Без права выбора

— А куда смотрел Эдвард? Что он сделал, когда узнал о сделке.

— Искал, как ее расторгнуть, но ничего не нашел. Недавно получил известие, что встречался случай замены одного одаренного эши человека на другого.

— Все? — от резкости графа у меня свело зубы.

— А что еще нужно? Папа вообще лучший, не надо его ни в чем винить! Он любит меня и готов на многое…

— Я почувствовал на себе его упертый характер. Но почему-то тебя он не уберег.

Я охнула. Уже собралась возмутиться, как граф подался вперед и коснулся губами моего виска.

— Мне непонятно, каким нужно быть человеком, чтобы пойти на подобное. Мачеха продала тебя. Ее действия возмутительны. Я не знаю, как она себя вела после, но на месте твоего отца убил бы такую женщину.

— Агфар, какой ужас, — запротестовала я, вновь пытаясь вырваться из объятий мужчины, но оказалась еще сильнее прижата к его груди.

— И ты защищаешь ее. Оправдываешь! Набиваешь цену. Будто она чем-то лучше тебя.

— А так и есть.

— Нет! — окончательно разозлился Агфар. Больно сжал мое плечо, протяжно выдохнул, успокаиваясь. — Еще скажи, что ты понимаешь поступок Илинаи.

— Конечно. Сложно представить, как бы я себя вела на ее месте. Ты ведь привел в дом другую женщину!

— Да что с тобой не так?! — поразился граф и посмотрел на меня другими глазами.

— Разве? — не согласилась я. — Все со мной нормально! Я восемнадцать лет жила, мечтая о светлом будущем, а потом узнала о поступке Найриты. Месяц плакала в своей комнате, пока не поняла, что все безнадежно. Меня продали, как скот, чтобы получить товар ценнее. Обменяли на нормальных детей, без дара, которые проживут до глубокой старости, продолжат род, дело отца, помогут ему в торговле, прославят наше имя. А что было уготовано мне? Стать разменной монетой, чтобы какому-то лорду или графу сделать наследника? Я с детства обречена на смерть. Я поняла это, лишь запершись в комнате. Хотела бежать, начать бороться, отказаться от выплаты долга, отстаивать себя, чтобы хотя бы мечтать. Но меня лишили самого права выбора! Даже ты в храме не спросил моего согласия. Указал, что так должно быть. Ты был наглядным примером того, что я ничего не стою. Мусор, на который не зря потратили время. Да, я не сказала про Безгласых, потому что не хотела снова оправдываться, кого-нибудь защищать, боялась, что ты отвернешься. Я безнадежно испорчена. Жертва! — с омерзением воскликнула я и смахнула проклятые слезы. — Стала ею, потому что руки опустились. Хотела насладиться последними днями, но не смогла даже убежать от тебя. Рассказать о настоящих чувствах? Я ненавижу всех! Вру даже самой себе, потому что неправильно ненавидеть братьев и сестер. Ненавижу Найриту, отца, тебя!

— Мышка, — нахмурился Агфар и попытался притянуть к себе, чтобы успокоить, но я не позволила.

— Ненавижу, потому что я уйду, а вы останетесь жить. Без меня! Будто и не было никакой Лисаи! Ненавижу, потому что люблю вас всех, потому что не могу представить, как с вами можно расстаться. Да, оправдываю, так как не хочу ненавидеть и пускать в свое сердце это ужасное чувство. Но по ночам, когда никого рядом нет, проклинаю каждого человека. Я не рассказала про Безгласых, потому что не доверяла. Ты, как и многие другие, отвернешься, стоит увидеть свою выгоду. Агфар, ты даже свою жену отгородил от себя ради лифары. Так почему я должна была открыться? Стоит найти девушку с твоим знаком Пары, и ты увяжешься за ней, потому что она предназначена тебе судьбой. И это не твой выбор, а эши. Я не верю в Айну, ибо без нее наша жизнь была бы в разы лучше. Без нее не проявился бы мой дар. Меня растила бы мать. А мачеха не продала бы девочку, которую отец любил больше, чем ее, монстрам во служение!

— Так ты любишь меня или ненавидишь? — прищурился Агфар.

— Люблю, — разрыдалась я окончательно и обняла графа.

Глава 27

— Покажи свою эши, — прошептал мне на ухо Агфар.

Прошло несколько часов после довольно сложного разговора. Мы успели посидеть в тишине и просто насладиться друг другом. Казалось, своей пылкой речью я скинула сдерживающие меня оковы. Будто обрела возможность дышать. Впервые выговорилась. Не просто открылась, но и призналась самой себе в настоящих, скрытых где-то глубоко внутри меня чувствах. В голове после этого что-то щелкнуло. Я увидела истинную картину и не смогла не согласиться, что запуталась в собственной лжи.

— У меня с даром проблемы, — предупредила я и села ровно.

Положила руку на колено ладонью вверх. Сконцентрировалась, потянувшись к рассредоточенным вокруг меня густым ульем крупицам. Мысленно сформировала образ, начала наполнять его, словно сосуд.

— Белая, — усмехнулся Агфар и коснулся сотворенного шара. Все рассыпалось.

— Если отвлекаюсь, то эши перестает меня слушаться, — огорчилась я, глядя на горстку крупиц на своей руке. — Зато платья хорошо получаются.

Я начала покрывать ткань юбки плотным слоем крупиц. Украшала незатейливыми узорами. Добавляла мелкие бусины. Постепенно преображала наряд в более праздничный, белый.

Агфар коснулся моего дутого рукава. Прищурился, заподозрив неладное. Провел пальцами по плечу, заскользил по краю лифа, задел мою кожу. Я внутренне вздрогнула от телесного контакта. Не заметила, когда изучающие движения мужчины превратились в другие, более медленные, чарующие, вызывающие трепет в груди.

— Ты была в таком же в тот вечер, — словно очнулся граф.

— Да, — произнесла и незаметно сглотнула, ощутив, как быстро ушло напряжение. — Взяла одно из своих платьев и превратила в подходящее для бала. Неужели запомнил?

Он не ответил. Поднял глаза и долго не отводил. Карету затрясло. Я вцепилась в сидение и повернулась к Агфару. Наверное, он задумался над тем, куда мы едем, почему, как пришел к этому моменту и куда завела его встреча со мной. Казалось, он начал мысленно прощаться, расстраиваться.

— Ты уже жалеешь, что сделал меня лифарой?

Агфар поморщился. Резко подался вперед, но словно наткнулся на незримую стену и отстранился. Забегал глазами по полу кареты. Впился пальцами в свое колено и с уже более спокойным выражением лица повернулся ко мне.

— Научить тебя пользоваться эши?

— Ты ушел от ответа, — вздохнула я, но поспешно добавила: — Да, научи. Хочу сделать живую птичку.

— Не получится, Лисая. Для этого нужны годы практики и сильнейший самоконтроль. Я тренировался с самого детства, а у нас времени хватит только на освоение чего-нибудь простого.

— Тогда хотя бы цветок, — с надеждой предложила я.

— Ты, кроме фигур, что-нибудь делала? Платье я не беру в расчет, так как ты покрывала ткань эши, а не соединяла что-то в воздухе.

Карета сильно затряслась. Агфар отвлекся на вид из окошка и вскоре произнес:

— Продолжим после небольшой остановки.

Он вышел из экипажа первым и подал мне руку. Каблуки моих туфель застучали по выложенной большими плоскими камнями дорожке. Я заозиралась, с улыбкой подмечая с любовью обустроенный дворик перед двухэтажным деревянным домом. Неподалеку залаяли собаки. Обоняния коснулся аромат полевых цветов, покачивающихся на ветру за высоким ограждением.

Мы с Агфаром зашли внутрь. Он заказал еду, выбрал свободный стол у маленьких окон. Я принимала его помощь, неторопливо ела, отвечала на редкие вопросы о моем отношении к этому месту или о вкусе бобовых лепешек. Мы говорили обо всем, но не о главном. Остерегались темы Безгласых. Вскоре вновь оказались в карете и там продолжили едва начатый урок в освоении эши.

— Почему метка появилась сейчас, — все же не выдержала я. — Еще неделя до моего совершеннолетия.

Граф взял мою правую руку. Провел большим пальцем по запястью, на котором красовался черный круг, напоминающий штамп без тиснения. Он наклонился. Коснулся губами кожи и на пару мгновений прикрыл глаза, вызывая по всему телу волны дрожи. Неужели снова прощался?

— Агфар…

— Я не знаю, мышка, — обреченно прошептал мужчина. — Можно придумать много объяснений, но какое из них будет верным?