Безумное такси

– Егором... выжидающе переспросила Лиля.

– Просто Егором, - разрешил тот.
– Я знаю о занимаемой вами должности в фирме "Линия плюс"...

– Тобой, - перебила его Лиля.
– Мы ведь перешли на "ты", насколько я поняла.

– ...занимаемую тобой должность, - невозмутимо продолжил Егор, поэтому буду называть просто Лилей. Согласна?

– При одном условии, - нахмурила брови Лиля.
– Как вы, все здесь собравшиеся, думаете - имею ли я конституционные и гражданские права?

– Ну, судя по последним выступлениям Президента...
– замялся Егор, так как именно на него был устремлен её взгляд.

– Имею, - поставила точку Лиля.
– Тогда я требую, чтобы ты, Егор, сию же минуту сообщил мне, чем я больна.

– Общее нервное...
– начал было тот.

– Это я уже слышала, перебила его Лиля.
– А конкретнее? Чтобы не пытать раскаленным утюгом?

– А конкретнее я с тобой должен поговорить один на один, - Егор выразительно глянул на Толика и Нинку.

– Ну, я пошел, бригада ждет, - поднялся Толик.
– До свиданья, Лялька.

– Не пропадай, мне ещё так много нужно тебе сказать, - проводила его улыбкой Лиля.

– Ну, теперь-то я всегда рядом, - Толик вышел, помахав на прощанье.

– Нинка, останься, - приказала Лиля, когда подруга дернулась вослед. Мне нужен человек, который на моих поминках сможет рассказать людям, от чего я преставилась.

– Не пугай подругу, - вновь рассмеялся Егор.
– Диагноз, который я тебе хочу сообщить, имеет двоякую сторону: одним он не в радость, а для других ни с чем не сравнимое счастье. Ты по-прежнему хочешь иметь Нину в свидетелях?

– Ну, а с кем же я, по-твоему, должна поделиться и горем, и счастьем, как не со своей лучшей подругой?
– вопросом на вопрос ответила Лиля. Давай, Егор, рожай свой диагноз!

– Это ещё вопрос - кому что предстоит, - ответил тот загадочно.

Глава 18.

Н О Ч Ь А М А З О Н О К.

Поняков подходил к зданию элитной шестиэтажки со стороны ворот и со все большим изумлением убеждался: на стройке не ведется никаких работ, ни строительных, ни отделочных. Пустые проемы окон и дверей зияли зловещей темнотой, на всей территории не присутствовало ни единого штабеля строительных материалов, ни одного механизма. Более того - на стройке не присутствовало ни единой живой души. Это означало... а черт его знает, что это означало! Чтобы проверить, нужно было войти внутрь. Толян подошел к проему ближнего подъезда, шагнул на порог и... его отбросило назад мощнейшим потоком воздуха - словно резкий шквальный порыв ветра вдруг вырвался неизвестно откуда. Толик кубарем покатился по утрамбованной площадке перед домом, встал, отряхнулся и с изумлением воззрился на свое детище.

– Это за что ж ты меня так? Я в тебя, гад, половину, считай, растраченных калорий вложил, а ты меня выплевываешь, словно шелуху от семечек? Ну погоди же, каменюка бездушная!

И он с разгона ринулся во второй подъезд. И вновь был отброшен, с ещё большей силой. Теперь, встав, более пристально вгляделся в фасад строения и вдруг над третьим подъездом увидел вывеску, которой, готов был поклясться, минуту назад и не пахло. Тяжелая золоченая плитка - как раньше на зданиях Мосгорсовета, а по ней вязью слова : "Оставь надежду, всяк сюда входящий".

– Стоп! Где-то мы читали уже это мудрое выражение. Ага, фашисты во времена Великой Отечественной лепили такие штучки на воротах концлагерей, то ли в Освенциме, то ли в Майданеке. Ну, тут тебе не Польша, а Подмосковье.

И Поняков рванулся на приступ в третий раз - именно в третий подъезд. С разгона проскочив порог и взлетев по нескольким ступеням, Толик споткнулся обо что-то и растянулся во весь рост на бетонном основании.

– Что ж ты передо мной, аки перед Господом, сразу на четыре кости?

Голос знакомый такой, насмешливый, с хрипотцой. Подзабытый, правда, голос, в силу некоторых обстоятельств.

Толик приподнял голову - так и есть, Витек Борода, собственной персоной. Сидит на табурете один, посреди гигантского пустого пространства, огороженного кирпичными стенами и с усмешкой наблюдает за своим бригадиром. А вокруг - ни малейшего намека на перегородки и межэтажные перекрытия. Просто гигантская кирпичная скорлупа без начинки.

– Твою мать, на чем же все это держится?
– Толян изумился не тому, что видит кореша живым и здоровехоньким, а именно этому обстоятельству. Наверное, в силу профессионализма прежде всего.

– А ты подумай, бугор, - ласково посоветовал Борода, прикуривая сигарету.
– Ты ведь все сопроматы и техмеханику проштудировал, тебе и карты в руки.

– Ладно, хрен с ними, сопроматами, - психанул вдруг Поняков.
– Ответь мне тогда хотя бы на вопрос - для чего и кому вообще нужна такая коробка?

– А ты ещё не понял, Толян?
– улыбнулся Витек.
– Это склеп, саркофаг если хочешь. Знаешь, что это такое?

– Естественно. Могила для общих захоронений, ну, родственников, что ли.

– Вы мне, Толян, вся бригада, тоже вроде родственников... Так что выводы делай сам, - Борода выпустил огромный клуб сигаретного дыма и вместе с ним стал медленно подниматься к чернеющему в высоте потолку, постепенно рассасываясь в пустоте. А само покрытие, наоборот, стало снижаться неотвратимо, с ужасающим постоянством. Пора было сматываться из этого саркофага. Поняков бросился к проемам - на всех стояли массивные двери, запертые снаружи. А на окнах уже стояли толстенные решетки. Вот теперь он понял выссказывание над третьим подъездом. Но, кажется, слишком поздно плиты покрытия давили и давили неумолимым прессом...

– Не хочу-у!
– заорал он в диком животном ужасе, трепыхнувшись в последний раз...

– Ну, не хочешь, как хочешь, нам больше будет, - произнес неподалеку живой насмешливый голос Лехи, роднее и ближе которого сейчас не было, казалось, во всей Вселенной. Толян открыл глаза: тускло-синий свет камерного светильника еле пробивал кромешную темь, обозначая какие-то тени, копошащиеся в углу возле параши. Оттуда и донесся спасительный голос Лехи. Живого Лехи. И Поняков пополз туда, спасаясь от только что увиденного, словно наяву, кошмара. Ему ох как хотелось пощупать сейчас живое человеческое тело, пообщаться с живыми, пусть уголовниками, увидеть наяву...Он увидел.

Колян сидел на крышке унитаза, крепко зажав между ног голову стоявшего на коленях Фонтана - совершенно голого. Над ними стоял Сема, поигрывая отобранной у Фонтана трубой. А сзади Леха, тоже на коленях, пристроился к Фонтановым ягодицам, раз за разом совершая возвратно-поступательные движения. Фонтан скулил, но особо не дергался - труба в руках Семы выглядела внушительно.

Потом Леха и Сема поменялись местами и вот тут-то уж Фонтан взвыл по-настоящему.

– Да заткни ты ему хавальник своим бананом, ещё дежурного накличет, бросил Леха Коляну, многозначительно положив трубу на затылок Фонтана. Колян радостно гыкнул и с готовностью дернул молнию на своей ширинке...