Безжалостный принц

Милая — это не то слово, которое я бы использовал, чтобы описать ее. Она прекрасна. Она — красавица. И самое прекрасное в ней то, что она не знает.

Мы в ее прямой видимости. Не знаю, что больше впечатляет то, как она смотрит на меня сверху вниз, или то, что она не двигается. Ее поймали, когда она наблюдала за мной с незнакомой женщиной на пляже, и она все еще стоит на своем. Явно зла на меня как черт.

Завидует. Хорошо.

Я это вижу. Так же, как она вызвала во мне ревность, когда спросила, может ли она позвонить своему другу.

Мой член твердеет, когда мой взгляд падает на ее грудь, скрытую от моего взгляда простыней. Я помню, как ее соски морщились от возбуждения на моей груди и какой она была на вкус той ночью, когда я впервые сосал ее сиськи и ее киску.

Она снова позволит мне это сделать. В следующий раз я хорошенько отлижу и постараюсь насытиться ее киской, прежде чем мы начнем драться.

Я снова смотрю на Габриэллу и замечаю жесткую линию ее подбородка.

Она никогда не была женщиной, которая любит конкуренцию, и никогда не была женщиной, которой говорят нет. Но со мной все по-другому. Я командую. Когда она думала, что использует меня, она не могла ошибаться сильнее.

— Она красивая, — утверждает она.

— Я знаю, — отвечаю я. В ее глазах вспыхивает ярость.

— Я уже могу сказать, что тебе быстро станет скучно. Позвони мне, когда захочешь трахнуть настоящую женщину, которая знает, как доставить тебе удовольствие в спальне.

Она уходит, и я позволяю ей это сделать.

Мой взгляд возвращается к принцессе, наблюдающей за мной из окна в своей спальне. Мой член твердый, готовый трахнуть ее, когда я думаю о том, кто она.

Женщина, которая моя. Женщина, которая вряд ли мне надоест, потому что я буду слишком занят, обучая ее, как мне угодить.

Девочка, которую я с нетерпением жду, чтобы превратить в женщину.

Я снова смотрю на нее и понимаю, что мне нужно больше, чем просто ее послушание.

Искра притяжения, которая вспыхнула между нами, говорит мне, что она тоже хочет большего.

Это будет очень интересно.

Я отворачиваюсь от нее и продолжаю идти по пляжу, планируя свои дальнейшие действия.

Глава девятая

Эмелия

Так ли это будет?

У него будут другие женщины, а я застряну здесь, глядя на это снаружи. Или, скорее, изнутри этой комнаты. Я застряну, наблюдая за своим мужем, а какая-то женщина будет водить руками по нему.

Я продолжаю смотреть на Массимо, идущего по пляжу. Я смотрю на него, пока он не исчезает из моего поля зрения. Я моргаю, чтобы сдержать слезы.

Это не ревность… Ладно… может быть, это она. Но не в общепринятом смысле ревности. Меня раздражает то, что меня заставляют чувствовать себя так.

Я бы не чувствовала себя так, если бы во всей этой катастрофе была хоть какая-то нормальная часть, потому что я бы не выбрала быть с мужчиной, который мне изменяет.

То, как она коснулась его, хотя и недолго, говорило в изобилии о том, что было между ними. Она выглядела как его тип. Как женщина, которая знает, что делать в спальне или где-то еще. Не девственница.

Хотя они были далеко, я заметила, как он вел себя с ней. Она блондинка и хорошенькая, с завидным телом. Определенно его тип. Вероятно, это тот тип женщин, с которыми он не стал бы обращаться так, как со мной.

Так что, может, это оно. Мы поженимся, и он получит ее, а может, и других, похожих на нее. Я не должна чувствовать ничего близкого к ревности, но, полагаю, было неправильно надеяться, что когда придет день моей свадьбы, я выйду замуж за того, кто меня любит.

Я не могу поверить, как он обращался со мной раньше. Он отшлепал меня и сорвал с меня одежду, а потом сказал, что ему не нужна моя любовь. Как глупо с моей стороны говорить такое, когда у него была встреча с женщиной, которая выглядела как кукла Барби.

Я отхожу от окна и вытираю слезу ладонью. Я чуть не спотыкаюсь о чертову простыню, в которую мне пришлось завернуться.

Я подхожу к кровати и сажусь на край, оглядывая комнату. Это будет еще один день ничегонеделания. Еще один день дерьма.

Единственная разница между вчерашним днем и сегодняшним днем в том, что у меня на уме еще больше дерьма.

Женщина на пляже с Массимо меня разозлила, но с тех пор, как он ушел, я думала о том, что он сказал об отце.

Массимо говорил так, будто он очень хорошо знал моего отца. Он говорил с уверенностью в своих словах.

Я хочу знать, что сделал с ним папа. С ними. Д'Агостино. В его кабинете были и Массимо, и его отец. Его отца там бы не было, если бы у него не было вендетты и против моего отца.

Так что же это было?

Что случилось?

Когда это произошло?

Массимо назвал моего отца лжецом и вором. О чем он лгал? Что он украл?

И разорен ли папа, если он должен столько денег? Я знаю, что вся эта история со мной никогда бы не произошла, если бы он не был разорен. Его поведение дома было поведением отчаянного человека. Вот что я помню. То, как он схватил мою руку, кричало об отчаянии.

Он сделал все возможное, чтобы не пускать меня в бизнес, так что я на самом деле не знаю многого. Я знаю то, что мне положено знать, потому что чаще всего это то, что мне говорят в плане безопасности, и то, что сказал мне Джейкоб, но это все.

Насколько мне известно, папа должен быть мультимиллиардером. Должно быть, я ошибалась и действительно жила в темноте, потому что Массимо также сказал о моей жизни.

Он сказал, что моя жизнь не сложилась бы так, как я мечтала, и что отец продал бы меня кому-то другому. Но я в это не верю. Я не могу смириться с этим, ведь мой отец всегда меня оберегал. Он любил меня. Только любящий человек способен защищать так, как он защищал меня.

Он даже заводился из-за парней, с которыми мне было интересно встречаться. Вот почему меня никогда не целовали. И черт, моя жизнь, вероятно, была сравнима с жизнью в монастыре. За исключением монахинь. У меня был Джейкоб, но всегда был постоянный запас людей, которые наблюдали и следили за тем, чтобы я была в безопасности.

Массимо, должно быть, лгал. Я ни за что не поверю чудовищу. Он просто говорил мне чушь, чтобы позлить меня.

Но если это все чушь, то почему я чувствую в глубине души, что в этом есть доля правды? Замочная скважина дребезжит. Я напрягаюсь. Мое бедное тело теперь приучено нервничать, когда я слышу этот звук.

Дверь открывается. Я немного расслабляюсь, когда Присцилла входит с подносом еды. Прежде чем она успевает сказать — доброе утро, мой живот громко урчит. Она улыбается.

Неудивительно, что мой желудок сводит от голода. С тех пор как мы с Джейкобом ели пиццу и пили двойной шоколадный коктейль, прошло два дня. Я только сделала пару глотков воды. Вот и всё. Я так голодна, что могла бы съесть целую корову.

Присцилла улыбается шире, когда я говорю.

— Доброе утро, синьора, — говорит она.