Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

На выходе его встретил Фомин в форме, при оружии, и мотнул головой, мол, пошли, чего застыл как статуя. Они неспешно зашагали вдоль улицы.

– Там за поворотом стоит хлебовозка. Ныряй внутрь, и вперед, – сказал Фомин.

Комов даже не пытался просчитать, что затеяли его коллеги, а нырнул в открытую дверцу фургона, и машина рванула, как спринтер с низкого старта.

Вскоре в зеркале заднего вида Фомин увидел мотоцикл с коляской, неумолимо преследующий их машину.

«Решили отследить? Это мы предусмотрели».

Внезапно из боковой улицы выехал трактор с прицепом и полностью перегородил проезжую часть. Фургон успел проехать, а мотоциклист, не успевший затормозить, врезался в прицеп.

Тракторист выскочил из кабины и запрыгнул в остановившийся фургон.

Больше никто их не преследовал, поэтому грузовик без приключений доехал до нужного пирса. Фомин расплатился с водителем, и вся команда направилась к зафрахтованному катеру, освещенному бортовыми огнями. Капитан, покинувший рубку, напрягся, увидев подошедших к нему двух офицеров с эмблемами ГУББ, но, протерев глаза спросонья, узнал Фомина и расслабился.

– Ты прямо легок на помине, да еще в форме. А мы уж утром собирались отчаливать по своим делам.

– Через Евпаторию?

– Как договорились. Деньги покажи…

Фомин вынул из кармана пачку купюр, потряс ими перед носом капитана и сунул обратно.

– Годится, – сказал капитан и дал команду запускать мотор.

– Откуда у тебя столько денег? – спросил Комов, когда они отошли в сторону.

– Волошин с ребятами дослал.

– Своевременно, – Алексей усмехнулся. – А то мне при освобождении деньги не вернули. Ну да ладно, хрен с ними крохоборами. Расскажи, как ты тут без меня жил. Очень любопытно.

Вскоре катер с командой Фомина устремился в открытое море, оставляя бурун в кильватере. Комов чувствовал себя пассажиром.

«Он правит в открытое море, где с бурей не справиться нам…» – неожиданно запел один из бойцов голосом солиста, выступавшего возле дачи полковника. Судьба совершила очередной крутой поворот и устремилась в неизвестность.

Часть вторая В погоне за Табаком

Не следует возмущаться симптомами, если опасаешься – и не без оснований – выступать против самих явлений.

Б. Брехт

Наседка

Комов, сойдя с поезда, сразу же поехал домой, решив отложить все дела на завтра. По дороге он купил полдюжины бутылок пива, чтобы слегка расслабиться, но стоило ему откупорить первую бутылку, как раздался телефонный звонок. Алексей ни капельки не сомневался в том, что знает, кто его беспокоит.

«Волошин, ну прямо тираннозавр. Если не явился к нему сразу же, с поезда, то, значит, я дома. И все до минуты вычислит, – мелькнула мысль. С тоскливым выражением лица он поднял трубку. – Неужели сдернет?»

– Это Волошин. На грудь уже принял? – В трубке раздался смешок.

– Только начал, – признался Комов.

– Ладно, продолжай, но только сильно не увлекайся. Завтра в девять ноль-ноль ко мне.

В трубке раздались гудки отбоя.

Нет, все-таки Волошин не тираннозавр. Он диплодок.

Комов налил пива в чайную чашку и одним глотком выпил. Когда он проанализировал весь калейдоскоп одесских похождений, то его зацепила одна мысль, одна особенность банды Табака.

«Как-то они быстро перемещаются и перестраиваются: вчера действовали в Одессе, сегодня в Москве, а где завтра прорежутся? Только появились, и сразу же возникает бандитская структура, готовая действовать. А может, она уже существовала и ее просто передали Табаку? А кто передал?»

Неумолимо нарастала гора нерешенных вопросов.

Когда Алексей вошел в кабинет начальника, тот вертел в руках карандаш, уставив глаза в потолок, что предполагало глубокую работу мысли. Комов присел на привычную банкетку, соблазненный мягкостью сиденья в отличие от остальных канцелярских стульев, и стал ждать, пока на него обратят внимание. Ждать пришлось недолго, всего пару минут. Наконец Волошин прервал свои размышления и в упор посмотрел на Комова.

– Докладывай.

Доклад продлился около получаса. Волошин что-то черкал карандашом в записной книжке. Ручкой он пользовался редко, только когда подписывал документы.

– Сработали на четверку с минусом, – резюмировал майор. – Зачем ты к этому партийцу поперся, как баран на бойню? Задача была установить фигуранта. И все.

– Я предполагал получить дополнительные данные, – начал было оправдываться Комов, но Волошин его перебил:

– И разворошил осиное гнездо так, что вы едва оттуда выбрались. Что ты получил от этого Евсюкова? Этот телефон? Наверняка липа.

– Судя по тому, как его трясло от страха, не липа, – предположил Комов.

– Если не фальшак, то, значит, наседка, передаточное звено. – Волошин еще что-то черкнул в блокноте. – Вообще непонятно, зачем он папаше дал этот телефон… Даже если там наседка… Может, он в деле, этот партийный папаша?

– Это вряд ли. Не того поля ягода. Он по-другому ворует, – сказал Комов.

– Надеюсь, что у тебя хватило ума туда не звонить? – поинтересовался Волошин и посмотрел в глаза Комова суровым, вопрошающим взглядом.

– Я, конечно, дурак, но не настолько же, – попытался отшутиться Алексей.

Волошин шутку не воспринял.

– Самобичеванием займешься дома. Короче, по номеру телефона установишь адрес, позвонишь в местную жилконтору и вызовешь в эту квартиру сантехника. Дальше тебя учить не нужно.

В кабинет заглянула секретарша, женщина с короткой прической и в отменно отглаженной форме.

– Товарищ майор, к вам из управления.

– Всё! – Волошин хлопнул ладонью по столу. – Иди и работай.

Сантехник с ящиком на плече вошел в нужный подъезд и очень быстро вернулся, что-то недовольно бормоча себе под нос. Скорее всего, матом. К нему подослали «добряка» Крона. Иннокентий Крон, для своих Кеша, с его лучезарной улыбкой и наивными, детскими глазами вызывал доверие у трудящихся. «Актер изначальный», – как его называл Комов. Но при этом Кеша умел ловко обезвреживать мины и ставить обратно, плюс к этому отменно стрелял. А когда стрелял во врагов, то улыбка слетала с его лица, а глаза наливались злостью. Крон быстро поладил с раздосадованным сантехником.

– Эй, братуха, ты чего такой грустный? Пойдем, оросим душу, и жизнь покажется райским садом, – проговорил он пьяноватым голосом и вытащил початую бутылку водки. Улыбка его была лучезарной. Сантехник немедленно согласился, и они отлучились в какой-то полуподвал.

Минут через пятнадцать Крон вернулся без бутылки и поведал, что в квартире, кроме чистенькой, говорливой старушки, никого нет, что она никого не вызывала, но уж коль специалист пришел, то пускай проверит раковину на кухне – слишком медленно вода оттуда стекает. Сантехник что-то там сделал, и вода потекла правильно. В квартире кроме бабки действительно никого не было, но имелся в наличии телефон.