Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

– Понятно, – пробормотал Кольцов. – Часто бываете в Речице?

– Вы словно допрос ведете, – засмеялась женщина – А куда еще можно съездить? Только в Гомель, но это дальше. В Речице неплохой универмаг, можно что-нибудь купить. За универмагом – красивый парк, через квартал – колхозный рынок. Здесь, в Заречье, снабжение неплохое, с голода не помрешь, но уж больно все однообразно, иногда так надоедает. Хочу еще по аптекам пробежаться, лекарств купить… Ой, остановите перед выездом на дорогу, – встрепенулась Оксана. – Тут двести метров до КПП, добегу. Пешая ходьба, между прочим, укрепляет иммунитет.

– Поберегите, Оксана, свои ноги, – проворчал Кольцов, поворачивая влево. – Довезу до шлагбаума, а там уж, извиняйте, сами – работа ждет.

– Ой, спасибо, – обрадовалась врач-терапевт. – Я вам тоже когда-нибудь доброе дело сделаю. – Она выразительно сверкнула глазами.

Михаил остановился в пятнадцати метрах от пропускного пункта, прижал внедорожник к обочине. Оксана рассыпалась в благодарностях, обворожительно улыбнулась и покинула машину. Застучали каблучки по бетонному покрытию.

Кольцов наблюдал, как она проходит пост, предъявляет пропуск. Следил за женщиной не только он. Стоящий на обочине солдатик из бодрствующей смены зачарованно проводил Оксану глазами, вздохнул, когда она вышла за пределы части. Служить в 12-м управлении было, безусловно, почетно, но муторно. Солдат держали в черном теле. Гражданских они видели только издали. Увольнений не было в принципе – куда увольняться? Повсюду леса и болота. Отпуска предоставляли в крайнем случае – в основном в связи со смертью близкого родственника. Солдаты срочной службы два года сидели в части, бурно радуясь командировкам (хоть мир посмотреть) – оттачивали боевые навыки, несли караульную службу. День увольнения в запас был самым счастливым в их жизни. Но даже в этой части (если верить Игнатову), находились люди, желающие остаться на сверхсрочную службу. Подписывали контракт, получали лычки старшин или звездочки прапорщиков, что было абсолютным тупиком в военной карьере. Путь от прапорщика до лейтенанта был длиннее, чем от солдатского ранца до маршальского жезла…

Михаил вышел из машины, осмотрел местность. Солдатик бодрствующей смены сделал вид, что он здесь один, отвернулся. Из-за забора, где находилась гауптвахта, доносились грозные крики, перемежаемые матом. Неудачникам, загремевшим на десять суток, поблажек не давали.

Со стороны городка подошел мужчина в штатском, покосился на Кольцова, на всякий случай кивнул. Караульные людей не обыскивали – только проверяли документы и проводили визуальный осмотр. Могли заглянуть в чемодан или в хозяйственную сумку. А могли и не заглянуть.

С обратной стороны к КПП подъехал грузовой «Урал», водитель призывно загудел. Поднялся шлагбаум, и семитонная махина въехала в часть. За рулем, рядом с сопровождающим, сидел ушастый ефрейтор, на вид совсем мальчишка. Пренебрежительно покосился на майора, стоящего на обочине.

Вывод назревал неутешительный – из части можно вынести все. Могли попасться, но пока не попадались. Женские сумочки точно не досматривали.

Майор докурил, развернул машину и двинулся прямо по дороге. Проехал развилку на Заречье, свернул направо, к железнодорожной площадке. Поставил машину у ограды, понаблюдал за работой объекта. Входить на территорию смысла не было.

Солдаты охраняли площадку. Пыхтел тепловоз. Вагоны загоняли в продолговатое строение, где проходила загрузка. Лязгали сцепки, что-то громко стучало, ухало.

С обратной стороны задним ходом выбрался «Урал». С подножки спрыгнул водитель, прислонился к колесу, закурил, подставив майскому солнышку скуластое лицо. Из здания доносился утробный гул – работал мотор подъемника. Перекликались рабочие, осуществляющие погрузку. Дернулся тепловоз, поволок из загрузочного цеха зеленый вагон. На вид обычный почтово-багажный. Настоящими были только одно окно и одна дверь (купе для караула), остальные – «нарисованы». Под усиленной стальной оболочкой находился отсек для перевозки изделий.

Тепловоз оттащил вагон за соседнее с цехом строение, остался работать на холостом ходу. Образовалась рабочая пауза. На свежий воздух потянулись люди в комбинезонах – явно не солдаты. Закурили.

Следующая остановка была здесь же, на правой стороне шоссе. За железными воротами работала автобаза. В центре предприятия возвышалась караульная вышка. Часовой в пилотке зорко осматривал вверенную территорию. Здесь тоже что-то лязгало и гремело. Работало ремонтное хозяйство.

На объекте несли службу бойцы автороты. У ворот выстроились грузовые «Уралы», выкрашенные в темно-зеленый цвет. Между ними мельтешили солдаты в промасленных робах, двое перетаскивали тяжелый ящик с инструментом.

Михаил отпустил сцепление, двинулся дальше. За автобазой, в узком проезде, находился склад ГСМ, обнесенный двумя рядами колючей проволоки. Несколько кирпичных построек, цистерны под жестяным навесом, двое часовых – один на вышке, другой на земле.

Кольцов медленно проехал мимо, уперся в тупик перед лесом, развернулся. Шоссе, когда он вернулся, было пустынным. Открытая местность заканчивалась, к обочинам подступали леса. Он снова поехал, поглядывая на уплотняющийся ельник. По обочине навстречу проследовал караульный наряд – разводящий сержант, трое рядовых с автоматами и полными подсумками. Явно старослужащие, шли вразвалку, ломая строй, вели задушевную беседу. Гимнастерки и штаны ушиты до неприличия, крючки на воротнике расстегнуты, пилотки на затылках или, наоборот, – на глазах. При виде приближающегося «УАЗа» немного подобрались, выровняли строй. Машина проехала – снова расслабились, приняли прогулочный вид.

Следующим объектом на дороге, теперь уже слева, был узел связи. Михаил остановился, покинул машину. Курить не хотелось, но для порядка закурил. Строения прятались за деревьями, шевелились часовые – неизменный атрибут секретных объектов. Над деревьями возвышались антенны, путались провода.

Объект был невзрачный и на первый взгляд незначительный. На деле, наоборот, – на местный узел связи стекалась информация чуть не со всех частей 12-го управления, по крайней мере, находящихся в европейской части Союза. Под землей располагались бункеры, напичканные аппаратурой. Связисты работали круглосуточно, перегоняя с объекта на объект важную информацию.

Мог ли «крот» работать на этом участке? Однозначного ответа не было. То, что «крот» – один из ведущих специалистов с технической территории, сомнений не было. Об этом говорил характер передаваемых на Запад секретных сведений. Никакой связист такое не добудет. Но сообщника на узле он мог иметь, это позволяло синхронизировать действия и точнее бить в цель. С тем же успехом сообщник мог быть из офицерского состава батальона, с автобазы, ж/д площадки…

Из задумчивости Михаила вывело появление группы местных спортсменов. Военные бежали кросс, их было не меньше взвода. Большинство бежали кучкой, остальные растянулись. Без оружия, но по всей форме: за спинами – тяжелые вещмешки. Судя по бритым черепам и затравленным взглядам – молодое пополнение, так называемый карантин. Месяц или два их изолируют от общества, безжалостно гоняют, муштруют, выжимают семь потов, а потом более-менее подготовленные солдаты вливаются в дружную армейскую семью.

Бедолаги пробежали мимо – бледные как призраки, едва переставляли ноги. Кто-то держался, кто-то отставал, задыхался, хватался за сердце. Трое едва плелись позади колонны. На них орали плечистые сержанты, бегущие сзади, обещали сгноить, зачмырить до самого дембеля…

Зрелище было душераздирающее. Михаил проводил глазами жалкое подразделение. Далеко им еще до дембеля. На многие месяцы – полнейшая безнадега. Но иначе и не выкуешь из инертной массы полноценных солдат…

Солнце неумолимо опускалось, но пока еще висело над деревьями. Часы показывали половину пятого.