Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

– Исчезновение двоих из вас бандиты не заметят, - поддержал эту идею Урусов.
– Тем более, что Егоров непосредственный участник недавнего визита к Дубинину, тоже будет мозолить глаза соглядатаям.

Все отвлекающие манёвры планировались на следующий день, а пока что шустрая Эмка несла Ивана Харитоновича и Олеся по ночной дороге в Подольск. Этот маленький подмосковный городок оставался последней надеждой.

Оперативники целый день рыли землю, перелопатили ворох документов, объездили несколько организаций и, в конце концов выяснили всё о людях, пострадавших от банды Хирурга. Эта информация не порадовала их.

Алик Аракелян, с 1935 года работал охранником продуктового склада, расположенного на окраине Серпухова. Весной 1939 года, между дежурствами, к нему подкатили бандиты и предложили сделку - он даёт им возможность обчистить этот склад, они платят ему хорошие деньги и помогают скрыться. Алик отказался, за что прямо на месте лишился правого указательного пальца, уголовное дело по данному случаю через год было закрыто. В начале войны Аракелян был призван в армию, погиб при обороне Москвы.

Зинаида Кушнир - бухгалтер одного из Тульских заводов тоже оказалась не слишком сговорчивой. Когда в том же тридцать девятом году к ней наведались бандиты она подняла шум и вечером следующего дня лишилась двух фаланг правого указательного пальца. Расследование данного преступления успехом не увенчалась - в начале войны Зинаида с семьёй была отправлена в эвакуацию на Северный Урал, где и скончалась от сильнейшего осложнения после воспаления лёгких.

Семидесятилетний Михаил Подпалов поднял тревогу, заметив из окна своей квартиры людей, взламывающих дверь сберкассы. Через несколько дней те же самые негодяи пожаловали к нему домой, они вынесли из квартиры практически всё мало-мальски ценное, а Подпалову, избитому до полусмерти, отрезали палец, уголовное дело было закрыто в сороковом году, смелый старик не дожил до войны четырех месяцев - скончался на больничной койке от рака желудка.

Юному жителю Подольска - Семёну Солодкину исполнилось пятнадцать, когда он попал в поле зрения Хирурга. Щуплый мальчуган весил меньше сорока килограммов из-за миниатюрного телосложения. Бандит хотел привлечь его к своим делам, научить забираться внутрь квартир и различных объектов через форточки или дымоходы. Семён же мечтал о другом - он хотел поправить здоровье, добрать вес и поступить в военное училище, потому отмёл предложение матёрого бандита, за что и остался без пальца. Разумеется, в училище его с таким изъяном не приняли, но он не сдался и в начале войны ушёл на фронт добровольцем. В 1942 году, под Сталинградом, с остатками стрелкового взвода оказался в окружении и пропал без вести. Уголовное дело прекращено из-за отсутствия подозреваемых в совершении преступления.

Последним из людей, пострадавших от банды Хирурга значился Алексей Волик - герой гражданской войны, одним из первых награждённый орденом Красного Знамени. На склоне лет организовал в Подольске артель по ремонту швейных машин. Железная дисциплина, порядочность и уважительное отношение к простому люду живо сделали артель популярной в небольшом городишке. Чинить свои машинки, в мастерских артели, приезжали жители всего Подмосковья и даже соседних областей. Артель привлекла внимание Хирурга. В один из будних дней банда осуществила вооружённый налёт на контору, где находились артельная касса и несгораемый шкаф. К тому времени бандиты настолько обнаглели, что действовали расслабленно, не ожидали сопротивления, а тут вдруг - седой дед, сидящий за кассой, вдруг выхватил револьвер и принялся лихо палить по уголовникам. В той перестрелке Волик, из наградного нагана, сразил наповал троих мерзавцев и ещё двоих хорошо продырявил, сам правда был ранен в голову и в бедро, очнулся без правого указательного пальца, выручки в кассе нет, сейф открыт, всё вокруг разворочено, разграблено. Убитых и раненых бандиты забрали. Уголовное дело по данному преступлению стало единственным не закрытым и по сей день. С Алексеем Валерьяновичем Воликом в документах получалась неразбериха. В июне 1941 года ему было далеко за пятьдесят - весь израненный, несколько контузий, но он добился встречи в Москве со старым боевым товарищем - маршалом Семёном Михайловичем Будённым и тот помог ему отправиться на фронт. Александр Валерьянович воевал по настоящему, в штабах не отсиживался, командовал батальоном, полком, бригадой, стал полковником. После победы вернулся в родной Подольск. Далее в личном деле имелась запись, заверенная печатью - скончался шестнадцатого августа 1945 года, похоронен в городе Подольск. Однако этот текст кто-то зачеркнул, а ниже одной строчкой дал сыщикам надежду – «запись сделана ошибочно». Далее непонятная роспись и снова печать.

Старцев не верил в бога и был убеждённым атеистом, однако, отправляясь с Бойко в Подольск, он положил во внутренний карман пиджака свежую фотографию, нарисованного портрета Хирурга и просил про себя Всевышнего только об одном - о встрече с живым Алексеем Воликом.

– Читали сегодняшнюю Правду?
– разбавил тишину водитель Эмки - пожилой ветеран войны Пётр Степанович.

– Не до газет нам сегодня было, - ответил Старцев, сидящий рядом с ним.
– А что там?

– Статейка занимательная пропечатана, про заместителя министра пищевой промышленности Татарской ССР.

– Чем-то отличился?

– Ещё как отличился, сучий сын, представляйте - купил на свои сбережения больше тонны какао бобов, сговаривал с таким же прохиндеем, передал их ему в производство.

– А кто второй прохиндей?
– спросил с заднего сиденья Бойко.

– Директор кондитерской фабрики. Он изготовил из них двенадцать ящиков шоколадных конфет и реализовал через местные магазины, а выручку отвёз заместителю министра. Как вам такая схема? Это ж надо до такого додуматься!

– Да вор и обычная сволочь, - заявил Олесь.
– Посадить на перевоспитание лет на десять.

Старцев же, со свойственной ему спокойной рассудительностью резюмировал:

– Он преступал закон осознанно, с четким расчетом, поэтому перевоспитывать его бесполезно. Этот фрукт будет воровать всегда и везде, даже на зоне, у таких же зэков.

– И что ты предлагаешь, Иван Харитонович?

– Здоровому обществу гнойники не нужны, раз вышла статья в центральной газете, значит следствие закончено и факты налицо, а потому - справедливый народный суд, пуля и могила без таблички, точка.

Пётр Степанович одобрительно хмыкнул , а Бойко засомневался:

– Не слишком ли круто?

– Самый раз, Олесь. Такой приговор и обществу облегчение, и другим наглядный пример. А ежели мы дадим в борьбе с этой падалью слабину, то сожрёт она нас с потрохами, расползётся, как раковые клетки по всему организму.

Затих, Олесь-то, - сказал Пётр Степанович усмехнулся.
– Прикорнул что ли?

Иван оглянулся, тоже растянул губы в улыбке и сказал:

– Которые сутки на ногах, не мудрено.

С левой рукой Олеся было не всё в порядке - там отсутствовали средний и указательный пальцы, а на ладони и запястье пестрели мелкие шрамы. Фронтовой путь Бойко почти полностью повторял нелёгкую военную судьбину Старцева - военное училище, фронт ранение, тяжёлое и долгое извлечение в госпитале, строгая медицинская комиссия, назначение в тыл. Небольшое отличие состояло в том, что Иван начинал службу в пехоте, а продолжил в разведке.

Олесь же призывался в 1937 году в отдельный стрелковый батальон войск НКВД, несшей службу по охране особо важных промышленных предприятий. С декабря сорок первого Бойко полтора года провёл на фронте, покуда не нарвался на хитрую немецкую ловушку - когда наши войска прорвали блокаду Ленинграда, рота НКВД под командованием старшего лейтенанта Бойко, отчаянным штурмом захватила небольшое пригородное село Никольское. В добротном срубе, в центре населённого пункта квартировал штаб немецкого инженерного батальона. Олесь с двумя офицерами осматривал поле боя, технику и оружие, брошенные противником, а в завершении штаб. Внутри избы Бойко обнаружил традиционный немецкий порядок - безупречная чистота, на гвоздях вбитых в стенах висят серые офицерские шинели и фуражки с орлами, рядом с умывальником припасено свежее полотенце, на столе в центре горницы лежала разложенная карта, рядом стояли чашки с ещё тёплым кофе, до сих пор функционировал телефонный аппарат в чёрном бакелитовом корпусе. Бойко запнулся о каску, валяющийся на полу, подошёл к столу, взял автоматический карандаш, лежавший на нём, и приказал подчинённым собрать топографические карты - их надлежало поскорее отправить в вышестоящий штаб, для изучения.

Пока взводные обшаривали помещение и собирали ценные бумаги Олесь с интересом рассматривал блестящий металлический карандаш с ровной прорезью и крохотной бусинкой на боку. Немецкий, чешский, британский и американский автоматические карандаши начали появляться в Советском Союзе с середины тридцатых годов - они были очень популярны в среде инженеров, архитекторов, художников, офицеров красной армии, студентов. Прочный грифель, прячущийся во внутрь, при переноске в нагрудном кармане не ломался и не пачкал сорочку.

Изучая находку, Бойко подцепил ногтям блестящую бусинку и в левой его ладони вдруг раздался резкий хлопок. Мощность заряда миниатюрной мины-ловушки была небольшой, однако немецкие инженеры-изобретатели все рассчитали правильно - оторвёт любопытному красноармейцу ладонь и цель достигнута - безрукий инвалид воевать уже не сможет. Олесю повезло, разорвавшиеся заряд большого вреда не причинил, оторвал лишь половину среднего пальца и раздробил кости указательного. В госпитале ему пришлось проваляться около двух месяцев из-за плохо заживавших швов, но ладонь врачи сохранили.