Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

Капитан Некрасов контролировал Штейнберга и впоследствии божился, что не выпускал его из вида. Пару раз возникали проблемы: кто-то загораживал фигуранта, потом обзор восстанавливался. Швец шепотом выходил на связь, отправлял отчеты.

Теоретически могло совпасть: двое пришли на один сеанс. Показ был ограниченным: кино о похождениях шерифа Маккенны крутили раз в день. Кто не посмотрел в прошлом, имели возможность сделать это в настоящем. Ущелье с золотом благополучно взорвалось, герои поехали домой с набитыми слитками седельными сумками. Пошли финальные титры, народ потянулся к выходу. Свет в зале пока не зажигали. На выход работала только одна дверь – двустворчатая. В зале образовался затор. Долгожданный контакт мог произойти именно в этой давке. Народ пер, не разбирая дороги: терпеливо ждать своей очереди было не в здешних правилах. Люди ругались, молодые люди хулиганского вида отталкивали женщин.

Некрасов и Швец находились в зале, оставаясь на связи. Кольцов и несколько сотрудников дежурили снаружи.

– Черт, я его потерял… – сообщил Некрасов, имея в виду Штейнберга. – А, нет, здесь он, впереди, капюшон нахлобучил…

– Ползем с Погодиной к выходу… – поступила информация от Алексея Швеца. – Она передо мной, в нескольких метрах. Здесь толпа образовалась…

В самый неподходящий момент начался дождь! Выходящие из зала доставали зонты – у кого они имелись. Давка усилилась, народ возмущался. Кому-то отдавили ногу, кому-то чуть не проткнули голову стержнем распахнувшегося зонта.

– Ирина в паре метров от выхода, – доложил Швец, – скоро выйдет…

– Объект приближается к Погодиной, расталкивает людей, – сообщил Некрасов. – Он хочет ее догнать и что-то передать. Плохо видно, почему в зале не включают свет?

А дальше все пошло кувырком. Штейнберг был все ближе к Ирине, прокладывал дорогу. Происходило что-то абсурдное и вряд ли запланированное. Как такую свалку можно запланировать? В толпе вспыхнула драка, возмущалась женщина. Образовалось броуновское движение. Двое застряли в проходе, бились локтями. На улице уже смеркалось: кино шло больше двух часов. В этой суматохе никто не понял, контактировали ли Штейнберг с Погодиной. Немец почему-то выбрался первым, повернул направо, быстро зашагал прочь, опустив голову. Дождь усилился, молотил по капюшону. За ним по сигналу Кольцова устремились двое, но замешкались, стали толкаться: человеческий ручеек не пересыхал. Штейнберга решили задержать. Он мог что-то передать Ирине. Или, наоборот, забрать у нее…

Ирину Погодину нутро кинотеатра выдавило через несколько секунд. Лицо женщины выражало крайнее недовольство. Сущая мелочь, а так испортила настроение. В следующий миг оно испортилось еще больше, когда двое сотрудников взяли ее под руки и вывели из толпы. Паника забилась в красивых глазах. Она вцепилась в сумочку, стала сопротивляться.

– Комитет государственной безопасности, – доступно объяснил сотрудник. – Не сопротивляйтесь, гражданка, этим вы усугубите свое положение.

Ирина обмерла от страха. Три магических слова действовали безотказно. Впрочем, испугаться она должна была в любом случае. «Следите, чтобы ничего не сбросила», – заранее предупредил Кольцов.

Ноги девушки заплелись, ее буквально потащили. За углом ждала машина, задержанную посадили на заднее сиденье, зажали с боков. До управления было несколько минут езды. Кольцов и двое сотрудников сели во вторую машину.

Ехали без мигалок и сирен, не такое уж плотное было движение. Связаться с работниками, погнавшимися за Штейнбергом, пока не могли, да это и не имело значения. Штейнберг не убежит.

Ирину доставили в управление, завели в здание с бокового входа. Она была белее полотна. Пыталась что-то спрашивать, но сопровождающие молчали.

Михаил выждал несколько минут, покурил во дворе. Что-то было не так. Злила абсурдность произошедшего. Сотрудник в коридоре отчитался: вызвали работницу управления, она произвела личный досмотр Погодиной. В сумочке бардак, куча всего, но ничего похожего на шпионскую атрибутику. Выкинуть по дороге ничего не могла – собственными руками не распоряжалась.

В душу закралось разочарование. Но он вошел в комнату для допросов с непроницаемым лицом, подвинул стул к столу, сел, раскрыл папку с пустыми бланками. Ирина, съежившись, исподлобья смотрела по сторонам. Она напоминала испуганного лисенка. Сходила, блин, в кино…

– Это… вы? – она смотрела со страхом, не переигрывала. – Михаил… Андреевич? Мы с вами беседовали…

– Да, я помню, Ирина Владимировна. Майор Кольцов.

– Что происходит, товарищ Кольцов? Меня схватили в кино, посадили в машину, ничего при этом не сказали… – Женщина боролась со страхом, но неубедительно.

– Так было нужно, Ирина Владимировна. Сожалеем, что причинили вам неудобства. Вам знаком этот человек? – он выложил на стол фотографию Штейнберга.

Погодина вытянула шею, облизнула губы:

– Первый раз вижу… Нет, правда. Кто это?

– Данного субъекта зовут Отто Штейнберг. Вам знакомо это имя?

– Да нет же… Звучит как-то… по-немецки.

– Он немец. Сотрудник торгового представительства Федеративной Республики Германии.

– Ну, нет, извините… – Ирина шумно выдохнула. – С иностранцами общаться практически не приходилось…

– «Практически» – это что значит?

– Господи, да что происходит… – она помолчала. – Когда я училась в НЭТИ на РТФ, на потоке с нами проходили обучение молодой человек из Праги и два латыша… Хотя латыши, они…

– …соотечественники, – подсказал Михаил, – в одном государстве живем.

– Да… Карел из Праги пытался за мной ухаживать, но у нас не получилось, вернее, у него не получилось… Он думал, что раз он иностранец, то я упаду к его ногам, отдамся душой и телом… Глупый самоуверенный тип. Он исчез с моего горизонта, мы больше не встречались. К окончанию учебы я уже познакомилась со своим бывшим мужем. Он, слава богу, был русский… Послушайте, Михаил Андреевич, ну в чем дело? Я ничего не понимаю.

– То есть этот господин вам сегодня ничего не передавал. И вы ему ничего не передавали.

– Да нет же, – женщина снова стала нервничать. – Ни сегодня, ни когда-либо еще… Подождите, – до нее дошло, – меня подозревают в шпионаже? Я шпионка?

– Подозревают, – простодушно признался Михаил. – Человек, которого небеспочвенно считают работником иностранной спецслужбы, приходит в тот же кинотеатр, на тот же сеанс, собирается к вам подойти, преодолевая сопротивление толпы…

И в тот же миг он понял, что чуть не заглотил пустышку. Смертельно побледневшая Ирина вдруг стала покрываться пунцовыми пятнами.

– Нет, подождите… Это несправедливо… Я пошла в кино, потому что мне нравится этот фильм… Рядом со мной сидела женщина, с другой стороны никого не было, просто смотрела кино… На галерке шумели молодые люди, пили пиво, смеялись, как дураки, а кроме этого, все было нормально… Господи, – взмолилась Ирина, – это ужасное недоразумение, вы же можете поговорить с этим человеком? – Она кивнула на фотографию. – Пусть объяснит, что мы с ним незнакомы…

Кольцов пристально вглядывался в меняющееся лицо. Сталкиваться со шпионами приходилось часто. Не сказать, что советские оборонные предприятия ими кишели, но все-таки встречались. Эти люди жили в постоянном страхе, шарахались от любого милиционера, зная, что за разоблачением последует расстрел. Отношение к предателям у нас было однозначное.