Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

Она было начала отчитывать парня, обвиняя в неряшливости, но тут произошло совершенно невероятное: всегда спокойный Люшенька набросился на нее с упреками! Дескать, нечего лезть в чужую жизнь, ее в дом никто не приглашал, и как он распоряжается своей собственностью, не ее собачье дело! Ругается, а сам фотографии со стола сгребает и в коробки рассовывает. Оторопев от неожиданности, Тамара Игоревна, позабыв ведро, убежала к себе. А через полчаса пришел Люшенька, принес полное ведро воды, долго извинялся, объясняя свой срыв большим количеством работы. Сказал, что взялся подкалымить, да в сроки не укладывается, вот и сорвался. На этом инцидент был исчерпан, между соседями восстановился мир, но в квартиру к соседу Тамара Игоревна больше не рвалась.

Выслушав рассказ о посещении квартиры соседа, Савин вернулся к воскресному вечеру, но ничего существенного Тамара Игоревна добавить не смогла. После того как Илья Манюхов отнес соседке сахар, она занялась приготовлением лакомства и на наблюдение за соседями времени не осталось. После она ушла к подруге, а когда вернулась, почти сразу легла спать, так как пригубила в гостях пару рюмок самодельной наливки, а спиртное всегда действовало на Тамару Игоревну лучше снотворного. Илью больше не видела, ни в тот день, ни в последующие. Подозрительных лиц в подъезде тоже не встречала, с друзьями Манюхова не знакома, о его проблемах не осведомлена. Поблагодарив соседку за помощь, Савин попрощался и ушел.

Спустившись на первый этаж, он увидел там участкового милиционера. Опершись о входную дверь квартиры погибшего, он глазел в потолок, и вид у него при этом был невероятно довольный.

– Здравия желаю, товарищ Петров, – шутливо поздоровался Савин.

Участковый уполномоченный Петров, двадцати двух лет от роду, работал в отделе второй месяц и еще не приноровился к своим обязанностям. В силу своей молодости данное обстоятельство смущало Петрова, а беззлобные подтрунивания товарищей по оружию только усугубляли ситуацию. Вот и сейчас то обстоятельство, что старший по званию застал его в мечтательной позе, заставило Петрова покраснеть. Оторвавшись от двери, он вытянулся по стойке «смирно» и громко отрапортовал:

– Здравия желаю, товарищ старший оперуполномоченный. Сержант Петров прибыл в ваше распоряжение!

– Вольно, сержант, – пряча улыбку, проговорил Савин. – Управдома уведомил?

– Так точно, товарищ старший оперуполномоченный, уведомил. Получил ключи в наше распоряжение.

– А где сам управдом?

– Не смог подойти по семейным обстоятельствам. – Петров снова смутился. – Жена в позу встала: портки отобрала, сказала, никуда не пойдешь.

– Боевая жена, – пошутил Савин. – Ладно, справимся без него. Пройдись по соседям, приведи понятых.

– Слушаюсь!

– И Якубенко найди, он где-то здесь по квартирам ходит. Пусть подтягивается, – приказал Савин. – Сменишь его, поговоришь с соседями. Выясни, чем наш пострадавший дышал.

– Понял, товарищ старший оперуполномоченный, – Петров рванулся с места.

– Петров, стой! – остановил его Савин. Тот удивленно воззрился на старшего по званию. – Ключи, – коротко сказал Савин.

– Точно! – Петров ударил себя ладонью по лбу. – Простите, вот они.

Передав ключи Савину, Петров дождался, когда капитан откроет дверной замок, и только после этого отправился по соседям. Савин вошел в квартиру. Узкий коридор ничем не отличался от множества коридоров, в которых довелось побывать Савину в силу своей профессии. Деревянная дверь с двух сторон обтянута искусственной кожей, подбитой технической ватой. На стене металлическая вешалка на четыре крючка с сетчатой полкой для шапок. Деревянный короб на две полки под обувь, у двери вязаный половик из цветастых ниток. Савин щелкнул выключателем, на потолке зажглась сороковаттная электрическая лампочка, вкрученная в черный пластмассовый патрон. Плафон отсутствовал, что тоже было не редкостью.

Савин прошел дальше, слева по коридору располагалась кухня: помещение в четыре квадратных метра вмещало в себя квадратный стол, два деревянных табурета, окрашенных в синий цвет, холодильник марки «Мир» с массивной хромированной ручкой, эмалированная раковина с навесной сеткой-сушилкой сверху, деревянный стол-тумба для хранения продуктов и навесной шкаф без дверок. На окне стоял горшок с геранью, которую давно следовало полить. На карнизе висела тюлевая занавеска, доходящая до середины окна. Савин заглянул в холодильник: на полке лежал брикет масла, с полдесятка яиц и початая бутылка кефира. В морозильной камере – коробка с пельменями. На нижней полке пара луковиц и пакет с морковью.

– Что-то интересное? – услышал он за спиной и оглянулся. В дверном проеме стоял старлей Якубенко.

– Не слышал, как ты вошел. – Савин закрыл холодильник.

– Я не шумел. – Якубенко огляделся. – Неплохая квартирка.

– Это не его. – Савин развернулся и открыл стол-тумбу. – Съемное жилье. Квартирная хозяйка проживает где-то в пригороде.

– Горгулья рассказала? – догадался Якубенко.

– Она самая. Тебе что-то полезное удалось узнать?

– Пока ничего. Видимо, в этом доме одна горгулья страдает от любопытства. – Якубенко подошел к окну, открыл дверцу «зимнего» холодильника, встроенного в стену под подоконником, присел и начал разглядывать его содержимое. – Обошел три квартиры, и ни один из жильцов представления не имеет, когда их сосед последний раз был в квартире… Ого, а это что такое?

Якубенко вытащил на свет тряпичный узел, перетянутый шпагатом. Разложив узел на столе, он огляделся в поисках ножа.

– Подожди понятых, – напомнил Савин. – Вдруг там что-то полезное.

– Да брось, мы же не место преступления осматриваем, – отмахнулся Якубенко.

– Ты этого не знаешь, – неопределенно ответил Савин. Он успел осмотреть стол и собирался перебраться в комнату. – Оставь узел здесь. Пойдем, осмотрим комнату.

Якубенко с неохотой подчинился. Они прошли в просторную комнату, по пути заглянув в ванную. Там Савин ожидал увидеть пленки, подсыхающие на бельевых веревках, и всевозможные приспособления для фотографии, но увидел лишь стандартную ванную комнату с мочалкой и парой кусков мыла в старенькой мыльнице. Комната выглядела чистой и опрятной, несмотря на старую мебель. В центре комнаты лежал потертый ковер, обшитый по периметру белыми кистями. У стены стоял громоздкий диван с тремя подушками. Поролон в подушках был изрядно промят в тех местах, где чаще сидели. Зеленая шерстяная обивка в катышках, но хозяин не стал застилать ее покрывалом. Рядом пристроился трехстворчатый шкаф с зеркалом по центру. Тусклая трехрожковая люстра запылилась, слой пыли лежал и на комоде из красного дерева, украшенном витиеватой резьбой.

Оперативники приступили к осмотру. Спустя пятнадцать минут комната была осмотрена: шкафы открыты, ящики комода выдвинуты, подушки на диване сняты. Савин стоял посреди комнаты и задумчиво смотрел на дело своих рук.

– Знаешь, что не дает мне покоя? – обратился он к напарнику. – Соседка, Тамара Игоревна, сказала, что Манюхов подрабатывал на дому. Печатал фотографии. Странно, что мы не нашли ни одного снимка, ни одной пленки. Только проявитель и кое-какую мелочь. Интересно, куда все это делось?

Глава 3

Утро следующего дня началось для капитана Савина не слишком удачно. В восемь часов его вызвал к себе следователь Фарафонтов и потребовал отчет по делу Манюхова. А какой отчет, если он только в восемь вечера с адреса ушел? Опрос соседей ничего существенного не дал, в квартире убитого следов борьбы или взлома не обнаружено. Им до сих пор неизвестно, где именно убили жертву, чем убили и каков мотив. Отсутствие фотоснимков и фотопленок в квартире Манюхова давало повод считать, что именно из-за них он погиб, но сообщать об этом Фарафонтову, не имея на руках никаких, даже мизерных доказательств, – лишь напрасно нервы трепать.

Чтобы не выглядеть полным идиотом, Савин сообщил о том, что в семнадцать тридцать в воскресенье Илья Манюхов был жив и здоров, о чем свидетельствовали показания гражданки Лядовой. Еще он рассказал о тряпичном узле, найденном в квартире, в котором были обнаружены денежные средства в размере двадцати месячных окладов фотографа купюрами номиналом десять и двадцать пять рублей, что также требовало объяснений. Этим и ограничился. Фарафонтов с важным видом пожурил оперативника, посоветовал работать «эффективнее» и с тем отпустил.