Без Вариантов

Однако, к третьему курсу, элемент новизны пропал, и выяснилась несколько неприятная картина.

Грубо говоря, мы, приезжие, были людьми не то чтоб второго сорта, нет. Мы были более озадаченными, что ли. Впрочем, речь лишь о тех, кто решил остаться в Питере после учебы. Многие, из общажной публики моего института, не заморачивались с планами. Дескать, закончу институт, вернусь в родной город, пойду работать на местный завод.

Но вот между теми, кто решил в Питере остаться, шла не всегда заметная, но непримиримая борьба за место под солнцем.

Все дело было в распределении, и получении питерской прописки. Желающие ее поиметь студенты, в способах не стеснялись. Скороспелые браки, сплошь и рядом распадающиеся после окончания учебы, и получения той самой прописки, это еще не самое неприглядное в этой незаметной борьбе.

Где-то на втором курсе, меня загнали на факультетское комсомольское собрание. Обычная унылая обязаловка, что внезапно оказалась скрашена вопросом о поведении комсомолки Дементьевой Н. К. ( до сих пор помню!).

Оная комсомолка, провела ночь в номере соседней гостиницы с молодым мужчиной! О чем есть рапорт милиции, совершавшей внеплановую проверку наличия посторонних в гостинице.

И ту Наташу Дементьеву, вызвали на трибуну, поставили рядом с президиумом, на всеобщее обозрение. И начали задавать ей вопросы. Буквально — а что она там делала. А есть ли у нее совесть и понятия о приличиях, и что она может сказать в свое оправдание.

Дементьева, красивая, модная и стильная, сначала пробовала отшучиваться. Но попала под суровое осуждение и гневные оценки. Я тогда плохо знал институтский народ, но было ощущение, что ее просто травили.

Сидящий рядом пятикурсник, посмеиваясь, меня просветил, и рассказал поразительное. Что комсомолка Дементьева провела в гостинице ночь со своим женихом. Но не влияет. Без штампа в паспорте, мужчине и женщине находится в одном номере ночью — чистая аморалка. И, происходящее на заседании комитета судилище — спланированная операция ее конкурентки, в борьбе за место в крутом питерском НИИ. Эта конкурентка все и организовала. И ментов в гостиницу, и письмо в ректорат. Дементьевой, по слухам, светила малосемейка.

— Тут уж, Шурик, сам понимаешь, никто стесняться не будет.

А обсуждение проступка комсомолки, тем временем, превратилось уже просто в какой-то шабаш. А когда ее в лоб спросили, не зарабатывает ли она в той гостинице на регулярной основе, та сначала расплакалась. А потом вытерела нос и сказала:

— Какая же вы мразь, неуважаемые сокурсники. Я- взрослая женщина и буду поступать как считаю нужным. И всегда знать, что ваше мнение по этому поводу, даже спрашивать не стоит.

И ушла. К полнейшему удовлетворению президиума, сообщившего залу, — о том, что Дементьева не раскаялась, и вела себя вызывающе, будет доведено до всех инстанций. Кстати, конкурентка, провернувшая всю эту операцию против Дементевой, насколько я помню, распределилась на ее место. И до этой истории они считались подругами.

Стоит добавить, что как раз во времена того памятного собрания, у меня случился бешеный роман с однокурсницей. С вполне простыми и понятными намерениями, с моей стороны. Прожить вместе жизнь до самой смерти. Она была петербурженка, из приличной –обеспеченной семьи. Секс был упоителен и лишь стоило нам уединиться. И весь второй курс я был вполне доволен жизнью.

Потом она съездила на отдых в Ялту, пока я пахал в Сибири на заработках. А потом мы поговорили откровенно. И она честно сказала, что наши отношения, на родительской жилплощади, не имеют перспектив. Мои аргументы были рассеянно пропущены мимо ушей. Да еще, зажигалку-часы подарила. Эта беседа случилась в мой день рождения.

И я как то все понял. И про студенческое братство, и про булгаковского Воланда, у которого «… вот только квартирный вопрос их совсем испортил».

Собственно, именно тогда, я договорился с земляком из Тихвина, о возможности поработать в Якутии, и о его протекции в жилищный кооператив. Ну и, больше никогда не разговаривал с барышней, давшей мне такой жесткий отлуп. Как выяснилось, это совсем не трудно, не разговаривать с человеком, если этого не хочешь.

И вот, между двумя рюмками водки, тебе, как что-то незначительное, говорят, поезжай, получи московскую прописку, я договорился.

Надо ли говорить, что ни на какой тридцать третий комбинат я даже звонить не стал. Впрочем, работа в автобусном парке, меня многому научила. В частности тому, что с утра ты все равно ни с кем из начальства автопредприятия не поговоришь.

Бусиново — район, выросший на месте городской свалки, недалеко от МКАДа и города Долгопрудный. Если не ошибаюсь- результат Горбачевских идей выделить каждой семье к двухтысячному году квартиру.

Обычный московский район. Универсам, детсад, школа, комбинат бытовых услуг. Пара десятков семнадцатиэтажек. Добираться пол- часа от Речного Вокзала на автобусе.

Отпущенный восвояси руководством, я немедленно позвонил Марине Игоревне, коменданту общежития в Бусиново. Приятный женских голос, узнав, что я звоню от Андронова по неотложному вопросу, предложил подъехать.

Трясясь в автобусе, я размышлял что все стадии принятия этой реальности, я, похоже, с успехом преодолел. Пережив канонические отрицание, гнев, торг, депрессию и принятие, я исполнился азарта и предвкушения.

Хотя поначалу, мне хотелось выть волком. Только серьезные усилия над собой, не позволили мне на все плюнуть, и уехать в деревню к тетке.

Ну и что, что я по утрам могу членом сваи забивать, если жизнь вокруг такая нелепая? От позабытой неустроенности, неопрятности, и обычного сейчас бытового хамства, до банального непонимания возраста встречных женщин. Мало того, дамы сейчас как то не сильно грузятся эпиляцией ног, и по летнему времени это доставляет.

А еще эта странная мода, когда человек, одевший одну единственную фирменную вещь, чувствует себя иконой стиля. И не важно, что он надел. Кроссовки, бейсболку или джинсы с ботинками скороход…

Как я увидел, общежитие НИИ занимает подъезд жилого дома на улице Маршала Федоренко. Прямо напротив автобусной остановки. Но комендант того общежития, пригласила меня к себе домой, в соседнее здание.

Марина Игоревна оказалась изящной и ухоженной женщиной чуть за тридцать. Занимает двухкомнантную квартиру, обставленную по этим временам не без изыска. Я заметил в гостиной приличный письменный стол у окна, дорогую стенку, видеодвойку Sony. Беседовали мы, разместившись в креслах у журнального столика. От кофе я отказался.