Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

Некоторое время Ким проживал с родителями недалеко от этого парка, на углу Новой Божедомки и переулка Достоевского. В летний зной, проходя по каким-то делам мимо, он непременно сворачивал на тенистые парковые аллеи, устроенные вокруг большого пруда, замедлял шаг, любовался густой зеленью, наслаждался прохладой. Это были дорогие сердцу местечки его детства и юности.

Идти от Крестовского переулка было недолго. Ким преодолел несколько кварталов и ступил на территорию парка со стороны Екатерининской улицы. Здесь было так же тихо и удивительно спокойно, как и всегда. Густая тень, легкий летний ветерок, колыхавший молодую листву, далекий и беспечный птичий щебет. Парень выбрал лавочку на аллее, присел, машинально раскрыл конспект по русской литературе и, глядя в ровные строчки, принялся репетировать первую фразу, которую он произнесет при встрече с воображаемой дамой сердца.

Мимо него иной раз проходили пожилые люди или молодые мамы с детьми. Однажды, куда-то торопясь, прошмыгнула симпатичная девушка, и Костя с сожалением посмотрел ей вслед.

Он ведь даже не умел знакомиться с девушками. Когда ему было этому учиться? До сорок третьего года он сидел за партой в мужской средней школе, потом курсы при Центральной школе милиции и сразу, без передышки, работа в МУРе. С Таней, погибшей на фронте, Костя общался только потому, что проживали они в соседних подъездах. С ней все вышло просто и само собой. Вначале парень и девушка проходили мимо друг друга молча, потом начали здороваться, впервые разговорились, встретившись в районной библиотеке. Уже после они несколько раз бегали в киношку, вместе ездили на трамвае в Сокольники.

Костя невольно вздохнул, вспомнив красивую, невероятно обаятельную и всегда веселую Таню.

«До чего же несправедливо, когда такие люди уходят из жизни, а другие, наподобие той мрази, которую мы ловим, преспокойно топчут нашу землю».

Он задумался и не сразу заметил, что по аллее к его лавочке приближалась другая девушка. Она не шла, а плыла, покачиваясь на низких каблучках своих старых поцарапанных туфель, надетых на босу ногу. Высокая, с азиатской внешностью. Широковатое лицо, раскосые глаза, черные как смоль длинные волосы.

«Ого, какая! Красивая, стройная! Вот бы с ней познакомиться! — Костя перестал дышать. — На вид ей лет восемнадцать-девятнадцать. Казашка или уроженка Киргизии. Судя по простоватому и немодному платью, в Москве она недавно».

По странному совпадению эта красавица тоже держала в руке раскрытый конспект и читала его на ходу. Вероятно, девушка была студенткой или же готовилась к поступлению в один из московских вузов.

Эта дивная особа прошла мимо, не обратив внимания на молодого человека. Тот смотрел ей вслед и мысленно был готов вскочить, окликнуть, догнать.

«Но что дальше? — подумал он с тоской и безнадегой. — Вдруг она смерит меня презрительным взглядом и пойдет своей дорогой, даже не ответив? Вот будет позорище!»

Ему не хватило смелости встать и броситься следом за ней. Он так и остался сидеть на лавке, сбоку от клумбы замысловатой формы. Константин захлопнул тетрадку, демонстративно сложил на груди руки, закусил губу и опять принялся обдумывать варианты знакомства.

Часа через два его задница и спина изнывали от жестких палок, из коих была сколочена парковая лавка. Солнце давно перевалило зенит и клонилось к западу, над городом стояло марево из раскаленного воздуха. Пора было возвращаться к ресторану. Вдруг на крыльце служебного входа все же появится знакомая фигура майора Василькова?

Ким сплюнул на асфальт, подхватил конспект, резко поднялся, отряхнул шаровары и поплелся к выходу из Екатерининского парка. Настроение его совершенно испортилось. Завтра он должен был идти в ресторан, чтобы получить от Александра Ивановича исчерпывающую информацию по банде. Но того в «Гранде» не было. Как не было у Кости и девушки, чей день рождения они якобы собирались отпраздновать в отдельном уютном кабинете.

Ким находился на грани истерики. Старшие товарищи доверили ему важнейшее дело, а он не может справиться с ним. Растяпа. Олух. Сосунок!

Стресс и нервное напряжение ощущались им буквально физически. Они были перемешаны с воздухом, делали его тягучим, подобным клюквенному киселю, непригодным для нормального дыхания. Он задыхался от беспомощности, раздражения и злости на самого себя, словно наворачивал круги по одному и тому же маршруту, каждый раз возвращаясь в исходную точку.

Узкая аллея смыкалась с широкой. Киму предстояло обойти крутой бережок паркового пруда, прошагать по ней метров двести и повернуть вправо. А там, за прямой, как стрела, дорожкой, покажутся ажурные чугунные ворота, выходящие на Большую Екатерининскую.

Костя дошел до конца одной аллеи, повернул на другую, вдоль которой стояли такие же лавочки. Некоторые пустовали, на других отдыхали горожане. Вдали, за воротами и забором, по Екатерининской проезжали автомобили. Из-за частокола деревьев их почти не было слышно, но некоторые пронзительно сигналили. Тогда людям становилось понятно, что тихий и уютный мирок парка, наполненного зеленью, — лишь небольшой остров посреди огромного города.

Внезапно Константин остановился. В горле у него образовался ком.

На лавочке шагах в двадцати сидела та самая девушка-азиатка. Кажется, она читала, водя тонким указательным пальчиком по страницам раскрытого конспекта.

Рядом с лавкой отирались два приблатненных подростка лет шестнадцати. Они курили, лузгали семечки, ржали над собственными шуточками и, кажется, пытались заигрывать с симпатичной незнакомкой.

Константин чуть потоптался на одном месте, потом резко выдохнул, покашлял в кулак, прочищая горло, и решительно направился к девушке, сидящей на лавочке.

Через полтора часа Ким снова оказался под акацией, на той же скамейке, прилепленной к палисаднику. Он наклонился над конспектом, косил взглядом в сторону и внимательно следил за входами в ресторан.

Вечерело. Солнце скрылось за домами на западной московской окраине, поднялся легкий ветерок. До завтрашнего визита в отдельный кабинет «Гранда» оставалось менее суток. Однако лицо молодого человека разгладилось, его настроение заметно улучшилось.

Причина этой разительной перемены заключалась в том, что он все-таки познакомился с неотразимой азиаткой. Она действительно оказалась казашкой, приехавшей в Москву к дальним родственникам из Акмолинска. Увы, чуда не состоялось. Звали ее не Трэй, а Кенже, что в переводе с казахского означало «самая младшая из сестер».

Ким подошел к лавочке очень вовремя. Два нахрапистых молодца уже несколько минут приставали к девушке, отпускали в ее адрес похабные шутки, пытались познакомиться и звали с собой. Ради абсолютной конспирации у Кости не было с собой ни удостоверения сотрудника МУРа, ни оружия. Впрочем, его решительный настрой не требовал ни того ни другого.

Он с ходу отвесил подзатыльник ближайшему повесе, плюхнулся на лавочку рядом с девушкой и бросил:

— Здравствуй! Ты рассказала им, что я сделал с такими же оборванцами две недели назад?