Без Вариантов

— Вам придется подождать, пока не приедет опергруппа. Если хотите, посидите в нашей машине — он кивнул на Жигули с люстрой.

— Да нет, я лучше на травке посижу — увидев его взгляд, полный сомнений, добавил- не беспокойтесь, я никуда не убегу. Разве что, со мой портфель был. Если он в УАЗике, я бы забрал из него сигареты…

Дальше я, пребывая в каком-то оцепенении, просто сидел на откосе кювета, курил, и наблюдал. Как капитан переговорил с майором. Как он потом сел за руль УАЗика похитителей, и убрал его с дороги. Как бойцы пехотинцы, приволокли похитителей, и засунули их, не снимая наручников за спиной, одного -в гаишные Жигули. А второго — засунули в УАЗик, на мое место. Тем временем стало темнеть.

Я впал в оцепенение. Наверное от этого, равнодушно сидел, ни чем не интересуясь. Просто отметил, что сначала, поревывая сиреной, приехал гаишный Жигуль. Спустя час, приехал целый табор разнокалиберной ментовни. Они приступили, по видимому, к следственным действиям. По крайне мере, ко мне подошел какой то парень лет тридцати. Выслушал от меня — вышел с работы, получил люлей, очнулся в машине, хорошо что ГАИ… а то и не знаю. Вполне удовлетворился. Я остался снова один, наблюдая фотовспышки, вокруг Буханки, в которой меня везли. И как скопление ментовской и военной техники потихоньку собирают пробку, которую энергично стали расталкивать мои спасители. И как спрятавшись за ментовским уазиком, парни в гражданском весьма жестко беседуют с моими похитителями.

Долго ли, коротко ли, ко мне подошел какой-то мент, и сообщил, что мне придется проехать с ними в отдел. Только теперь я поинтересовался временем. И было уже, пол-одиннадцатого вечера. Мои прекрасные часы –зажигалка, после связывания, остались лишь зажигалкой. Хотя- посмотрю потом, может реанимирую. Отъезжая в милицейском уазике от места спасения, я подумал, что вояки так и стоят на обочине. Это получается, их к понедельнику начали уже стягивать?…

Отдел, куда меня привезли, где то в Измайлово. Меня проводили на второй этаж, посадили у стены, и сообщили, что ко мне подойдут. Сама опергруппа уединилась в каком то кабинете, и такое ощущение, принялась бухать. Звон бутылок, и взрывы хохота не оставляли сомнений. Спустя немного, подошел дядя с фотоаппаратом, посадил меня у белой стены, и тщательно сфотал мою шею, и руки, натертые веревками. По окончании, я сходил в сортир, полюбоваться на себя в зеркале. Шея спереди, в тусклом свете выглядела огромным синяком.

Где то после полуночи, ко мне, кемарящему у стенки, подошел старший лейтенант, и увел во что-то типа класса. Там он представился дознавателем, и сообщил, что нужно составить протокол и заявление. На мое пожатие плечами попросил не уходить, и удалился. Спустя пару минут, вернулся со свертком, китайским термосом, и двумя стаканами. Налил в стаканы чаю, развернул сверток, и выдал мне бутер с черняшкой, накрытой пластами одуряющее пахнущего сала. И, один огурец. Пока я это все мгновенно уплетал, сообразив, что жрать хочу нечеловечески, он заполнял бланки, сверяясь с моим паспортом.

Мы почти не разговаривали.Так, лишь уточнили мое место работы. Потом он дал мне прочитать и подписать.Все было изложено верно. А старлейт сказал:

— Там этот, Корепанов, ну, тот, что тебе в живот вмазал — орет что ты изнасиловал в мае его десятилетнюю сестру.

— И где это я злодействовал? — бутер сделал меня добродушным и флегматичным. Поэтому сообщение как-то меня даже и не задело.

— В Строгино — ответил мент, складывая бумаги — не обращай внимания, ребята тебя уже пробили, и даже поговорили с участковым на Лиговке. Повезло, он как раз там, в отделе был. Он тебя видел. Да и диплом ты защищал. Думаю, не до московских школьниц тебе было.

— Скажу честно, мне и сейчас плевать на школьниц — эка! Я и не помню, кто у нас там, в общаге был участковым. Даже, кажется, и не видел ни разу. А он — вкурсе всего, что там твориться. Круто. Хотя, мне кто-то говорил, что он вроде у нас в общаге живет…

— Тут такая штука — сложил бумаги старший лейтенант –звонили с Петровки. Они, похоже, это дело у нас заберут. Тебе придется здесь подождать. Они просили тебя придержать. Ты здесь посидеть можешь? Не в камеру же тебя устраивать…

— Полежать- кивнул я, сообразив, что засыпаю, бутер уже сработал.

— Ну, тогда устраивайся.

Мент вышел, а я, составив стулья в ряд, сунул портфель под голову и отрубился…

Разбудил меня звук распахнутой двери, и шум голосов. Я сел на стульях и огляделся. В кабинет набилось с десяток ментов, что меня с недоумением разглядывали. За окном светило солнце.

— Ты кто? — спросил кто-то.

Все опять заговорили разом, из чего я вычленил- не обращайте внимания, это терпила, что в лес пытались вывезти. За следаком числиться. Потом старший мент, в звании майора, довольно вежливо попросил меня подождать в коридоре. И я пошел в сортир.

Казалось, в отделе никому до меня не было дела. Но когда я вышел в уличную дверь, мент, что стоял у двери, упер руку мне в грудь:

— Куда?

— Посижу на воздухе, покурю — я кивнул на лавочку у стены отдела, за крыльцом, вдали от ворот.

Никто ничего мне не говорил. Из чего ясно, что нужно ждать. Горло у меня почернело синяком снаружи, и першило внутри. И голос мой стал хриплым, срываясь иногда на фальцет. Но не успел я закурить, пошел позитив. То есть, во двор въехал Жигуль-шестерка такого теперь мне родного МНКЦ. Из машины вылезли Боря Андронов, и Дима — водитель. И было направились ко мне.

Но тут во двор въехала черная волга с мигалкой. Все ее двери одновременно распахнулись, и на улице оказались четверо крепких мужчин в гражданском, что энергично-напористо направились в отдел.

Андронов, увидев их, отправил Диму обратно за руль, и пошел к приехавшим. По свойски хлопнул рукой со старшим из них, и показал на меня, что то говоря.

Подойдя ко мне они остановились, с интересом меня разглядывая.

— Вот его вчера и похитили, Гена — сказал Боря.

Гена протянул мне руку и представился:

— Майор Рязанцев. Старший оперуполномоченный. МУР.

Я встал, пожав протянутую руку. А тот, не стесняясь, другой рукой, раздвинул ворот моей рубашки и с интересом осмотрел. Причем глаза его, выражали удовлетворение.

— Пойдемте — сказал муровец, и мы пошли обратно в отдел.

В рекреации нас встретил мент- подполкан, и они заговорили на своем — ментовском языке. Я понял только, что дело с похищением МУР забирает себе.

Потом мы оказались все в том же классе, и муровский сыскарь со мной подробно побеседовал. Причем круг вопросов был гораздо шире, и касался тридцать третьего комбината, моего пребывания там, и причин и целей моего там появления. Боря, при этом, забрав у меня паспорт, сидел рядом и что-то писал. Как выяснилось спустя совсем немного, он заполнил бланк допроса, и даже накатал от моего имени заяву начальнику МУРа! О том, что такого то числа я оказался захвачен, связан и подвергнут избиениям. У меня отобрали деньги, в частности, стодолларовую купюру с №… что соответствует статьям УК РСФР №№. Подписал.

— Мы пошли, Гена. Дальше сам. Но держи меня в курсе. — сказал Андронов сыщику, выходя с тем из класса. Они пожали руки, потом мент пожал руку мне, и мы пошли на выход.

Оказавшись на заднем сиденье тронувшихся Жигулей, я наконец расслабился. Спросив,однако Борю:

— Не посвятишь, что это было?

Боря весело обернулся ко мне с пассажирского сидения и сказал:

— У нас тут, везучий сукин сын Лукин!

— А подробнее?

— Войсковая колонна, для прохождения по МКАД в место дислокации, выдвинулась с полигонов. Для обеспечения и вообще, им придали экипаж ГАИ. В ожидании ночного времени, комбат, и старший экипажа, решили выпить. Они земляки оказались. И ГАИшник тормознул продуктовозку. Эти УАЗики там, постоянно возят в санаторий из спецраспределителя колбасу с сыром. Ну, он и думал земляка порадовать, деликатесом. Но водила, на стандартные куда едешь-что везешь? повел себя странно, и принялся убегать. А в машине не было никакой колбасы, один связанный Лукин и еще один амбал. Испугался, дурак, автомата. Кто же солдату на марше, патроны даст?