Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

В искренность и честность кумачовых лозунгов советской власти Барон не верил никогда. Не верил и в то, что сучара из двенадцатой квартиры сдал содержимое сейфа в осиное гнездо [218] . Во-первых, для такого исхода нужно быть до гангрены отмороженным пролетарием, а описанный Макурой дядя на такого не походил. Во-вторых, честный простофиля нанимать работяг тащить сейф на пятый этаж не стал бы. Простофиля все делает просто и прямолинейно, как вагоновожатый трамвая: куда проложены рельсы, туда и катится. Вот и этот пожелал бы остаться в памяти потомков круглым бажбаном и отправил бы помощника звонить в ментовку, потом дождался бы легавых и передал им находку.

218

Осиное гнездо — милиция, уголовный розыск.

Не верил Барон и в полную растрату лежавшего внутри золотишка. Судя по описи, там его хранилось с избытком — на многие сотни тысяч рубликов. За два с половиной года обменять его в ломбардах на ассигнации очень затруднительно. И практически невозможно за это же время потратить гигантскую выручку.

Потому вывод напрашивался сам собой: либо часть рыжья со сверкальцами до сих пор хранится на полках сейфа, либо на месте колечек, часиков, брошек и прочей желтизны [219] покоятся пачки советских денежных знаков.

219

Желтизна — золото, золотые изделия.

Оба варианта Пашу устраивали, ибо в данный момент в его карманах гулял холодный ветер. Мятая пачка папирос, коробок спичек, три рубля мелочью, любимый выкидной нож, за поясом пистолет с четырьмя патронами в магазине. Да еще серебряный нательный крестик на суровой нитке. И больше ничего.

* * *

За полквартала до заветной калитки с тропинкой к двухэтажному дому за спиной послышался шорох. Барон резко обернулся, правая ладонь торопливо нащупала угловатую рукоять «ТТ».

«Четыре патрона, — вспомнил он. — Ничего. В самый раз. Никто ж, окромя меня, не знает, что магазин полупустой…»

Вокруг в радиусе полусотни метров не было никого. Только в клумбе напротив кирпичного барака происходила непонятная возня.

«Псина, что ли? Тогда почему не залаяла?..»

Вскоре шорох повторился, но уже в другом конце клумбы. А через секунду низкий заборчик из обрезков горбыля перепрыгнула кошка черно-белого окраса.

У Паши отлегло.

— Едрена рать! — Он сунул ствол за пояс и повернулся, чтобы идти дальше.

Но внезапно на его затылок с хрустом обрушился твердый предмет. Это было настолько неожиданно, что Барон не успел ни перепугаться, ни о чем-либо подумать.

Схватившись за голову, он рухнул на колени, замычал. В глазах потемнело, в затылке и шее запульсировала острая боль.

Рядом на асфальт упали две половинки сломанной штакетины. Выругавшись, Барон попытался встать, но над ним нависла чья-то тень.

Сильная рука почти без замаха всадила под левую лопатку длинное тонкое лезвие ножа.

Бывший главарь банды выгнул спину, замер. В широко раскрытых глазах застыл ужас.

— Едре-ена ра-а-ать… — с шипением выдохнул он из легких последний воздух и завалился на бок.

Правая ладонь, в кровь срывая ногти, еще с минуту царапала асфальт. Потом Барон вытянулся в струнку и затих.

Одинокий мужчина в темной одежде постоял полминуты над трупом. Затем тщательно обыскал его, сунул себе в карман пистолет с выкидным ножом, оглянулся по сторонам и исчез за углом Демидовского переулка…

Глава семнадцатая

Москва, ведомственный дом по улице Герцена; август 1945 года

Наступил долгожданный вечер. Через распахнутую балконную дверь врывался легкий прохладный ветерок. Все заботы, дела, треволнения и важные встречи остались позади — в раскаленной духоте августовского дня. Впереди маячило несколько недель спокойной и беззаботной жизни.

Во дворе ведомственного дома по улице Герцена, где проживал Аристархов, бесновалась детвора. По аллейкам ближайшего сквера прогуливались пожилые москвичи. Из арки, соединявшей двор с улицей, доносились разноголосые сигналы автомобилей.

После долгого ремонта в доме наконец-то появилась горячая вода. Сергей на радостях принял ванну и, накинув халат, довольный, расхаживал по квартире. Насвистывая мелодию из «Кармен», он собирал вещи в свою объемную дорожную сумку, с которой издавна ездил в командировки и в отпуска. Мирзаян сполна расплатился за его работу, и теперь можно было по-настоящему отдохнуть, не думая о делах и хлебе насущном.

— Да, он заплатил согласно уговору и даже сверх того, — засмеялся Сергей, припомнив жаркие ночи в Троицком с молодой супругой толстого «борова».

Взяв со стола спелое яблоко, детектив хотел его надкусить, но передумал. Прицелившись, ловко кинул его в открытую сумку. Она была набита вещами и стояла на кресле.

Первую неделю отдыха Аристархов намеревался провести в Троицком. Выспаться в тишине уютной спальни, посидеть на берегу Десны с удочкой, прогуляться по густому лесу, что подступал вплотную к поселку с юга. А потом рвануть на машине в Гурзуф к старому армейскому дружку, с которым начинал службу в Рязани, а в 1941-м вместе защищали столицу в одной дивизии НКВД. Тот давно приглашал в своих письмах. Вот Сергей и надумал. Почему бы и в самом деле не поболтать с ним на заплетенной виноградом веранде, наслаждаясь настоящим красным вином и видами подернутых дымкой лазурных горизонтов?..

Серый трофейный «Опель» дожидался во дворе с отмытыми стеклами, с заправленным под горловину баком и с запасной канистрой бензина в багажнике. Оставалось закончить сборы, одеться, подхватить багаж и спуститься вниз.

Сергей подошел к зеркалу, зачесал назад волосы. После ванны его каштановая шевелюра приобретала темный бархатистый оттенок. Он внимательно осмотрел и ощупал лицо — не появилось ли пятен на скулах или морщин вокруг глаз…

Нет, с внешностью за минувшие дни существенных изменений не произошло. В тридцать лет опасаться морщин рановато. Да и не боялся он их. В нем жила уверенность, что стареть он будет красиво. Главное, не отращивать брюхо и не перебарщивать с алкоголем.

— Алкоголь! — вознес Аристархов указательный палец. — Едва не забыл…

Принеся из кухни бутылку марочного вина, он аккуратно уложил ее в сумку поверх мягких вещей.

— Теперь точно все. — Он направился в спальню к платяному шкафу, но дойти до нее не успел — в прихожей раздался звонок.

Сергей в недоумении остановился. Кто бы это мог быть?

Родственников у него в Москве не было, друзей он не имел, соседей сторонился. Разве что дед-пожарник — владелец мотоциклета, проживавший в квартире напротив…