Безжалостный

— Просто обед.

— Хорошо, — шепчет она.

Я встаю и, взяв ее за руку, веду к столу. Я жду, пока она сядет, прежде чем занять место рядом с ней. Она смотрит на пустые места напротив нас, а затем снова обращает свой взгляд на меня. Я игнорирую немой вопрос и, кивнув в сторону Тии, даю ей знак вынести блюдо.

Тиа ставит блюдо на середину стола и открывает вино. Она наливает вино в хрустальные бокалы и исчезает на кухне, оставляя нас наедине.

Ли смотрит на еду и дразняще улыбается. — Что бы ты сделал с едой, если бы я отказалась?

— Скорее всего, съел бы все. Я – любитель комфортного питания.

Она тихонько хихикает. Ее изящные пальцы обхватывают ножку бокала с вином, и она делает маленький глоток. Высунув язык, она облизывает губы. Поставив бокал обратно на стол, она возвращает руку на колени.

Я решаю, что извинения не нужны. Мы должны забыть о том, что произошло этой ночью, чтобы начать что-то новое.

Я кладу свою руку на ее руку и, прежде чем она успевает отстраниться, крепко сжимаю ее пальцы. Ее глаза переходят на мои, и, хотя ей неловко, она не отводит взгляд.

— Мне очень жаль, Док. Я не должен был оставлять тебя в ту ночь.

Ее губы раздвигаются, а взгляд заостряется, как будто она собирается отшить меня.

— Пожалуйста, позволь мне сказать это, — настоятельно шепчу я.

Я ожидаю, что она отвернется или скажет, чтобы я шел к черту, но вместо этого она кивает.

Я вздохнул с облегчением. Это одна победа для меня.

— Я не собираюсь извиняться за то, что занимался с тобой любовью.

Ее глаза смягчаются, и мне неприятно, что ей все еще больно.

— Как раз перед тем, как ты приехала ко мне, моя мама позвонила Логану. Я отказываюсь отвечать на ее звонки. Она... скажем так, была не самой лучшей матерью. Каждый раз, когда она звонит... — Я качаю головой и делаю глубокий вдох, чтобы сдержать гнев, который всегда грозит вырваться на поверхность, когда я думаю об этой женщине. — Я не могу думать о ней и не злиться.

Тело Ли расслабляется в кресле, и она кладет свою вторую руку на спинку моего.

Слава Богу. Она меня слушает.

— Я захлебывался от злости, когда ты пришла. Потом я увидел, как ты расстроена, и, черт... Клянусь, я почувствовал твою боль. Если бы мы просто трахались на почве ненависти, я бы сейчас стоял на коленях и просила у тебя прощения за то, что усугубил дерьмовую ситуацию. Но то, что произошло между нами той ночью, - ты была для меня первой во многих отношениях.

Она наклоняет голову и бросает на меня взгляд, который явно говорит о том, что я несу чушь.

— Уиллоу рассказала мне о вашем списке, Джексон. Я определенно не была у тебя первой.

Я поворачиваюсь к ней всем телом и, положив левую руку на стол, наклоняюсь ближе к ней. Сладкий аромат ее духов заставляет меня вдыхать его глубже.

Черт, как же я соскучился по ее запаху.

— Ты единственная женщина, которую я целовал, док.

Я даю ей осмыслить сказанное и наблюдаю, как ее губы раздвигаются в беззвучном вздохе.

— Почему? — шепчет она.

— Ты не похожа ни на одну другую женщину, которую я когда-либо встречал. С тобой я почувствовал, что это правильно.

— Ты также единственная женщина, с которой я занимался любовью. Каждый раз, когда я пытаюсь с кем-то еще, я вижу тебя. Я пробовал и... не смог.

В ее глазах мелькает обида, когда она говорит, — Ты пытался?

Эта часть разговора - отстой. Черт, как бы я хотел просто пропустить ее.

— Я пытался и потерпел неудачу довольно много раз.

Она издала дрожащий вздох. — А какое это имеет отношение ко мне?

Я пробегаю глазами по ее лицу, вбирая в себя ее нежную кожу и эти глаза... черт, эти глаза. Я вижу в них свое будущее.

— Все. Это имеет отношение к тебе, и именно поэтому я хочу узнать тебя получше.

Она качает головой и смотрит вниз на наши соединенные руки.

— Это был просто секс, Джексон.

Я беру ее за подбородок и поворачиваю ее лицо к себе.

— Ты никогда не обманываешь, Док. Мы оба знаем, что это был не просто секс.

Когда она не признает этого, я отпускаю ее подбородок и перемещаю руку на шею. Я провожу пальцами по ее чувствительной коже и наблюдаю, как появляются мурашки.

Я жду, пока она отреагирует на мои прикосновения. Мне нужно услышать это от нее.

— Это всего лишь физическая реакция. Это ничего не значит, — возражает она.

Я наклоняюсь к ней и прижимаюсь ртом к ее уху. — А как же трепетание в животе?

Она быстро кладет руку на середину живота, как будто таким образом она может скрыть это от меня.

— А как же тот проблеск надежды, который ты чувствуешь, когда смотришь на меня? Неужели ты собираешься сидеть здесь и притворяться, что ничего ко мне не чувствуешь?

— Все, что я чувствую, - это страх, — выплевывает она. Я отступаю назад, так как шок от того, что она только что сказала, прокатывается по мне.

— Почему? Я знаю, что не должен была уходить, но в тот момент мне казалось, что я поступаю правильно. Я бы никогда не причинил тебе боль намеренно, док.

Она смотрит на бокал с вином и говорит, — Когда я потеряла маму, это было больно. Я никогда раньше не чувствовала такой боли. Я не могла объяснить это рационально. Когда я была с тобой, ты сделал так, что боль ушла.

Она поднимает глаза на меня, и от ее умоляющего взгляда мне хочется заключить ее в объятия и никогда не отпускать.

— Впервые в жизни ты дал мне почувствовать, что значит быть любимой мужчиной. А потом ты ушел. Мне показалось, что в ту ночь я потеряла и тебя, и маму. Было больно..., — она делает дрожащий вдох. — Боль была невыносимой.

— Док, я ушёл только потому, что ты этого хотела. Самое трудное, что я когда-либо делал, - это уходил от тебя. Тебе нужно было кого-то ненавидеть, и я взял вину на себя. Но прошло шесть лет. Это случилось в другой жизни.