Беззвучная нота

До следующего поста держите своих врагов близко, а свои секреты еще ближе.

— Джинкс.

ГЛАВА 2

Грейс

— Я видела, как эти мальчишки крадутся по коридору, — бормочет мама, проводя влажным полотенцем по моим рукам.

— Ой, мама!

Она опускает взгляд, замечает, что ее полотенце царапает мою кожу, и замедляет.

— И что, мальчики? — спрашиваю я, закрывая глаза теперь, когда ее прикосновения стали нежнее.

— Эти мальчики.

Я резко распахиваю глаза и замираю, глядя на ее неулыбчивое лицо. Мама выглядит как ребенок, учуявший самый неприятный запах.

— В последний раз, когда я проверяла, Финн, Датч и Зе… — Мама бросает на меня презрительный взгляд, чтобы положить конец всем презрительным взглядам.

Я кротко заканчиваю:

— Сыновья Джарода согласились не приезжать в больницу. Так что, может быть, они здесь ради Кейди.

Может быть, у Датча и Кейди наконец-то будет ребенок? Я знаю, что Кейди боится не забеременеть. Сомневаюсь, что Датч все еще беспокоится о ребенке ради своего наследства, но я также сомневаюсь, что он сможет заставить Кейди перестать одержимо думать об этом.

— Хм, — трение становится все быстрее и грубее, пока мама продолжает меня вытирать.

Я вздрагиваю, но на этот раз не протестую. Мама может ударить меня полотенцем, если я скажу ей хоть слово прямо сейчас. Она находится в подавленном состоянии с того дня, как произошел несчастный случай. На самом деле мама злилась и до этого.

Я знаю точный момент, когда это произошло. Это был день, когда она увидела меня и Зейна вместе и поняла, что мы…что у нас есть…что-то. И тут же рухнула мамина мечта о большой, счастливой семье.

За одну ночь она стала другим человеком.

Раньше она суетилась вокруг своих «новых сыновей», отчаянно желая, чтобы они были рядом. Теперь она грубо перечисляет все их недостатки и никогда не забывает напомнить мне, что я должна держаться от них подальше.

Зейн был первым, кого мама выгнала из моей больничной палаты, когда она приехала после моего несчастного случая. Датч и Кейди все время пытались навестить меня, пока мамы не было, и когда она их застала, сорвалась с места, крича о том, что никто ее не уважает.

Из-за этого срыва у нее подскочило давление, она оказалась в больничной палате прямо рядом с моей. Я попросила ребят держаться на расстоянии, поэтому последние пару дней они соблюдали эти границы. Но мама все еще на грани, и я думаю, они это знают. После всей произошедшей драмы я сомневаюсь, что они вернутся.

Особенно Зейн.

Надеюсь, он воспримет противодействие мамы как последний гвоздь в гроб «нас». Что бы это не было за «мы» изначально.

Выходи за меня замуж.

Воспоминание само собой всплывает в моей голове. Я впиваюсь пальцами в одеяло и крепко зажмуриваюсь, выбрасывая из головы образ умоляющих голубых глаз и глубокого голоса Зейна.

— Я сделала тебе больно? — плачет мама. — Слишком близко подошла к швам?

Я подношу палец к неровной линии, проходящей вдоль моего виска, исчезающей в моих вьющихся волосах.

Швы почти зажили, но все еще неровные.

— Я в порядке, — говорю я, выдавливая улыбку.

Нижняя губа мамы дрожит.

— Не могу поверить, что кто-то сел за руль пьяным в такую рань. До чего дошло наше общество?

— Да, — нервно соглашаюсь я, опуская взгляд.

Мама и так уже так переживает из-за меня и Зейна. Не то чтобы есть я и Зейн. Я не хотела говорить ей, что на прошлой неделе было не первое покушение на мою жизнь.

— Мне следует еще раз позвонить в полицию.

— Мама, я хочу пить. Ты не могла бы принести мне кофе из торгового автомата?

Она ворчит на меня.

— Ты не можешь пить кофе вместе с лекарствами. Ты же знаешь.

— Тогда что-нибудь сладкое. Пожалуйста.

— Посмотрю, смогу ли я найти бутылку натурального апельсинового сока. Я сейчас вернусь.

Она спешит выйти из комнаты.

Я судорожно выдыхаю и похлопываю себя по груди, пытаясь ослабить узел, который становится все туже каждый раз, когда она упоминает об аварии.

Извини, что я продолжаю лгать тебе, мама. Но чем меньше ты знаешь, тем лучше.

Моя стратегия ошибочна, я это прекрасно понимаю. Я не могу вечно отвлекать маму от правды, но в настоящее время у меня нет планов просветить ее о том, насколько опасной стала моя жизнь.

Мое внимание привлекает тень возле моей больничной палаты.

Я инстинктивно отодвигаюсь на больничной койке.

После того, как Джарод Кросс подставил меня, чтобы разоблачить директора Харриса, весь мир казался заполненным страшилами. Я подпрыгивала от теней, ощетинивалась от шагов медсестёр во время их ночных обходов и отказывалась пользоваться туалетом в одиночку. Мне также снились кошмары о том, что человек, стоящий за аварией, возвращается, чтобы закончить работу.

Из-за повышенной готовности практически невозможно нормально выспаться. Я выгляжу ужасно.

Вот почему, когда дверь открывается и входит Зейн, занимая слишком много места своим невероятным ростом и в громоздкой кожаной куртке, моим первым инстинктом является желание спрятать лицо под одеяло.

Я чувствую, как натягиваю простыню, прежде чем вспоминаю, что Зейну восемнадцать, он мой ученик, мой сводный брат и…

На самом деле, в еще одном «и» нет необходимости.

Все эти причины означают, что мне не следует беспокоиться о том, выгляжу ли я красиво в его присутствии.

Я отбрасываю простыню и скрещиваю руки на груди.

Зейн проходит через дверь, останавливается прямо возле моей кровати. Пока он стоит там, мой взгляд блуждает от его чернильно-черных волос к его глазам цвета морской волны и вниз к перевязке, поддерживающей его запястье.

Меня охватывает несомненная тревога, и я не могу понять, вызвана ли она личным или профессиональным интересом. Болит ли его запястье? Принимает ли он обезболивающие? Смирился ли он наконец с тем, что больше не сможет играть на барабанах?