Библиотека

Как Пал Палыч и обещал, в отдел по работе с жалобами меня взяли сразу. Располагался он в отдельно стоящем здании, прямо за администрацией. Теперь я знаю, куда не зарастает народная тропа.

Моё появление здесь встречено с повышенным вниманием. В чём дело сначала я не понял. Грешным делом, подумал, что меня сдали, всем известна моя секретная миссия, а для тех, кого ещё не просветили, доброхоты прилепили мне на спину бумажку "Шпион". В конце концов, до меня дошло - в здании работали одни женщины. Я был здесь вторым мужчиной. Первым, соответственно, начальник, тут же углядевший во мне конкурента. Пришлось заверять его, что я здесь случайно и уж точно ненадолго, жду обещанного места на заводе. Лишь после этого он слегка смягчился и то, больше для виду. Начальники "из-под сохи" никогда не расслабляются, ни о чем не забывают и никому ничего не прощают.

Вообще, печальное зрелище - мужик, всю жизнь работающий с бабами. Как правило, он мелковат, с ярко выраженными комплексами, частично мимикрирует в их среду. У таких мужиков даже случаются "критические дни". Это когда он приходит мрачнее тучи и срывает на подчинённых плохое настроение. А чего, в морду никто не даст, изгаляйся, как хочешь. Это не так, то не этак, а дай-ка дерьма на ложке, теперь помоги прожевать. Какое счастье, что мне здесь вечно не работать, кое-что можно и перетерпеть. К тому же я - разведчик и тут на задании.

Мне выделили стол, ручку, кучу всяких бланков, - проинструктировали, как вести себя. Это чуть ли не самое важное в нашей работе. Один день стажировки под присмотром опытной дамы из нашего отдела и меня отпустили в свободное плавание. Теперь я член административной команды и от меня практически зависит благосостояние подведомственного района. Я для горожан отец родной, защитник и жилетка для слёз. Так, по крайней мере, мне внушили.

Рабочий день начинается в девять. Минута в минуту появляется первый посетитель - бабуля с жалобой. Похоже, загодя караулила под дверью. Пока коллеги-женщины ещё только готовятся к трудовому дню, принимаю посетительницу я. Бабуля из культурных, у кого только совести хватило обидеть такую. Оказалось, у аптеки. Продали ей контрафактные лекарства. Слово такое бабуля не применяла, не знала, наверное, говорила "не такие", "поддельные".

Невольно радуюсь. В первый же день и удача! Есть возможность перекрыть канал поступления контрафактных лекарств.

Начинаю потихоньку выяснять. Аптека не самая близкая от дома старушки. В двух шагах открыли коммерческую, она туда сунулась, там всё дороже, потому по-прежнему ходит в 115-ю. Последние годы бабуля принимает одни и те же таблетки. У них хороший участковый врач. Какие прописала, такие и пьёт. Помогает. А как же. Но в последний раз почувствовала, что таблетки стали не те. То, что дороже, это понятно, какой-то там баррель подорожал, о котором всё по телевизору талдычат. От этого поганца всё дорожает, даже хлебушек. Но таблетки, точно стали не те.

Уточняю:

– Действовать перестали?

Бабулька мнётся:

– Нет. С этим вроде, как и раньше.

– А что с ними не так?

Жалобщица тушуется ещё больше и, наконец, выдаёт:

– На ощупь не такие, как были. Явная подделка. Сейчас, говорят, всё подделывают. Недавно вот передачу видела...

На ощупь? С минуту ошарашено молчу, затем до меня начинает доходить, что у старушки с головой не всё в порядке. Таблетки у неё на ощупь не те. Да ей не к нам надо. На минутку оставив бабульку одну, бегу за консультацией к своей наставнице. Та смеётся:

– Не ожидал такого? Погоди, осень только начинается. Скоро косяками попрут.... Никакой бригады из психушки. Ни в коем случае. Во-первых, они не приедут.... Сделай всё, чтобы заявление у неё не брать. Представляешь, потом по нему расследование открывать.... И вежливо, вежливо. А то она на тебя уже жалобу накатает. Прокурорские, конечно, посмеются над шершавыми таблеточками, но, тем не менее, оставят тебя с выговором и без премии.

Возвращаюсь к бабульке, дослушиваю содержание телепередачи о контрафактных лекарствах и сам начинаю плести плетушку. Мол, сейчас проводится тайная проверка этой и ещё нескольких аптек, и лишний шум пока не нужен. Иначе всех жуликов спугнём. Старушка понимающе кивает. Прикладываю палец к губам, призывая её молчать.

– Потом всё из газет узнаете, если позволят органы, - загадочно шепчу ей и выпроваживаю.

Смотрю на часы - сорок минут. Работёнка, оказывается ещё та! Не ожидал. Соглашаясь на неё, как-то упустил из виду, что люди со "съезжающей крышей" ходят по тем же улицам, что и все мы. И что для них открыты те же двери, что и для остальных. Вот с мороженым и собаками нельзя, а с тараканами в голове можно.

И началось! Если б вы только знали, сколько люди жалуются. Прозорлив был Пал Палыч, засунув меня сюда. Лучшего поста наблюдения за своей будущей вотчиной не найти. Через месяц я уже всё знал о местной инфраструктуре, её болячках, о слабых и сильных руководителях служб.

Мой первый отчёт Пал Палыч оценил:

– Рад, что не ошибся в тебе.

А мне как радостно. Я и не подозревал в себе талантов разведчика. Весь второй месяц я уже систематизировал заявления граждан. Основной и самый массовый поток жалоб - на условия проживания: ветхое жильё, вонь из подвала, текущие крыши, помойки, шум, качество воды. Жалуются на животных: на кошек и собак, на крыс и тараканов, свиней и даже на пчёл. Песнь песней - претензии к соседям. Они тоже никогда не закончатся. Несносные соседи постоянно шумят, ночью храпят, травят заявителей, пуская через замочную скважину волны, а через розетки газ. А ещё они безобразничают в квартире, пока хозяев дома нет.

Кому-то это и смешно, но не тем, кто по долгу службы обязан выслушивать бредовые заявления типа: сосед на балконе строит вертолёт. Нет у чиновника защиты от дурака. А ведь чего проще, весной и по осени, в период обострений, организовать прямо в отделе дежурство психиатра. Участвуют же они в работе призывных комиссий, могут и посидеть на приёме жалоб. Но, господь с ними, с больными. Их, в конце концов, по-человечески жалко. Вот уж кто донимает до печёнок, так это кляузники и сутяги. Боже мой, как замечательно работать на производстве и не видеть их. Кляузники - это особая людская порода. До настоящего дела им нет. Пусть льёт, воняет и мёрзнет, им главное, чтобы кого-нибудь наказали. И спасения от них нет. А ведь как было бы нормально - иметь определённый лимит по жалобам. Превысил его - извольте на диспансеризацию.

Святые небеса, по истечении второго месяца, моя маета здесь закончилась. А то я уже стал замечать в себе мизантропа. О том, что миссия моя завершилась, Пал Палыч известил лично. Я сидел у него в кабинете, пока тот читал мой второй отчёт.

– Можно поздравить?
– услышав об этом, справился я, - Скоро в кресло градоначальника?

Пал Палыч кивнул, продолжая читать. Наконец, отложив бумаги, он резюмировал:

– Неплохо. Не думал, что из этого что-то путное выйдет. Самому-то понравилось в необычном амплуа?

Теперь уже киваю я.

– Нет желания поработать ещё?
– интересуется Пал Палыч.

– Опять в отделе по жалобам?
– кривлюсь я.

– Эта тема закрыта. Теперь мне нужны глаза с ушами в другой структуре.

Кривлюсь:

– Как только станете городским Папой, отбою от стукачей и так не будет.

– Стукачи преследуют лишь свою выгоду, - улыбается Пал Палыч, - А мне нужен трезвый взгляд, анализ. Короче, мне нужна твоя голова. Согласен?

В принципе ничего не имею против такой работы. Противозаконного в ней не вижу. Но кое-что всё-таки хочется для себя прояснить: