Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

Вторая половина Борькиных корешей осталась караулить вход в кремлевский коллектор. Бутовский, Филин, Бобовник и Ковалев двинулись на восток, прямо под Кремль.

Эта нора оказалась еще уже. Шли, согнувшись в три погибели, и все равно задевали плечами и головами влажные кирпичные стены. Через сотню метров остановились посередине вертикальной шахты. Пробивая ее насквозь, тоннель уходил дальше.

– Это что? – шепотом спросил Борька.

– Первый выход, – так же тихо ответил Бобовник.

– Ты туда поднимался?

– Да. Над нами длинная треугольная площадь, зажатая однотипными зданиями.

– А это куда? – кивнул Бутовский на уходящую вверх следующую шахту.

– Это подвал, но не тот, что нужен. То ли Арсенал, то ли Теремной дворец, – пояснил Ян. – Нам дальше…

Дальше они прошли, не останавливаясь, еще три шахты, выходящие на улицы и площади Кремля. Рядом с площадями красовались древние соборы, церкви, другие здания. Но все это бандитов не интересовало. Они шли к подвалам Оружейной палаты.

Наконец в очередной вертикальной шахте Бобовник остановился.

– Пришли. Этот люк ведет в подвал музея-сокровищницы.

Борька решил подняться первым. Сунув свой фонарь в карман пиджака, он взялся за скобы и полез вверх. Через несколько секунд голова его уперлась в ржавый металл. Помогая себе рукой, он попробовал поднять крышку люка.

Не вышло.

Тогда он уперся в нее плечом…

И опять ничего не получилось.

– Что за черт? – прошипел он. – Похоже, сверху на люк что-то поставили.

– Сейчас помогу, – быстро поднялся по скобам Бобовник. – Давай вместе.

Вдвоем, упираясь в скобы, бандиты поднатужились и… не сумели сдвинуть крышку ни на один миллиметр.

– Да она, сука, приварена! – зарычал Бутовский. – Ты точно ее поднимал?!

– Клянусь, Боря! Два дня назад поднимал ее башкой и наблюдал за сотрудниками музея! Коваль свидетель.

– Было. Сам видел свет и слышал голоса, – подтвердил снизу Женька Ковалев.

Они предприняли еще одну попытку. После их сменила другая пара, но и у Филина с Ковалем тоже ничего не вышло.

Назревала большая буза. Но до разборок дело не дошло, потому что по узкой кишке внезапно донеслись звуки далеких выстрелов.

– Что за дела?! – Бобовник и Борька быстро спустились вниз.

В руках бандитов оказались стволы.

Прислушались. Стреляли там, где узкий кремлевский тоннель примыкал к старому коллектору.

– Погнали! – Борька первым направился в ту сторону.

Ян категорически не хотел идти к коллектору, но в спину ему ткнулся ствол Яши Филина:

– Шагай смелее.

* * *

Согнувшись пополам, Бобовник бежал по тоннелю. Сзади грохотали выстрелы, громко щелкали по камням пули. Одна из них срикошетила и на излете больно ударила в поясницу, другая застряла в ляжке.

Чтобы оторваться от погони, он оборачивался и стрелял. Опустошив два магазина, загнал в рукоять пистолета последний и теперь экономил патроны.

«Но куда бежать?! – пульсировал в голове главный вопрос. – Куда?!»

Не останавливаясь, он проскочил ту шахту, что вела в подвал музея. Ее люк был заварен – он лично в этом убедился. Дальше по кремлевскому тоннелю он не ходил, но вариантов отступления все равно не было. Вдруг повезет? Вдруг крышка какого-то из люков сдвинется с места и даст выбраться из проклятой кишки?

Ян понятия не имел, куда вела следующая шахта. Дважды выстрелив в сторону преследователей, он быстро вскарабкался по скобам и пихнул плечом металл.

Намертво прихваченная сваркой крышка не поддалась.

Выругавшись, он спрыгнул вниз и побежал дальше…

Совершив плавный разворот влево, кремлевский коллектор закончился глухим тупиком. Вверх уходила последняя вертикальная шахта. Люки всех предыдущих были заварены, надежда оставалась только на нее.

Совершенно выбившись из сил, Бобовник сунул за пояс пистолет, ухватился трясущимися руками за ржавые скобы и упрямо полез к люку. Погоня за ним продолжалась: жерло тоннеля доносило до слуха голоса и шаги легавых.

Темя легонько стукнулось о металл. Отдышавшись, Бобовник напряг шею и попробовал поднять крышку.

Бесполезно. Последняя надежда улетучилась вместе с последними силами. Едва удерживаясь за скобы, он глядел вниз и не знал, что делать.

Рука сама ухватилась за рукоять пистолета, вытянула его из-за пояса. Приставив ствол к виску, Ян закрыл глаза и за несколько долгих секунд припомнил свою короткую жизнь.

Пока перед глазами проплывали картинки из детства и юности, указательный палец медленно давил на холодный спусковой крючок…

Глава двадцатая

Московская область, Реутов

октябрь 1945 год

– Какая странная штука жизнь, – грустно улыбнулся Иван. – Я ведь отлично помню, как посмеивался над батей. Он сидел на этой же веранде, на этом же стуле и за этим же столом. В одиночку пил водку, закусывал чем-то странным. Мне тогда лет пятнадцать было, и я жутко удивлялся.

– Чему? – спросил Александр.

– Не понимал. Правда не понимал, как так можно? Сидит один на веранде, пьет водку, заедает супом, смотрит в окно или заводит одну и ту же пластинку на патефоне. Можно ведь собрать друзей, повеселиться и хорошо провести время!..

Друзья сидели на веранде деревянного дома, доставшегося Старцеву по наследству от бабушки. Дом стоял в глуши, недалеко от железнодорожной станции городка Реутова, что зеленел в семи километрах от восточной окраины Москвы. Напротив дома шумел лес, за лесом текла неширокая река, слева и справа жили тихие соседи. Чем не шикарное место для отдыха?

За пустующим домом по просьбе Ивана приглядывала соседская семья, хорошо знавшая покойную бабушку. Иван наведывался сюда раза три-четыре в год: навести порядок, поправить калитку или забор, отдохнуть от городского шума, подышать чистым воздухом. Ну и конечно, сходить на рыбалку. В этот раз они приехали в Реутов с Сашкой. Выпросили у комиссара на выходные служебную эмку, купили пару бутылок водки, закуску и махнули на природу.

– …Вначале время текло как переваренный кисель, а после школы так закружило, что опомниться не успел. Артиллерийское училище, оборона Москвы, первое ранение, первый орден. Потом разведка, опять ранение, госпитали, полдюжины операций, демобилизация. Работа в МУРе: бессонные ночи, поиск преступников… Ни выходных, ни праздников. Из друзей остался только ты, Сашка, все остальные не вернулись с войны, – вращая на столе стакан с водкой, печально говорил Иван. – Дикая усталость, хронический недосып, бытовая неустроенность. Батя до сорока пяти не дотянул, потому что жил в таком же бесконечном водовороте и в итоге посадил сердце. И вот сидим мы с тобой на этой же веранде. На столе початая бутылка, простенькая закуска. Патефон крутит старую отцовскую пластинку. За окнами тихая желтая осень. Все в точности так, как было в детстве, только я сам теперь вместо бати…