Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

Внедорожник продолжил осваивать асфальтовую дорогу. Хвойные леса перемежались с осинниками, стеной вставал ветвистый подлесок. Слева показались серые ворота батальона, трехэтажные казармы из силикатного кирпича. Батальон занимал небольшую площадь – примерно половину квадратного километра. На раздвижных воротах алела пятиконечная звезда.

Михаил сделал очередную остановку – напротив ворот. Рядом расположился стенд для разряжания оружия, плакат, подробно рассказывающий, как это делать. У батальонных ворот стояли машины – «уазики», окрашенные в защитные тона, «буханка», почему-то гражданские «Жигули». Впереди по курсу виднелись пассажирские автобусы, прижавшиеся к обочине. Водители курили, смеялись. До технической территории здесь было рукой подать – она находилась по соседству с батальоном. Дорога обрывалась через полтораста метров, у контрольно-пропускного пункта. На технической территории его сегодня не ждали. Но было бы крайне любопытно туда заглянуть…

Решение созрело спонтанно. Он перешел дорогу, шагнул на КПП батальона. Военный с красной повязкой на рукаве исподлобья посмотрел на незнакомое лицо, прочитал бумаги.

– С какой целью в нашу часть, товарищ майор?

– Там написано, сержант. Проверка из Главного управления.

– Хорошо, товарищ майор, проходите. – Дежурный, поколебавшись, освободил проход. Едва незнакомец прошел мимо, юркнул в свою каморку и стал звонить.

Это не имело значения. Осмотру подлежало все. Батальон жил по распорядку. Справа – вытянутое одноэтажное здание, видимо, штаб батальона. У крыльца произрастал роскошный каштан. Листва была настолько густая, что закрывала ствол. Под каштаном примостилась лавочка, на которую никто не садился.

У входа в штаб курили офицеры. По асфальтовой дорожке Михаил вышел к плацу. Площадка была внушительной, на ней поместился бы целый пехотный полк. Справа от плаца – столовая, на противоположной стороне – гарнизонный клуб, остальные стороны прямоугольника – трехэтажные бараки для размещения личного состава.

Игнатов просвещал: в батальоне несколько полностью укомплектованных рот. Три из них – караульные, авторота, рота связи, кое-что по мелочам – хозяйственный взвод, строители. Военнослужащие задействованы в охране объектов, занимаются боевой и политической подготовкой. Каждый день занятия – стрельбы, окапывание, изнурительные кроссы, бойцы осваивают станковые гранатометы АГС-17, переносные зенитные комплексы «Стрела». Время на отдых – только вечером, после обязательного просмотра программы «Время». И это правильно: дашь солдату послабление – вся оборонная мощь посыплется…

И здесь же терзали молодых из карантина – учили ходить строевым шагом, делать повороты, развороты, держать строй и правильно отдавать честь – в строю и вне строя. Отличить молодых солдат от старослужащих было несложно. Угловатые фигуры, неверные движения, несогласованность – кто в лес, кто по дрова. Старались топать как можно громче, закусывали губы от усердия. Обмундирование – мешком (ушиваться – прерогатива «дедушек»), ремни затянуты так, что невозможно вздохнуть. Крючки застегнуты, если расстегнешь – огребешь по полной. Драли глотку сержанты, оскорбляли неопытных вояк, по десять раз заставляли выполнять одни и те же упражнения.

– Обленились, военные, расслабились, вконец оборзели? – рычал коренастый старшина срочной службы, обходя шеренгу и впиваясь в каждого солдата маленькими глазками. – Ну, хорошо, в столовую не идем, будем тренироваться. Упор лежа принять! Сорок отжиманий, и не дай бог кто-то остановится!

«Нас дерут, а мы крепчаем», – подумал Кольцов, проходя мимо.

Армейская жизнь была ему чужда, крепить оборонную мощь он предпочитал другими способами. Но кому-то это нравилось. У «чипка» (солдатского кафе) оживленно разговаривали старослужащие. Они свое отбегали, теперь вели спокойную жизнь, которую портили только суточные наряды. На волейбольной площадке раздетые до пояса игроки перекидывали мяч через сетку.

Кольцов обошел плац, ловя недоброжелательные взгляды (чужаков везде не любят), снова вышел к столовой, повернул за казарму. Здесь находились подсобные строения, за казармой – площадка для физических упражнений, пустующая в неурочное время. Дальше тянулись кусты, хозяйственные постройки, сломанная автотехника. Хрюкали свиньи в свинарнике, во дворе хозблока возились солдаты в расстегнутых фуфайках. Здесь была епархия хозяйственного взвода.

Через пару минут майор вышел на границу батальона. Деревянная ограда, усохший плетень, смешная калитка, для вида запертая на висячий замок.

Он постоял у калитки, закурил, вглядываясь в гущу растительности за пределами периметра. Тропа в эту гущу, пусть не отчетливо, но все же выделялась. Периметр части пролегал дальше – с датчиками, контрольно-следовой полосой, двумя рядами колючей проволоки. Если срабатывал периметр, выдвигалась тревожная группа – ей хватало несколько минут, чтобы достичь места. Тревога срабатывала часто, но всегда ложная – то сбой в цепи, то ветку с дерева отломит, и замкнутся провода, то лесная живность заденет.

И все же с периметром было что-то не так. По словам Игнатова, солдаты бегали в самоволки. Не часто, но случалось. Каким образом они это делали – большая солдатская тайна. Голь на выдумки хитра. На недоуменный вопрос, куда тут можно бежать, Игнатов объяснил популярно: единственный населенный пункт – деревня Володарка в десяти верстах – замшелая, забытая властями и Богом. Но винно-водочный магазин в ней есть. Тропа протоптана поколениями, и бороться с этой напастью невозможно (да особо и не пытаются).

Бойцы хозяйственного взвода угрюмо поглядывали на чужака. Контроль над ними почти отсутствовал, жили сами по себе. Возникло ощущение, что он находился на сцене перед зрительным залом…

Докурив, Михаил зашагал обратно. В районе столовой возникло неожиданное препятствие: жилистый старший лейтенант с красной повязкой на рукаве и двое солдат за его спиной – в чистом х/б, серьезные, со штык-ножами на поясах.

– Прошу прощения, товарищ майор, – офицер по-уставному отдал честь. – Старший лейтенант Ведерников, помощник дежурного по части. Я могу посмотреть ваши документы? Нас не предупреждали о внеплановой проверке.

А какой смысл в плановых проверках? Дорожки подметут, траву покрасят – неинтересно…

Михаил подавил улыбку, достал документы. Ведерников, морща лоб, просмотрел бумаги: сталкиваться с подобным ему еще не доводилось. Он был молод, в обозримом прошлом окончил военное училище. На такое счастье – загреметь в тьмутаракань – конечно, не рассчитывал. Но какой выбор, если приказали?

– Вы не могли бы проследовать со мной к дежурному по части и объяснить цель визита? – Ведерников поколебался, отдавать или нет документы «шпиону», в итоге все же отдал. Но лица у военных оставались напряженными.

– Разумеется, Ведерников, – кивнул Кольцов. – Ведите к дежурному, поговорим.

В принципе, военные поступали правильно. Прошел сигнал: в доме чужак. Вроде имеет право, но кто его знает? Чужаки никому не нужны – ни офицерам, ни солдатам. Мирок замкнутый, стабильный, что здесь происходит, всех устраивает, вмешательства извне – явления нежелательные.

До штаба батальона было три минуты ходьбы. Ведерников шагал размашисто, не оборачивался. Рядовые приотстали, на всякий случай делали вид, что они народ подневольный. В коридоре напротив входа размещалось знамя батальона в стеклянном колпаке. Обязательный часовой – в парадной форме, с автоматом. В подсумке три снаряженных магазина – на случай, если придется отбиваться от вражеского нападения. Часовой стоял по стойке «смирно» – среагировал на скрип двери.