не могу с этим поделать. – Чтобы годами завоёвывать, и разом как отрезало – так не бывает. Она хоть пыталась узнать, почему так?

– Её больше нет, – невесело улыбается Астахова, я бы даже сказала болезненно и, поднеся к губам кружку, делает сразу несколько больших глотков. – У Беды в мозгах частенько замыкает, каким бы симпатягой он ни представлялся. Сколько вы знакомы неделю-две? Маловероятно, чтоб он за это время ни разу себя не проявил. Другое дело хочешь ли ты замечать эти странности?

– Он… да, хочу... В смысле вижу! – шиплю, обжёгшись своим чаем.

Да что за день?! В том-то и дело, что игнорировать его заскоки всё сложнее, а это заставляет меня нервничать.

– Кстати, что у Тимура с лицом? На скуле синяк, бровь рассечена. Он тебя не обижает?

– А должен?

– Да кто ж его, больного, знает? – вздыхает Ира, не отрывая от меня сочувствующего взгляда.

– Ребята с центра видимо постарались. Он вечером как ушёл, опять только к рассвету вернулся.

– А ты, вместо того чтоб спать ждала у окна… – тянет она с неприкрытым упрёком, чем только подогревает мой стыд. – Ну всё, не красней. Подумаешь, запала. Пройдёт со временем само. На самом деле тебе переживать не о чём, сколько его помню, Беду цепляли исключительно жгучие брюнетки.

– Вот и замечательно, – с показной непринуждённостью перекидываю на плечо свой карамельно-русый «хвост», радуясь возможности поставить на этом точку. – А ты чего на экскурсию не поехала?

– Ты действительно считаешь, что мне какие-то кинологи важнее подруги? Если Лера решила в знак солидарности с драющим спортзал братцем тухнуть дома, то я просто не могу остаться в стороне. Удивительно как ещё ты ему в помощницы не набилась.

– Пыталась, – честно признаю, только сейчас сообразив, что при желании этот жест можно расценивать и как попытку навязать своё общество. – Тимур меня прогнал.

– Ну всё, не кисни. Оно и к лучшему.

– Я рада, что мы подружились, – благодарно улыбаюсь ей в ответ, после чего в уютной тишине делаю несколько обжигающих глотков, чувствуя, как понемногу затихает взвинченность последних дней.

– Ох, что ж мы всё не о том! – подрывается вдруг Ира, взбудоражено сдувая рыжую прядь со здорового глаза. – Ты уже выбрала, в чём пойдёшь на вечеринку?

– Ну… – смущённо заминаюсь. Вот как ей признаться, что я никак не ухитрюсь отпроситься? То папа хмурый, то Тимур чудит, а пойти-то жуть как хочется, вот и страшно просчитаться с моментом. Можно, конечно, поиграть в самостоятельность, только это так по-свински когда не зарабатываешь себе даже на прокладки.

– Никаких ну! У нас здесь свой особый дресс-код. Я должна убедиться, что ты не вырядишься белой вороной и потом весь вечер станешь стены подпирать, – её энтузиазм умиляет. Ира вся раскраснелась как мать, собирающая дочку на первое свидание. – Переоденься, я хоть одёжку заценю, чтоб уж точно ничто не испортило нам отдых. Беги, давай.

На самом деле есть у меня одно клубное платье, последний мамин подарок, которое я всё не решалась надеть. Свободное, но слишком короткое оно смущает даже не столько длиной, сколько цветом – насыщенно алый… Тимур бы оценил. Хотя если нам всё-таки суждено пересечься меня его одобрение должно волновать в последнюю очередь.

– Ир, ну как, сойдёт? – выбегаю из комнаты, решив, что переодеваться не обязательно, ведь можно и так показать.

На кухне никого.

Решив, что Ира отлучилась в туалет, прикладываю наряд к груди и принимаюсь плавно пританцовывать под музыку, льющуюся из старенького радио. Кружа в узком проёме между столом и плитой, подхожу к окну. Серый дождливый день, а на душе так светло, как не было со времён садика. Нет, дружить действительно круто! Понятия не имею, как можно было так долго без этого всего обходиться.