Бездомный в другом мире

Стоит признать, утро не задалось.

И где хваленая регенерация? С ранами быстро справляется, но с похмельем не может. А вот оно конкретно пришибало к земле. Голова раскалывалась, а по пути ни одной аптеки.

На вопросы эльфы не отвечали, лишь сильнее отворачивались в приступах отвращения. Неужели я был им настолько противен? Принюхался. Запашок стоял, но не до тошноты же! Значит дело в другом.

Вариантов могло быть несколько.

Первый заключался в том, что для них я был обыкновенным воришкой. Выступая в роли закона, они находились выше меня, а значит, между нами была непреодолимая пропасть. Второй вариант исходил из той же логики, но пропасть в нем становилась намного шире. Если первый был рекой, то второй — океаном. И вот океаном было неравенство между эльфом и человеком. Они вели себя надменно не только по отношению ко мне, но и к простым горожанам, и проявлялась она тем сильнее, чем слабее существа встречались нам на пути. Если от гномов, дварфов и орков, стражи уводили взгляд, то от людей резко отворачивались. Только собратьям-эльфам стражники низко кланялись.

Чтобы Сильфия, Селения или Салазар так ко мне отнеслись? Да они с распростертыми объятиями приняли меня в свой дом, дав не только ночлег, но и все удобства.

Теперь я окончательно решил не задерживаться в этом городе и вернуться, сразу как разузнаю о Селении. Я представлял возвращение в мельчайших подробностях. Построю дом, приручу Шипоклыка. Заживу как человек, не зная горя и печали!

Проходя мимо фонтана, я невольно скользнул взглядом по детям, плескавшимся в воде. Беззаботные, они сильно отличались от взрослых. Не успели еще столкнуться с последствиями войны. Печать скорби не отражалась на них, как на многих.

Захотелось сомкнуть красные глаза, забыть о стражниках, присев на скамейку возле фонтана. Застыть в одном маленьком мгновении, не предпринимая никаких действий. Расставить пошире ноги, облокотившись на спинку скамьи, вдохнуть свежесть ветра, вглядеться в облака и вздремнуть. Обязательно — никаких хранителей, орков и официантов со счетами. Один я и немножко отдыха.

Но вместо этого мы подошли к огромной крепости на окраине города. Острые шпили торчали из стен. К воротам вел мост, перекинутый через широкий ров с водой. Вход охраняли дварфы с бородами, сплетенными в косу. В руках они сжимали топоры. Осмотрев нас, дварфы потянули за железный рычаг и отворили высокую дверь. Внутри располагался цветущий сад — внутренний двор. Вышли несколько стражников — орки в латах.

Местный военкомат? Значит и правда не церемонятся с расами, набирая всех подряд.

Мы прошли к другой двери. Она была значительно меньше. Чтобы ее открыть не требовалось никаких рычагов. Изнутри пахнуло сыростью. Темно, будто в склепе. На каменных стенах раскинулась плесень, а вдалеке слышался капельный звон. Редкие факелы плохо освещали путь, а потому я постоянно спотыкался. Эльфы, вцепившись в мои локти, не давали упасть. Боялись, что расшибусь раньше времени?

Меня здесь явно не охранять собрались. Что смешнее, это место должно было обезопасить город, принимая нарушителей порядка. Интересно, они хоть сами верили, что я представляю угрозу? Лично я — нет.

Минуя повороты, мы вышли к камерам. Эльф взял факел со стены, прошел вперед и у ближайшей решетки вытянул руку, приглашая войти. Настороженно оглядевшись, я сразу получил толчок сзади. Не сильный, нет, скорее исчерпывающий намек. Сделав шаг, осторожно переступил через порог и вошел в тесную камеру. Окон не было. Сплошные голые стены. Влажный матрас не первой свежести лежал на грязном полу. В углу стояла перевернутая миска, а рядом несколько ведер. Первое заполнено водой, а второе пустое. Так наглядно выглядел обмен веществ. Удручающее зрелище.

И больше ничего. Суровая тюрьма, даже по меркам моего мира. После эльфийского дома это было резкое падение. Уж лучше заночевать в чистом поле или на худой конец в пивной. Но выбирать, как известно, не приходится.

Решетка за спиной со скрипом захлопнулась. Эльфы не оставили горящий факел, вернув темноту на законное место. Небольшой свет проникал с конца коридора, отчего, напрягая зрение, можно было различить хоть что-то, но не дальше вытянутой руки.

В соседней камере кто-то кашлянул.

Глава 9

Зубы стучали от холода. Даже сердце замедлило бег. Поежившись, я сел в дальнем углу.

Лучше уснуть на ледяном полу, рискуя не проснуться, чем на том грязном матрасе.

Угораздило же меня так вляпаться! Немножко выпил и что? Попал в долговую тюрьму времен Диккенса, да еще в чужом городе. Великолепно, просто превосходно! Некому ни сухарей насушить, ни залог внести. Сгнию заживо и не заметят.

Сухой кашель, как скрип ножа по стеклу, раздался совсем рядом.

Я насторожился. Напряг слух. В первый раз, подумал, что показалось. А вот во второй… Сомнений не осталось — в соседней камере кто-то был. Вероятно, нас разделяла лишь стена.

Навалилась мертвая тишина. Впервые находясь в тюрьме, ведь так сильно я не попадал даже у себя, я не знал какие тут порядки. Может, мой сокамерник был из скромных, а может ждал, пока я представлюсь? Вдруг правила такие, откуда мне знать?

Терять, кроме бесценного времени, было нечего, и я рискнул обратиться к соседу:

— Добрый день! — крикнул я в сторону кашля, обозначив временной промежуток.

Конечно, это была бесполезная информация, в особенности для тех, кто не видел солнечного света, но вежливость пересилила.

Никто не ответил. Даже не кашлянул. Сплошное пренебрежение?

Может, я подобрал неудачное приветствие, ненароком сбив внутренние часы? Сидишь себе в темнице, представляешь, что вокруг ночь, а тут вваливается новенький и сшибает тебя новостью, что на улице день. Так и невротиком стать можно!

— Правильно говорить «доброго дня», — нехотя отозвался старческий голос.

Ощущение было, что каждое слово прокашляли, с силой вытолкнув наружу. Дело в простуде или редком общении? Любой ответ склонял к грызущей тоске. А я был ей очень подвластен, поэтому тюрьмы, психиатрические больницы и государственные учреждения плохо на мне сказывались. Даже больше — были противопоказаны. Но как растолковать это стражникам? Слушать не станут, выбьют зубы, чтобы не возникал. Останется возмущенно мычать, да поскуливать.

Такие вот картины рисовались в моем воображении, одна мрачнее другой.

Не думайте, что я решил спорить с сокамерником, но после ответа прошло десять минут, а молчание затягивалось. Вот и решил, что развить диалог лишним не будет. Работать приходилось с тем, что имел, поэтому я спросил:

— Почему же?

— Есть большая разница между утверждением и пожеланием. Тюрьма хуже не станет, если день будет чуточку добрее.

Я кивнул в темноту. Кажется, мой сосед тоже не до конца отошел от похмелья. Не на такую информацию я рассчитывал в тюрьме. Впрочем, жаловаться не приходилось. Нужно учиться находить подход ко всем расам и тем более, к заключенным. Неизвестно сколько мне тут штаны протирать, знакомство лишним точно не будет.