Безбожный паладин

— Пф-ф-ф! Так вот в чем дело! — фыркает девушка. — То-то я смотрю, все бабы вокруг нарядились в лохмотья как серые овцы! В чем дело, это же столица?

— Будь добра, потише, — натянуто улыбаясь, шикаю на нее. — Ты просто еще не была в другой части города. Поверь, там одеваются приличнее.

Догги-тян начинает таскать нам еду. На удивление все изготовлено очень прилично. Впрочем, мы и платим серебром, а это существенное отличие от тех, кто носит в карманах медь. Бурчание за соседним столом становится громче, но я уже не обращаю внимания на полупьяных соседей. Захотят проблем — получат, а в данный момент меня интересует еда и красивая девушка, сидящая рядом.

Наконец, мирный гул таверны нарушает громкий стук пивного бокала, который с силой опускается на соседний стол. Я тут же чувствую, как спину сверлит тот же тяжелый злой взгляд. С грохотом отодвигается лавка и один из сидящих за столом простых клиентов заведения поднимается, и движется в нашем направлении, пошатываясь, но сохраняя равновесия. Дойдя до нашего столика, она опирается на него обеими руками, грозя перевернуть его, и смотрит на нас мутными глазами. От него несет дешевой брагой, вонючим потом и еще целым букетом прочих «ароматов», присущих алкашам.

— Т-ты хто такой? — собирая глаза в кучу, спрашивает он, нависая надо мной. — П-пришел тут, сел, пннимашь, за чужой стол, и... эта... строишь наших рабынь, во!

— Чума! — кричит из-за стойки «Бармен», грозя тому огромным волосатым кулаком. — А ну, тихо, не то вылетишь!

— Не, а че он? — показывая на меня пальцем, говорит алкаш. — Внатуре, к-ка у с-себя дома!

— Как же вы все меня задолбали! — морщусь я и смотрю через него на «Потапыча». — Хозяин, помочь вынусти мусор?

— Разобьете посуду — внесу в счет! — отвечает тот, не двигаясь с места.

— О, можно я, можно я?! — облизываясь и дрожа от предвкушения, упрашивает меня Масяна. — ри-и-ич! Ну, позялста!

Пожимаю плечами, -кивая на живой труп, который все еще не осознает, во что влез.

— Э-эй ты! — с внезапной яростью орет тот. — Я к тебе обр...

Куноичи, не вставая с места, заряжает ему в лоб с такой силой, что едва не отрывает голову. Бесчувственное тело пролетает через всю горницу, вышивая дверь и снося не только ее, но и орка, заглянувшего на крики.

— Фу-у-у-ух! — разминая кисть, улыбается девушка. — Хоть размялась немного. Еще желающие есть?

Она с надеждой смотрит на приятелей неудачника, сидевших рядом с ним, но те уже уткнулись в свои чашки, боясь привлечь к себе лишнее внимание. Одна из официанток выглядывает наружу и машет управляющему.

— Гром в порядке! — слышен ее голосок. — Его немного помяло, но он уже встает.

Мы с Масяной как ни в чем ни бывало продолжаем трапезу. Хозяин благоразумно не цепляется к нам, но я не сомневаюсь, что он включит стоимость двери в счет.

— Пошли отсюда, — вздыхаю я, вставая из-за стола. Терпеть не могу, когда все вокруг пялятся, не давая спокойно поесть. Масяна торопливо проглатывает мясо, с явным сожалением глядя на нетронутый десерт.

— Завернуть с собой? — подскакивает все та же девушка с собачьими ушками.

— Будь так добра, — улыбаюсь ей. Уж на ней мне срываться точно не стоит. Подхожу к стойке, за которой едва умещается владелец заведения.

— Сколько с меня?

Тот подзывает некотянку, внимательно выслушивает и что-то подсчитывая в уме, говорит:

— Обед — полторы серебрушки. Одну вы уже заплатили, так что еще полтинник медью. За дверь, по совести, взять бы с того мудака, который до сих там же и валяется, — задумывается хозяин. Мое мнение о нем резко возрастает. Надо же. А мужик-то не самодур!

— Но, сами понимаете, ваша милость, — продолжает «Потапыч», — это же голытьба. Хорошо, если за самогонку заплатит. Соблаговолите помочь заведению? Работа плотника и материалы будут еще полтинник медных стоить. Я заметил, вам ушастая понравилась? Могу одолжить ее вам на пару дней в качестве отработки.

Усилием воли гашу вскипевшую кровь, так как понимаю, что виноват не конкретный хозяин трактира, а образ жизни. К тому же, мужик явно опытный воин и давно оценил меня и мое поведение. Понимает, что я не попорчу девушку, в отличие от других аристократов, для которых она не имеет никакой ценности.

— Почему таверна называется «У Потапыча»? — спрашиваю, отсчитывая монеты. Кинув взгляд на официантку, вижу вставшие торчком ушки. У некотянок — идеальный слух, но я не тороплюсь с решением. Здесь с ней неплохо обращаются, куда лучше, чем с теми, кого я видел на бедных улицах столицы. Шрамов и рубцов кроме клейма не замечено, стало быть, хозяин заботится о персонале.

— Потапыч — это я, — не сразу отвечает мужик. — Так меня звали в молодости. Авантюристом был, ходил с трезубцем на медвежутей. Остепенился и купил трактир. Так что, девку брать будешь? Она не порченая, спокойная.

— Не порченая? — удивленно переспрашиваю его.

— Не тронутая Хаосом, — равнодушно объясняет тот. — Пылью не балуется. Она ж на зверолюдов действует иначе, совсем не ка на нас, хумансов. Ушастые подсаживаются на нее сразу и навсегда. За дозу готовы мать продать. Потому я и берегу их.

Я стискиваю стойку так, что пальцы белеют от напряжения. И тут эта чертова Ангельская пыль! Хотя, было бы странно, если б столице, гнезде порока, ею не торговали! Но воздействие наркоты на зверолюдов? Я о таком даже не слышал!

— Где найти тех, кто ею торгует? — спрашиваю, не узнавая своего голоса. Потапыч склоняется надо мной, отрицально качая головой.

— Не лез бы ты в это дело, парень, — бормочет он тихонько. — Я же вижу, ты из нормальных господ. Поверь, в этом прогнившем городе исчезали люди покрупнее тебя. Тебе не изменить Империю.

Он буквально выплевывает последнее слово. Похоже, что и ему пришлось натерпеться. Я с сожалением гляжу на догги-тян, но отрицательно качаю головой. — Мне пока некогда развлекаться, — говорю хозяину. — Но я еще зайду. У тебя хорошо готовят. И девушки симпатичные.

Добавляю немного меди сверху и подзываю к себе вздрогнувшую официантку. Глажу ее промеж ушей и незаметно для всех закидываю ей в кармашек пару серебряков.

— Спасибо за все, — говорю, идя на выход. Официантка успевает запихнуть в жадные лапки Масяны корзинку с недоеденными яствами. На том и покидаем гостеприимный трактир. Орк уже стоит на прежнем месте, глядя на нас с куда большим уважением, нежели раньше. Масяна, проходя мимо пробуждающегося алкаша, шевелящегося в грязи и обломках двери, легонько лупит его ножкой, снова отправляя в царство снов. Сзади доносится довольное уханье орка.