Безоружные

В частности, именно поэтому он не слишком волновался насчет этой поездки. Судя по тому, что Арчи чувствовал, Кэс отыщется сама и совсем скоро, потому что Он укажет им путь друг к другу.

***

В один из вечеров мы остановились на извилистом серпантине, чтобы перекусить и полюбоваться закатом над морем. Прекрасная погода, вдохновляющий пейзаж, вкусная еда, а мои глаза почему-то начали бесконтрольно слезиться, пока в итоге то, что я пыталась маскировать, валя на аллергию и свойства местного ветра, не превратилось в полноценный плач.

– Тебе настолько плохо или хорошо? – уточнил Мур, уже привыкнув к странностям моей весьма нестабильной психики.

– Плохо, из-за того что здесь слишком хорошо.

А это что-то новенькое.

– Всё должно быть наоборот, - продолжила я.
– Сейчас я имею больше, чем имела до заключения. Даже море красивее, чем то, что было в детстве. А босс Фарго больше не появляется на телевидении.

– Похоже, у него проблем стало даже больше, чем у нас.

– Вот именно.

– Что в этом плохого?

– Его присутствие в нашей жизни благотворно сказывалось на моей совести. В том смысле, что я могла считать себя жертвой. Но теперь он – жертва большая, чем мы, а я чувствую себя недостойной просто смотреть на закат.

– Это называется - «комплекс вины».

Я отмахнулась.

– Нет у меня никакого комплекса.

– Есть. Но не по поводу Фарго. А по поводу гибели этого твоего Арчи.

– Не говори о нём! – Я сама удивилась тому, как резко прозвучал мой голос. В груди зажгло. Да что за… Раньше я думала о нём постоянно и безболезненно, а теперь один звук его имени доводил до истерики.

– На Дне с этим было проще, да? – догадался Мур. – Потому что вы оказались в равном положении. Психушка – тюрьма. Самоубийство – казнь. А теперь положения настолько разные, насколько это вообще возможно. Ты выжила, хотя должна была умереть, а он умер, хотя должен был вылечиться. Ты считаешь, что виновата перед ним в том, что жива, невредима и наслаждаешься этим?

– Ты не понимаешь. – Я совсем расклеилась. – После побега я переосмыслила всю свою жизнь. До меня дошло теперь, что он пытался мне помочь, а я ему – никогда. Он был таким же одиноким, как и я, искал во мне родную душу, а я отталкивала его так же, как и его отец.

– Ты просто жалеешь его, потому что он мёртвый калека. Кстати, это был его выбор. Стать калекой и сдохнуть.

– Ты, блин, делаешь только хуже!

– Кажется, я понял, - проговорил Мур.
– Только Виктор исчез с горизонта, ты тут же нашла о ком страдать по ночам.

– Чего говоришь об этом в таком тоне? Это кошмары, а не эротические сны!

– Точно?

– Да какого чёрта ты об этом спрашиваешь?!

– Ты, похоже, скучаешь по наказаниям, - сделал вывод он. – Как ты и сказала, боль и плен освобождали тебя от мук совести.Не зря же тебя так тянет то к садо-мазо отелям, то к монастырям.

– Не собиралась я в монастырь! И отели эти дурацкие – твоя идея!

– Тут нечего стесняться, Кэс, - сказал Мур и тут же добавил: - Я тебя вылечу.

– Опять? Вообще-то своей очередной эро-терапией ты лишь усугубишь ситуацию, «док».

Он слабо улыбнулся.

– Это так мило, что ты думаешь обо мне, как о единственном лекарстве, которое может тебе помочь.

Стоп, так он не…

И как у него это получается? Выворачивать наружу мои самые тайные желания и мысли и делать это с таким невинным, снисходительным видом? Играть, будто это я - его вещь, хотя всё должно быть наоборот!

– Мне льстят, а ещё чертовски заводят такие разговоры с тобой, Кэс, но у меня в приоритете помощь тебе, а не себе.

Всегда, когда он говорит о помощи, то подразумевает секс или убийство. А тут вдруг психологом заделался?

– Ну ладно, - согласилась я. – Приступай. Уже не терпится увидеть тебя в деле.

– Не здесь.

– Всё с тобой понятно.

– Ничего сексуального, - пообещал он. – Нам просто нужно найти спокойное, уединённое место.

Ага, наверное, именно поэтому, когда мы оказались в очередном отеле, Мур сказал:

– Раздевайся.

– «Ничего сексуального», да?

– Я безумно хочу заполучить тебя на этой кровати, но мы здесь не для этого. Если только ты сама об этом не попросишь.

– Я не попрошу. – Почему-то казалось, что он бросает мне вызов. – Мне просто интересно, каким образом это всё избавит меня от «комплекса вины», которого у меня, кстати, нет?

– Таким, что ты перестанешь думать об Арчи.

– Забавно, ты ведь первый о нём упомянул.

– Вовсе нет. – Мур отошёл к сумке с «инструментами». – Ты повторяешь его имя во сне. Постоянно. – И он решил, что эти сны – эротические?! – Жаль, что просто вытрахать его из твоих мыслей не получилось.

Ну вот, а сам прикидывался целомудренным праведником, который никогда бы не стал использовать секс, как способ манипуляции сознанием.

– Ты же не можешь ревновать, - повторила я.

– Я и не ревную.

– А что тогда? Просто признай, что тебе свойственны бессмысленные эмоции, ведь Арчи уже…

– Тише.
– Он подошёл ко мне с кляпом. – Бессмысленно тут только снова и снова повторять его имя. И то, что теперь это происходит не только во сне, ещё хуже. Тебя нужно срочно спасать.

– Но ты первый заговорил об Ар…

Он вставил красный шарик мне в рот и затянул ремешок на затылке. Судя по порочной, едва заметной улыбке мой вид пришёлся ему по вкусу.

– Мы же договорились – ничего сексуального, Кэс, но то, как ты смотришь на меня... Придётся завязать тебе и глаза.

Как-то это лечение всё больше напоминало очередную извращённую бдсм-игру. И чувства были те же… на протяжении нескольких сумасшедших часов, после которых Мур заявил, что мне не помешает прогуляться и привыкнуть к новым ощущениям.

– Почему я позволяю тебе вытворять всё это со мной? – пробормотала я, выходя на улицу. Я ничего особо не делала всё это время, в отличие от него, но чувствовала себя вымотанной в большей степени.

– Потому что понимаешь, что я прав. А ещё из-за любопытства. – Мур удовлетворённо улыбался, хотя вроде бы всё должно быть наоборот. – Ты удивлена?

– Да, - призналась я, постоянно поправляя одежду, которая, к счастью, была мне великовата. – Я была уверена, что ты… ну… вставишь в меня что-нибудь… типа…серёжки или… какой-нибудь игрушки. А ты, оказывается, эстет с огромным творческим потенциалом.